Крах офшорного аристократа: кто будет следующим после Михаила Абызова?

Уголовное дело против бывшего министра по делам «Открытого правительства» Михаила Абызова можно считать самым решительным ударом по той лоббистско-идеологической группировке в российском истеблишменте, которая ассоциируется с фигурой Анатолия Чубайса, чьим ближайшим протеже Абызов был на протяжении многих лет. Характер предъявленных Абызову обвинений — ему вменяют не только сравнительно мягкую статью 159 УК РФ (мошенничество), но и куда более грозную статью 210 (организация преступного сообщества) — позволяет предположить, что в деле появятся новые фигуранты, а их конкретный список будет зависеть от разговорчивости экс-министра. В отличие от оказавшегося за решеткой экс-министра экономического развития Алексея Улюкаева, который всегда был, по большому счету, пешкой в чужой игре, Абызов курировал мощные финансовые потоки, уводившие в запутанные офшорные сети, и может много рассказать о тех людях, чьи интересы прямо или косвенно затронуты его арестом.

Сами обстоятельства задержания Михаила Абызова, возможно в силу стечения обстоятельств, содержат недвусмысленный сигнал той элитной группировке, в которой он до недавнего времени занимал одну из ключевых позиций. После сложения полномочий «министра без портфеля» в мае прошлого года Абызов практически все время проводил за границей (дети Абызова давно живут в США, а сам он имеет недвижимость в Италии), но несколько дней назад прибыл в Россию на день рождения некоего значительного лица. Последним, скорее всего, является бывший вице-премьер, а ныне президент ФИДЕ и сопредседатель фонда «Сколково» Аркадий Дворкович, который 26 марта отметил 47-летие. На прошлый день рождения силовики тоже сделали господину Дворковичу своеобразный подарок, задержав его давнего друга Зиявудина Магомедова, основателя группы компаний «Сумма», которому также предъявлено обвинение по ст. 210 УК РФ. Недавно в эту статью, максимальное наказание по которой составляет 20 лет лишения свободы, по инициативе президента Владимира Путина были внесены поправки, ужесточающие санкции за занятие высшего положения в преступной иерархии. Возможно, Михаил Абызов будет одним из первых, кто испытает действия данных новелл на себе.

Уголовное дело против Михаила Абызова напоминает о еще более весомой фигуре — Анатолии Чубайсе. Именно он еще в конце девяностых годов способствовал восхождению Абызова на олимп российского бизнеса, назначив его своим заместителем в правлении РАО ЕЭС России. Дальнейшая карьера Абызова в бизнесе также была связана с энергетикой и в итоге привела к уголовному делу. По данным Следственного комитета РФ, с апреля 2011 года по ноябрь 2014 года Абызов, будучи бенефициаром ряда офшорных компаний, вывел за рубеж 4 млрд рублей ОАО «Сибирская энергетическая компания» («Сибэко») и ОАО «Региональные электрические сети», которые осуществляли производство и передачу электроэнергии на территории Новосибирской области. Именно в этом регионе еще в девяностых годах был заложен первый камень будущей «империи» Абызова, который перешел на работу в РАО ЕЭС с поста заместителя председателя совета директоров ОАО «Новосибирскэнерго». Контрольный пакет акций компании «Сибэко», принадлежавший подконтрольному Абызову инвестиционному холдингу RU-COM, в феврале прошлого года был приобретен Сибирской генерирующей компанией.

Примечательно, что «новосибирский след» в попадавшем в открытые источники компромате на Абызова фигурировал довольно давно. Два года назад поводом для одного из расследований оппозиционера Алексея Навального стал 15-процентный рост тарифов на услуги ЖКХ в Новосибирске. Как утверждал Навальный, средства от повышения тарифов используются на содержание виллы Абызова в Тоскане, которая управляется компанией, связанной с его инвестиционным холдингом RU-COM, которому принадлежит и «Сибэко». «Михаил Абызов не просто министр, но и хозяин всей энергетики Новосибирской области», — заявил также Навальный.

Надо полагать, махинации в новосибирской энергетике — это далеко не единственный состав, который могут предъявить Абызову. По объему компромата, попадавшего в неофициальные источники, этот деятель занимал абсолютное первое место среди всех министров правительства Дмитрия Медведева, работавшего в 2012—2018 годах, и теперь все давно известные сюжеты могут получить развитие уже в виде новых уголовных дел. В связи с чем возникают вопросы и к самому премьеру, который поручил Абызову формирование такой структуры, как «Открытое правительство». Вопросы эти связаны не только с далеко не кристальной репутацией самого «министра без портфеля», но и с характером деятельности «Открытого правительства». Чем оно занималось на протяжении шести лет и каковы достигнутые им результаты — решительно непонятно. Сам Абызов говорил, что за время работы «Открытого правительства» власть, гражданское общество и бизнес «лучше узнали друг друга» — на практике это, видимо, выражалось в том, что возглавляемая им структура использовалась всевозможными лоббистами для продвижения собственных интересов.

Аресту Михаила Абызова предшествовал ряд примечательных событий. На прошлой неделе Министерство юстиции РФ опубликовало предложения по новому порядку формирования Экспертного совета при правительстве РФ — еще одного административного «детища» Абызова, созданного в 2012 году параллельно с «Открытым правительством». В своем первом составе эта структура была, по сути, мозговым центром российских «сислибов» — в нее, к примеру, вошли такие одиозные личности, как бывший зампред правления ЦБ РФ, один из архитекторов августовского дефолта 1998 года Сергей Алексашенко, бывший ректор Российской экономической школы Сергей Гуриев, экономист с многомиллионными долгами перед судебными приставами Владислав Иноземцев и т. д. Никаких реальных полномочий экспертный совет, разумеется, не имел, но в качестве инструмента «мягкой силы», транслирующего свои представления о политике и экономике через дружественные СМИ, действовал вполне исправно. За персональный состав совета отвечал в конечном итоге министр по делам «Открытого правительства», то есть Михаил Абызов, хотя формально там действовала многоступенчатая система отбора экспертов. В новом составе кабинета министров, сформированном в мае прошлого года, Абызову с его «Открытым правительством» места не нашлось, но и официального его упразднения не последовало. Теперь же рекомендовать ключевых членов экспертного совета будет глава аппарата правительства — вице-премьер Константин Чуйченко, а они уже будут привлекать для работы других специалистов. Таким образом, «Открытое правительство» окончательно становится достоянием прошлого.

Еще одно событие, о котором стоит упомянуть в контексте задержания Михаила Абызова, — очередные иски в ходе банкротства его инжиниринговой компании «Группа Е4», которая еще в октябре 2016 года была признана банкротом. В середине марта стало известно, что «Альфа-Банк» и кипрская компания Redeliaco Holdings Ltd обратились в суд с требованием взыскать 33,6 млрд рублей лично с Абызова как конечного фактического бенефициара Е4, его бывшей супруги Екатерины Сиротенко, которая выступала номинальным владельцем компании, и бывшего президента Е4 Андрея Малышева, до прихода в Е4 в 2012 году работавшего топ-менеджером в «Роснано» у Анатолия Чубайса. Рассмотрение иска в Арбитражном суде Москвы назначено на 10 апреля.

Сам ход банкротства Е4 наглядно демонстрировал, насколько серьезным иммунитетом перед правоохранительной системой обладал Михаил Абызов (возможно, связи с силовиками были налажены им еще в начале девяностых, когда будущий миллиардер занимался поставками для МВД и Минобороны). Еще в 2013 году портфель заказов компании, занимавшейся строительством и реконструкцией ряда крупнейших энергетических объектов страны, составлял порядка 160 млрд рублей, но затем Е4 была завалена исками от контрагентов и в непродолжительное время лишилась почти всех контрактов. В начале 2015 года стало известно, что «Альфа-Банк» — наиболее крупный кредитор Е4 — обратился в Главное управление экономической безопасности и противодействия коррупции МВД с просьбой провести проверку компании на предмет мошенничества с кредитными средствами. После чего Абызов, видимо, предпринял все защитные меры, чтобы выйти из неудобной ситуации без существенных потерь.

В июне 2015 года, после того как в Е4 была введена процедура наблюдения (первая стадия банкротства), стало известно, что группа продана некоему стратегическому инвестору, разумеется, скрывавшемуся за офшорными структурами. Спустя непродолжительное время МВД отклонило постановление прокуратуры Центрального административного округа (ЦАО) Москвы о закрытии дела о кредитном мошенничестве и возобновило его расследование. Эти действия лишь ускорили банкротство Е4 по смехотворному в масштабах общей задолженности группы иску на 200 млн рублей (совокупный долг Е4 достигал 30 млрд рублей) — типичный признак намеренных действий собственника, не желающего «медленно и печально» решать вопросы с кредиторами. Тем самым Михаил Абызов вновь подтвердил репутацию человека «жесткого, упрямого и отмороженного» — именно так его в свое время охарактеризовал покойный Борис Немцов. Хотя в случае с «Альфой» Абызов явно не учел, что о его противнике можно сказать ровным счетом то же самое.

Выйти сухим из воды Абызову удалось и из скандальных историй вокруг ОАО «Евразийский» — компании, занимающейся организацией финансирования крупных проектов в сферах водоснабжения и водоотведения. Одним из ключевых акционеров «Евразийского» выступает Внешэкономбанк, однако фактический контроль над компанией долгое время, видимо, осуществлял Михаил Абызов. Именно он в свое время представлял в Ростове-на-Дону проект модернизации местного водоканала, который в дальнейшем оброс уголовными делами. Их фигурантами стали бывший председатель совета директоров ОАО «Евразийский», протеже Абызова Сергей Яшечкин, бывший замминистра энергетики РФ Станислав Светлицкий и зампред Внешэкономбанка Анатолий Балло. Детали коммунальных махинаций были вполне узнаваемы: хищения кредитов, вывод средств в офшоры, приобретение элитной недвижимости, манипуляции с акциями и т. д., но персональных претензий к Михаилу Абызову у правоохранителей вновь не возникло.

Еще один сигнал для Абызова раздался в марте прошлого года, когда были возбуждены уголовные дела о мошенничестве в особо крупном размере против Яна Рязанцева, бывшего директора департамента инвестиций Российской венчурной компании (РВК), и Михаила Чучкевича, ранее работавшего в «Роснано» (их задержание состоялось через несколько дней после отставки Абызова с поста министра). Им было предъявлено обвинение в выводе средств РВК на счет компании Alion Energy Inc., зарегистрированной в американском Ричмонде. В эту структуру планировал инвестировать венчурный фонд Bright Capital, созданный в 2010 году Абызовым совместно с Чучкевичем и Борисом Рябовым, представителем инвестиционной группы RU-COM, в которую входили активы Абызова.

После этого Чучкевич организовал для Анатолия Чубайса встречу с представителями фондов Sequoia Capital и Kleiner Perkins, где обсуждались планы инвестиций в Alion Energy, технологии которой якобы позволяли возводить генерирующие мощности на солнечных элементах в два раза быстрее конкурентов и при более низкой стоимости капитальных вложений. Подписанием сделки в Калифорнии занимался лично Абызов, но в дальнейшем оказалось, что Alion Energy находится в предбанкротном состоянии, а поступившие в ее адрес средства РВК в размере $ 22,7 млн исчезли в неизвестном направлении. Под банкротством оказался и ряд стартапов, которые финансировал фонд Bright Capital, — по одной из версий, источником этих инвестиций могли быть как раз кредитные средства, предназначавшиеся для компаний группы Е4. Используемая схема в данном случае также была незатейливой: компании, куда вкладывал фонд Абызова, сначала регистрировались на российских владельцев, а потом переводились в офшорные юрисдикции.

На данный момент другими фигурантами «новосибирского дела», возбужденного против Михаила Абызова, выступают люди явно второго плана — бывший гендиректор RU-COM Николай Степанов, бывший член правления некоммерческого партнерства в сфере энергетики «Совет рынка» Максим Русаков, бывший руководитель «Сибэко» Александр Пелипасов и другие. Но главная интрига, конечно же, заключается в том, последуют ли за возбуждением уголовного дела против Абызова аналогичные действия в отношении других связанных с ним высокопоставленных лиц или по меньшей мере их отставки. В этом заключается и принципиальное отличие дела Абызова от дела Алексея Улюкаева, за которым вряд ли стояла разветвленная сеть деловых интересов.

По этой же причине можно прогнозировать, что ход процесса над Абызовым будет освещаться рядом российских и зарубежных изданий предельно тенденциозно. Если пожилого экономиста-теоретика и поэта Улюкаева многим журналистам было жаль чисто по-человечески, то в поддержку матерого офшорного аристократа Абызова небезызвестные СМИ будут выступать исходя из совсем других соображений, ведь именно этот человек долгое время был одним из самых привечаемых на Западе представителей российского бизнеса. Десятки интервью и статей об Абызове, опубликованных в ведущих деловых изданиях, создавали образ self-made man — человека, который сделал себя сам, бросившись в пучину предпринимательства еще в конце восьмидесятых. Теперь этот образ будет активно эксплуатироваться в целях защиты Абызова от «правоохранительного произвола», несмотря на то, что он, в сущности, является типичнейшим порождением номенклатурно-мафиозного капитализма девяностых, без особых потерь пережившим и почти два последующих десятилетия.

Олег Поляков