Президентская библиотека продолжает рассказывать о блокадных дневниках

При участии Президентской библиотеки в Санкт-Петербурге создан единый городской информационный центр, координирующий освещение мероприятий к 75-летию полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады.

На портале можно отправиться в виртуальный тур по выставочным залам временно закрытого Государственного музея обороны и блокады Ленинграда и познакомиться с электронной коллекцией «Оборона и блокада Ленинграда», куда вошли официальные документы, периодика, воспоминания ленинградцев, продуктовые карточки, фото- и кинохроника. Пресс-служба Президентской библиотеки продолжает рассказывать о ярких судьбах ленинградцев, живших в осаждённом городе и своим подвигом приблизивших Победу.

Один из них — автор блокадного дневника Борис Молочников. Когда началась война, ему было 17 лет, он учился в школе. Но уже в июле 1941-го молодого человека мобилизуют на окопные работы, а осенью отправляют в Ленинградскую военную школу радиоспециалистов. С самого начала войны он ведёт дневник, где откровенно описывает все тяготы тогдашней жизни.

«Хлеба дают нам 2 ломтика в день. 100 гр. нет. Плохо. Всегда хочется есть», — фиксирует Молочников 21 ноября 1941 года. Но и те «богатства», что у него есть, Боря предпочитает отдать матери: «Мамку буду просить, чтобы носила чтения. Лёгкого. Сегодня её жду. В кармане грамм 50 сахару. Это ей будет подарок», — читаем в его дневнике за 24 ноября. «Дошёл до дому. Там ужасно, и не хочется писать, брат Шурка умирает. В городе по-прежнему ужасно. Тянутся ослабшие люди с саночками, на которых стоят ведра, кувшины с водой. За водой ходят на Неву. Мостовые завалены снегом. Трамваи по-прежнему не ходят…».

Вскоре состояние здоровья молодого человека резко ухудшилось, и его положили в военный госпиталь. Оттуда он попал в 172-ю стрелковую дивизию, затем снова в Ленинградскую военную школу радиоспециалистов и, наконец, в 167-й артиллерийский полк Краснознамённой стрелковой Павловской дивизии. Этим событиям соответствуют разные записи в дневнике Бориса.

«Была разведка боем. Очень удачная. Захватили 2-х фрицев, пулемёт, миномёт, винтовки, ящики с минами», — рассказывает он в июне 1943 года о том, как ходил за линию фронта и участвовал в операции, за которую был награждён медалью «За оборону Ленинграда». В феврале 1944 года Молочников описывает, как советские войска снимали блокаду Ленинграда: «Наступаем. 15 января после 2 часов артподготовки по всему фронту перешли в наступление. Первое, куда вошли, была Александровка. С тех пор двигаемся беспрерывно. Заняли Пушкин, Павловск, вышли на Вырицу. Я шёл с пехотой. Свернули на Сиверскую, прошли Сусанино, Куровицы, повернули на Волосово, движемся в направлении Пскова. Отстаём. Не успевают подвозить горючее. От фронта сейчас 50 км. От Ленинграда 200. Немец драпает вовсю».

В сентябре 1944 года боец был тяжело ранен. «…Прополз по-пластунски и перебежками до 1,5 км. И вот здесь-то меня поймал снайпер. Ранил в колено правой ноги. Мне пришлось ползти обратно. Причем полз я 4 часа под огнём снайперов и миномётным. Как только выполз, сзади уже увидел немцев. 4-я рота оказалась окружённой. Здесь меня подобрали, прошёл все медицинские этапы».

До конца войны наш герой лечился в госпиталях. А в марте победного 1945-го встретился с отцом, служившим в 1-й Запасной авиабригаде приволжского военного округа и с которым не было никакой связи в течение почти четырёх лет. Из всей семьи Молочниковых отец и сын остались вдвоём, мать и брат Бориса умерли во время блокады.

Среди 2000 документов о блокаде, поступивших в Президентскую библиотеку с ноября прошлого года, встречается немало интересного. Так, фотоснимок военных лет с водителем, облокотившимся на легендарную полуторку — ГАЗ-АА, помог блокаднице Любови Степановой спустя более чем 70 лет узнать, как выглядел её отец, которого она никогда не видела.

Ранее Президентская библиотека рассказала о письме в прошлое, написанном двумя жителями нашего города своему старшему брату, умершему в блокаду. Отдельного упоминания заслуживают сочинения ленинградских школьников, написанные ими зимой 1941/42, а также дневник блокадника, которым когда-то заинтересовался автор «Двух капитанов» Вениамин Каверин.