Индия и Пакистан: диалог невозможен?

На планете существуют противоречия, которые кажутся непримиримыми. Наиболее известный пример — противоречия между евреями и палестинцами. К этой же категории, похоже, относятся отношения между Пакистаном и Индией, которые до середины ХХ века были одним государством, потом обрели независимость и начали… выяснять отношения и воевать.

Недолгое потепление

Нормализация отношений между Индией и Пакистаном, начавшаяся с приходом к власти в Исламабаде в августе прошлого года Имрана Хана, который выступает за мирный диалог с соседом, продлилась всего полгода. Процесс прервал кровавый теракт в штате Джамму и Кашмир, самый кровавый на севере Индии за последние три десятилетия, в результате которого погибли 44 индийских полицейских. В четверг, 14 февраля, начиненный взрывчаткой автомобиль, за рулем которого сидел 22-летний местный житель Адиль Ахмед Дар, врезался в районе Пулвама в колонну автобусов, перевозивших сотрудников сил Центральной резервной полиции. Ответственность за теракт сразу взяла на себя экстремистская исламистская группировка «Джаиш-е-Мухаммад» (армия пророка Мухаммада), выступающая за отделение мусульманской части Джамму и Кашмира от Индии и присоединения ее к Пакистану. Деятельность этой организации, созданной, как утверждают в Индии, всесильной пакистанской межведомственной разведкой (ISI), была официально запрещена Исламабадом под давлением США, но, тем не менее, продолжает свою деятельность. Именно «Джаиш-е-Мухаммад» (JeM) организовала в сентябре 2016 года еще одно масштабное нападение в Кашмире. Тогда в районе городка Ури четверо переодетых боевиков проникли на территорию военной базы и расстреляли 19 индийских солдат.

Теракт в Пулваме вызвал вполне ожидаемый взрыв негодования в Индии. Не исключено, что это и было одной из целей теракта. Дело в том, что в мае в Индии должны состояться всеиндийские парламентские выборы.

Все индийские телеканалы час за часом прокручивали кадры похорон жертв теракта с накрытыми национальными флагами гробами и плачущими родными и близкими погибших. По миллиардной стране прокатилась волна антипакистанских акций. В отдельных местах они перерастали в погромы магазинов и домов, принадлежащих выходцам из Пакистана или мусульманам, избиения пакистанцев и мусульман и столкновения с полицией. Показательна реакция владельцев ряда фешенебельных крикетных клубов, которые завесили висящие на стенах фотографии пакистанского премьер-министра Имрана Хана, знаменитого в прошлом крикетиста; и индийских кинематографистов, отказавшихся работать с актерами и актрисами из Пакистана.

Индию не запугать

Реакция индийского общества оказалась предсказуемой. Индийцы потребовали от правительства решительных действий. Напомним, что в 2014 году Нарендра Моди пришел к власти, в числе многого прочего пообещав избирателям раз и навсегда покончить с пакистанской угрозой в Кашмире. На памяти и конец 2016 года. После сентябрьского теракта индийский премьер распорядился нанести точечные или, как назвали их сами индийцы, «хирургические» удары по лагерям экстремистов в пакистанском Кашмире по другую сторону линии разграничения, которая уже не один год является фактической границей между Индией и Пакистаном. Индийские коммандос провели ряд операций и уничтожили несколько десятков мусульманских экстремистов. Погибли тогда и двое пакистанских солдат. Здравый смысл взял верх, и войны тогда удалось избежать.

В Исламабаде в конце 2016 года опровергли заявления Дели, что индийские войска переходили границу. Что касается индийцев, то они в целом действиями своего руководства остались довольны. Хотя, конечно, нашлось немало горячих голов, требовавших более решительных действий, т. е. войны.

Сейчас ситуация существенно отличается от той, что была осенью 2016 года. Индийцы ждут от Нарендры Моди более решительных, чем «хирургические» удары, ответных действий. Но выбор индийского премьера на удивление мал.

Против военного ответа в первую очередь природа. Снег в горах практически исключает проведение крупных операций на земле. Воздушные же удары по лагерям террористов даже при хорошей погоде чреваты побочными потерями в лице местных жителей и пакистанских военных, что чревато резким ответом со стороны Исламабада.

Поскольку индийские избиратели требуют крови, Нарендра Моди им эту кровь пообещал. Правда, он оставил себе пути отступления, ограничившись общими словами, вроде того, что силы безопасности получили приказ действовать самым решительным образом по своему усмотрению и в соответствии с конкретной обстановкой, и не назвав ни методы наказания «вероломных пакистанцев», ни даты.

Конечно, теракт на руку индийской оппозиции, которая уже обвиняет премьера Моди в нерешительности. Теракт показал, что все заверения премьера о том, что террористы в Кашмире находятся под контролем, не соответствуют действительности.

На следующий день после взрыва автобуса прошла внеочередная встреча Совета национальной безопасности правительства Индии. На нем Нарендра Моди сделал ряд резких заявлений и, в частности, сказал: «Хочу донести до террористов и тех, кто стоит за ними и кто их поддерживает, что они допустили большую ошибку. Вы заплатите за нее очень дорогую цену… Мы все сейчас, и я, конечно, тоже, в состоянии горя и глубокого гнева. Позвольте мне заверить всех: наша страна очень жестко ответит на эту атаку и подобные ей нападения. Индию не запугать».

18 февраля индийские силы безопасности выследили в том же самом районе и уничтожили Камрана, одного из вожаков JeM, который был заброшен в индийский Кашмир из Пакистана для организации теракта и поисков исполнителя. В результате операции были уничтожены два экстремиста и погибли четверо индийских военнослужащих, включая майора.

Вода и медные трубы, но без огня?

Политологи считают, что Моди вероятнее всего остановит выбор на каком-нибудь драматическом и внешне жестком ответе для того, чтобы получить поддержку дома. Но ответ будет точно просчитан, чтобы не дать Пакистану повод разжечь конфликт по типу «око за око».

Стороны уже отозвали послов для консультаций. Причем Индия это, естественно, сделала первой. Дели, конечно, начал пропагандистскую кампанию, но конкретных результатов не будет, потому что на стороне Пакистана Эр-Рияд и Пекин. Завуалированно их поддерживают и США, которым пакистанцы нужны для урегулирования ситуации в Афганистане.

Особенно важна для Пакистана поддержка Китая, который может блокировать антипакистанские инициативы Индии в Совете безопасности ООН. За примерами далеко ходить не нужно.

После 14 февраля Дели уже далеко не первый раз попытался признать в Совбезе основателя JeM Масуда Азара террористом, но Пекин, как и неоднократно в прошлом, наложил на это предложение вето.

Кроме дипломатических, Индия пытается действовать и экономическими методами. Уже в пятницу, 15 февраля, Дели лишил Пакистан статуса страны с режимом наибольшего благоприятствования в торговле, которым тот пользовался с 1996 года, и одновременно на 200% поднял тарифы на пакистанские товары.

Эта мера воздействия тоже носит больше пропагандистский характер, потому что торговля между Индией и Пакистаном невелика и составляет всего лишь $ 2,6 млрд. С другой стороны, не почувствовать этого «укола» Исламабад не может, потому что страна сейчас находится в состоянии хронического финансового кризиса и очень надеется на китайские, а после визита саудовского кронпринца и аравийские кредиты и инвестиции. Сейчас же, достаточно сказать, размеры валютных запасов в подвалах пакистанского Центробанка снизились до 8 млрд долларов.

К таким же мерам экономического воздействия относится заявление в четверг, 21 февраля, министра транспорта и водных ресурсов Индии Нитина Гадкари о приостановке снабжения Пакистана водой из бассейна Инда. Индия уже возобновила строительство плотины Шахпур-Канди на реке Рави и канала, связывающего Рави и Беас, два из пяти главных притоков Инда.

«Наше правительство решило остановить поставки воды в Пакистан, — заявил Гадкари. — Мы перенаправим водные ресурсы из восточных рек нашему населению в Джамму и Кашмире и Пенджабе».

«Водный» вопрос — один из наиболее острых в отношениях между Индией и Пакистаном. В 1960 году Дели и Исламабад заключили соглашение о разделе вод шести рек региона, образующих бассейн Инда. Пакистану достались Инд, Джелам и Чинаб, а Индии — Сатледж, Рави и Беас. После теракта 2016 года Индия уже заявляла о намерении пересмотреть это соглашение.

Исламабад неоднократно жаловался на строительства в Индии плотин, которые снижают объем доходящей до него воды. Однако на заявление индийского коллеги министр водных ресурсов Пакистана Хаваджи Шумейла отреагировал на удивление спокойно. По его словам, вода, о которой говорят в Дели, никакого отношения к Пакистану не имеет.

Ядерный фактор

Естественно, премьер-министр Пакистана Имран Хан и высшие должностные лица отрицают какую-либо причастность Пакистана к теракту и требуют от Дели твердых доказательств. Если с JeM все было ясно и без заявления экстремистов, то доказать причастность к теракту пакистанской армии и ISI, о чем в Дели начали говорить уже на следующий день после взрыва, трудно. Сейчас, по крайней мере, таких доказательств у индийской стороны нет.

Имран Хан выступает за мирный диалог с Индией, но это не помешало ему занять сейчас жесткую позицию, потому что слабости в отношениях с Дели ему в Пакистане не простят.

«Если вы думаете, что можете каким-либо способом напасть на Пакистан, — заявил пакистанский премьер, выступая по национальному телевидению, — то Пакистан не будет раздумывать над ответом, он просто ответит».

Уверенности Исламабаду и, в первую очередь, пакистанским силовикам придало декабрьское заявление Дональда Трампа о выводе американских войск из Афганистана и проходящие с осени прошлого года переговоры между США и талибами. Пакистанцы считают, что Вашингтон не будет так же рьяно, как это могло бы быть два-три года назад, критиковать Исламабад за слабую борьбу с террористами, потому что США понадобится их помощь, когда дело дойдет до вывода войск из Афганистана.

Исламабад тоже задействовал дипломатию. Глава МИД Пакистана Шах Мехмуд Куреши написал письмо генсеку ООН, в котором просит помочь ослабить напряженность в отношениях с Индией. Куреши попросил распространить его письмо в ООН.

«Настоятельно хочу привлечь ваше внимание к ухудшению безопасности в регионе, — пишет он. — Она ухудшилась из-за угроз Индии применить силу против Пакистана».

Главный пакистанский дипломат утверждает, что теракт 14 февраля совершил местный житель, что является правдой, и что пакистанские власти к этому никакого отношения не имеют, с чем многие готовы поспорить.

Отношения между Пакистаном и Индией выходят за рамки регионального конфликта, потому что обе страны имеют ядерное оружие. Исламабад не отказывается от возможности первым нанести ядерный удар. Пакистанские власти надеются, что это удержит Дели от широкомасштабного нападения так же, как, например, в 1999 году в ходе пограничного вооруженного конфликта в районе Каргила (Кашмир). Напомним, годом ранее Исламабад и Дели объявили о наличии у них ядерного оружия, что автоматически выводило отношения между ними на качественно новый уровень.

Впрочем, способность ядерного фактора сдержать Индию, не так очевидна, как кажется в Исламабаде. Шансы Моди на победу на выборах и до февральского теракта были не такими уж и бесспорными, а теперь они еще больше снизятся.

В Пакистане, конечно, помнят о превосходстве Индии в обычных вооружениях. Оно и стало главной причиной, заставившей его не подписывать доктрину отказа от первого ядерного удара.

Следует также помнить и то, что в отличие от Индии ядерное оружие и средства его доставки в Пакистане находятся под полным контролем военных и гражданские власти никак не влияют на его использование. Не исключено, что в случае серьезного военного конфликта, который начнется, естественно, с обычных вооружений, если в Исламабаде увидят, что индийцы берут верх, то пакистанские военные могут использовать ядерное оружие, после чего ситуация выйдет из-под контроля.

Все течет, все меняется

Конечно, гражданское руководство Индии и Пакистана, а также все соседи решительно против войны. В связи с этим очень кстати оказался большой вояж саудовского наследного принца Мухаммеда бен Салмана, который после Исламабада посетил Дели и отправился в Пекин. Везде и в первую очередь в Пакистане и Индии он говорил о готовности Саудовской Аравии выступить посредником в переговорах по мирному урегулированию.

Руки главе индийского правительства, даже если бы он горел желанием развязать войну, связывают, кроме неблагоприятной погоды, еще и геополитические реалии.

За прошедшие после теракта 2016 года два с половиной года многое изменилось в геополитической обстановке. Если раньше, к примеру, во время резкого обострения отношений между Индией и Пакистаном другие азиатские государства, такие, как, скажем, Саудовская Аравия и Китай, сохраняли нейтралитет, то сейчас обе эти страны, особенно Китай, находятся в гораздо более близких отношениях с Исламабадом. Изменилась и позиция западных стран, главным образом США и Великобритании. Раньше они всегда выступали посредниками в такие напряженные моменты. Сейчас же внимание Вашингтона и Лондона отвлечено как внутренними (борьба Трампа с противниками в Конгрессе, Брексит), так и международными проблемами (подготовка второй встречи Дональда Трампа с Ким Чен Ыном). Это значит, что они могут ограничиться обычными дипломатическими призывами решать все спорные вопросы за столом переговоров. В результате в Южной Азии возник своего рода политический вакуум. Главное его последствие в конкретном случае заключается в том, что прогнозировать дальнейшие события сейчас гораздо труднее, чем раньше.

Из распространенного 16 февраля заявления МИД Индии следует, что советник по национальной безопасности президента США Джон Болтон позвонил индийскому коллеге Аджиту Довалу и пообещал посадить виновных на скамью подсудимых.

Войны между Индией и Пакистаном не хочет никто, но безоговорочно поддержал Дели только Иран, осудивший, кроме Пакистана, и своего главного регионального конкурента — Саудовскую Аравию. Напомним, что 13 февраля, днем ранее теракта в Индии, пакистанские экстремисты, правда, из другой террористической организации, провели схожий теракт на границе между Ираном и Пакистаном. Жертвами взрыва начиненного взрывчаткой автомобиля, врезавшегося в автобус Корпуса стражей Исламской революции стали 29 человек.

Что касается России, то ей сейчас приходится лавировать, чтобы не рассориться ни с Исламабадом, с которым Москва в последние годы начала активно налаживать отношения, ни с традиционным союзником — Дели. С одной стороны, будет непоследовательно и даже абсурдно не поддерживать желание Индии разгромить терроризм в Кашмире, но с другой — российская дипломатия не может позволить так же, как, скажем, Тегеран, прямо обвинять Исламабад в поддержке JeM, потому что это приведет к разрыву с таким трудом налаженных отношений, включая даже проведение совместных военных учений. Их главной целью, кстати, является сотрудничество в борьбе с международным терроризмом.

В Москве не меньше, чем в Вашингтоне, понимают, что без Пакистана будет трудно урегулировать Афганский кризис. Между тем, в стабильности в Афганистане Россия заинтересована тоже не меньше США.

Очевиден и интерес Исламабада к улучшению отношений с Россией. Для Исламабада Москва является противовесом чрезмерному влиянию Пекина. Естественно, в Пакистане прекрасно понимают, что «всепогодная дружба» Китая с Пакистаном далеко не так бескорыстна и альтруистична, как это пытаются представить в Пекине. У Поднебесной хватает собственных национальных интересов в регионе, причем некоторые из них противоречат интересам самих пакистанцев.

Сергей Мануков