Курдский вопрос будет самым важным для всего сирийского кризиса — интервью

Корреспондент EADaily побеседовал с руководителем Санкт-Петербургского центра изучения современного Ближнего Востока Гумером Исаевым.

— Как вы считаете, с чем связано решение Объединённых Арабских Эмиратов наладить отношения с Сирией?

— Кроме ОАЭ, отношения с Дамаском налаживают Бахрейн и Кувейт. Эти страны, как известно, являются союзниками Саудовской Аравии и во многих внешнеполитических вопросах действуют вместе с Эр-Риядом. На мой взгляд, этот жест, вместе с разговорами о возвращении Сирии в Лигу арабских государств, является показателем признания режима Башара Асада со стороны Саудовской Аравии и ее желания сотрудничать с Сирией.

Не секрет, что на протяжении многих лет Асад получал серьезную финансовую помощь от монархий Персидского залива. В 1970-е она достигала 1 млрд долларов в год. Саудиты заинтересованы в том, чтобы ослабить позиции Ирана в Сирии, и будут работать с Асадом, чтобы перетянуть его на свою сторону. Асаду нужны деньги, и именно арабские монархии могут их дать, как это делали раньше.

— Нередко из захваченных турками сирийских городов севера страны приходит информация о процессе «тюркизации». На ваш взгляд, не означает ли это, что Анкара не собирается уходить из Сирии даже в случае разгрома YPG — «Отрядов народной самообороны» сирийских курдов?

— Вопрос в том, что мы можем называть «тюркизацией»? Если речь идет о внедрении Турцией эффективно действующих институтов и механизмов организации нормальной жизни в зоне ее ответственности, то трудно давать негативную оценку этим процессам. Турция стала домом для 2 миллионов сирийских беженцев и считает себя вправе определять будущее страны, находящейся в кризисе. Изначально Эрдоган планировал взять под контроль процессы политических изменений в Сирии, но просчитался и в итоге был вынужден решать обострившийся курдский вопрос. В 2012 г. Анкара считала, что «арабская весна» сделает ее региональным лидером, но эта «весна» принесла Турции массу проблем, с которыми она с трудом справляется. Сейчас Турции нужно каким-то образом снять бремя беженцев, поэтому она хочет вернуть их на захваченные территории. Также ведутся тайные переговоры с Асадом. Кстати, раз уж зашел разговор о «тюркизации», то отметим тот факт, что арабские города на севере Сирии подверглись «курдизации».

— Как вы оцениваете перспективы курдов? Смогут ли они «добиться прав» в составе Сирии или рискнут «жить отдельно»?

— Курдский вопрос сегодня один из самых сложных для всех внутренних и внешних участников сирийского кризиса. С одной стороны, так называемые Сирийские демократические силы (СДС, поддерживаемый Соединёнными Штатами арабо-курдский альянс, ведущий борьбу с запрещенной в России террористической организацией «Исламское государство»*, главную роль в составе СДС играют курдские YPG — EADaily) контролируют огромные территории, еще и богатые природными ресурсами. С другой — у них много врагов, не готовых смириться с их самостоятельностью. Заявленный уход США из Сирии оставляет курдов наедине с Турцией и Асадом. Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган обещает наступление, а переговоры с Асадом, которые СДС ведет уже давно, пока не привели к каким-либо положительным результатам. На мой взгляд, именно курдский вопрос будет самым важным в ближайший год для всего сирийского кризиса. Не исключено, что США, даже если выведут войска, все равно будут стремиться сохранить независимость курдского образования на севере Сирии, как они это делали в Ираке.

— Почему «умеренная оппозиция» Сирии не смогла создать альтернативную идеологию, привлекательную для масс? И не стало ли роковой ошибкой для оппозиции «доверие и объединение» с джихадистами на полях сражений?

— Сирийское восстание развивалось поэтапно и изначально было не «исламистским восстанием», а народным протестом против власти, не способной решить актуальные экономические и социальные вопросы. По мере того, как массовые протесты обретали очертания гражданской войны, происходила неизбежная маргинализация участников гражданского противостояния. То есть «умеренные» вымывались, а единственными, кто был готов действовать, оказались радикалы. Кстати, радикализации также способствовали иностранные боевики, приехавшие в Сирию из разных стран и выступающие как за, так и против Асада. Я считаю, что основной причиной провала сирийского восстания стала несогласованность его лидеров. Разные группы не только не смогли договориться, но и воевали друг против друга, вместо того чтобы направить все силы на свержение режима, который на начальном этапе был на грани развала. Инициатива была упущена, а когда Сирию поддержали Иран и Россия, стало понятно, что у повстанцев мало шансов на победу.

— На ваш взгляд, правящая в Сирии партия БААС сможет извлечь уроки из случившегося и провести «радикальные реформы» в обществе? Или, рано или поздно, нас ждет очередная сирийская драма, третья по счету в истории власти баасистов Сирии?

— Я бы не стал говорить о партии БААС, как о реальном акторе в сирийской политике. БААС — это вывеска. Я считаю, что идея партийности уже давно выхолощена и в Сирии мы имеем дело с крупными кланами, куда входят представители партий, силовики, олигархи, родственники президента и его жены. Война не исправила ситуацию внутри, а только ухудшила ее. На самом деле сирийский кризис показал не только уязвимость асадовской системы, но и деградацию государственных институтов. БААС был одним из этих институтов, и он не смог предотвратить социального взрыва, оказавшись парализованным в первые годы гражданской войны.

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ