Показателю реальных доходов населения не нужна лишняя политизация — эксперт

В 2018 году реальные доходы россиян снова упали — согласно итоговому бюллетеню Росстата, на 0,2% к уровню 2017 года. Динамика снижения этого показателя в прошлом году оказалась минимальной за последние несколько лет, но при этом проблема доходов окончательно приобрела политический характер, о чем свидетельствуют не только многочисленные заявления критиков действующей власти, но и заочная дискуссия министра финансов Антона Силуанова и министра экономического развития Максима Орешкина.

В самом конце прошлого года, сразу же после того, как президент Владимир Путин отправил в отставку главу Росстата Александра Суринова, Силуанов предъявил к росстатовским расчетам реальных доходов населения «большие очень претензии», отметив, что «качество счета ужасное». На что Максим Орешкин тут же возразил своему бывшему шефу, что вся методология Росстата основана на международных принципах и соответствует тем руководствам, которые готовятся статкомитетом ООН, в связи с чем менять методологию не нужно.

Между тем сам показатель реальных денежных доходов населения является, по сути, изобретением российской, а точнее, еще советской статистики, отметил в интервью EADaily руководитель отдела института «Центр развития» НИУ ВШЭ, доктор экономических наук, профессор Эдуард Баранов. Однако, по его мнению, это не означает, что сама методология его расчета неверна — она, возможно, требует лишь незначительных корректив, которые вряд ли дадут какую-то иную картину, чем та, что уже известна: доходы населения России падают начиная с конца 2014 года. Однако, обращает внимание Эдуард Баранов, показатель реальных денежных доходов населения по природе своей является техническим, рассчитанным на использование прежде всего профессиональными экономистами, а не политиками или самим населением.

— Насколько методологически верен принцип расчета реальных доходов населения, используемый Росстатом (исходя из расходов и сбережений)?

— Изначально показатель реальных денежных доходов населения, отслеживаемый в оперативном ежемесячном режиме, перешел в российскую статистику из советской. В советских реалиях с его исчислением все было понятно: во-первых, население осуществляло строго рублевые операции, а во-вторых, в силу плановой экономики и общегосударственной собственности была возможность практически полного учета его доходов и расходов. Когда же показатель реальных доходов населения перешел в постсоветскую статистику, принципиальным изменением было то, что с появлением частной собственности далеко не все данные о реальном состоянии экономики стали попадать в отчетность. Но поскольку показатель доходов был важен с точки зрения переходного периода, для того, чтобы его посчитать, решили исходить из фиксируемых расходов населения. При этом разницу между официально регистрируемыми доходами и расходами интерпретировали как скрытую часть доходов. Сейчас эта разница заносится в графу «прочие доходы» и фактически в оперативной отчетности Росстата относится к скрытой оплате труда, то есть к «зарплатам в конвертах», с которых не берутся налоги.

Следовательно, главный вопрос к методике заключается в том, насколько полно и грамотно в ней учитываются расходы. В декабре прошлого года на сайте Росстата, в разделе «Публикации — статистические бюллетени — журналы», был выложен бюллетень, в котором представлены денежные доходы и расходы населения с 2011 по 2017 годы. Там содержится очень подробная роспись содержания показателей, которые учитываются в расходах, и есть, на мой взгляд, только один спорный момент, который по-прежнему существует как последствие советского мышления, а именно то, что в состав расходов населения включается покупка валюты. Если в советское время вообще нельзя было покупать валюту, то сейчас это просто другая форма хранения наличных денег, которую, конечно, нельзя включать в расходы. За счет этого фактора общая цифра расходов несколько завышается, но если учесть, что в последние годы удельный вес покупки валюты в расходах населения удерживается в районе 3,7% за год, на динамику реальных доходов это не влияет. Но, в сущности, это единственная принципиальная претензия к Росстату по методике расчета расходов, которую они до сих пор не исправили.

— В каких-то еще странах применяется такая методика? Какие существуют альтернативные методики учета реальных доходов или иные сопоставимые по смыслу показатели?

— Как утверждал бывший руководитель Росстата Владимир Соколин, это сугубо наш российский показатель. Можно оценивать реальные доходы населения и по данным национальных счетов, но они рассчитываются в течение очень большого интервала времени и поэтому появляются значительно позже, чем оперативная отчетность. Сегодня мы уже имеем данные по реальным доходам за 2018 год, а если исходить из национальных счетов, то она появится в лучшем случае в середине 2019 года. Но и здесь основным показателем благосостояние будут выступать совокупные расходы домашних хозяйств. Поэтому для оперативного анализа существующая методика — это единственный возможный подход. Хотя на Западе, насколько мне известно, в официальной статистике такая методика не применяется. Нам же она нужна для оперативного понимания того, что происходит в экономике, которая постоянно демонстрирует различные колебания, спады и подъемы. Так что в какой-то степени эта часть отчетности Росстата уникальна, несмотря на все эти недостатки нехватки данных. Альтернативные же методики для оперативного расчета мне неизвестны.

— Что, на ваш взгляд, имел в виду министр финансов Антон Силуанов, когда в конце прошлого года говорил, что Росстат считает расходы «ужасно» — сам принцип подсчета или его некорректное применение?

— Не вполне ясна логика этого высказывания: почему Силуанов сказал, что ему непонятно, как Росстат считает доходы? Это и президенту России достаточно понятно: ему задавали соответствующий вопрос во время последней большой встречи с журналистами и он достаточно четко объяснил, что считают от расходов.

И даже если внести какие-то отдельные поправки в методику, то принципиально картина, насколько я понимаю, не изменится: доходы населения падали начиная с 2015 года, а в 2018 году они фактически сохранились на уровне предшествующего года. От изменений в методике сам факт сокращения доходов в предыдущие годы никак не изменится, поэтому здесь никаких принципиальных вопросов к Росстату, на мой взгляд, нет.

Обоснованные претензии к Росстату могут быть в связи с тем, что они очень часто плохо объясняют, как они считают свои показатели. В девяностых годах они публиковали свои методики, а сейчас их нет в открытом доступе, хотя они должны быть доступны для всех.

— Год назад ЦБ РФ указывал, что методика Росстата может несколько занижать реальную динамику доходов, так как не в полной мере учитывает расходы на покупки в зарубежных онлайн-магазинах, вложения в инструменты доверительного управления и покупку недвижимости. Насколько существенными могут оказаться коррективы при учете этих факторов?

— Если исходить из общего объема потребления домашних хозяйств в объеме 48 трлн рублей в 2017 году, то на покупки в зарубежных онлайн-магазинах приходится сравнительно незначительная доля. Не так давно Росстат начал включать в учет расходов отечественную интернет-торговлю, но пока и это очень небольшой показатель — примерно 1−2% от общего товарооборота. По расходам также видно, что достаточно велика доля сбережений и наличных денег на руках у населения, но эти деньги контролирует ЦБ, то есть там знают, сколько выпустили денег и сколько пришло назад. Другой вопрос: какую роль это играет в подсчете доходов? Здесь нет однозначного ответа.

— Можно ли по данным Росстата о доходах населения что-либо узнать о такой группе, как «самозанятые»? Проводились ли исследования уровня их доходов?

— Из данных Росстата прежде всего известно, сколько всего занятых: по данным за 2016 год, это 72,4 млн человек. Из них занятых в организациях — 44,4 млн человек, причем совершенно непонятно, попадают сюда малые предприятия или нет. Но поскольку по зарплате занятых в организациях есть ежемесячная отчетность, а в малых предприятиях есть только поквартальная, то, я предполагаю, что в данных Росстата о численности занятых в организациях их нет. Таким образом, остается разность в 28 млн человек, и если мы вычтем отсюда занятых в малых предприятиях (5,7 млн человек) и индивидуальных предпринимателей (2,5 млн), а также на всякий случай военнослужащих (800 тысяч человек), то получается, что где-то 19−20 млн человек у нас формально входят в состав «самозанятых», но нигде в официальных отчетностях они не фигурируют. Необходимо иметь в виду, что активно работают в течение всего года из них, скорее всего, меньшинство.

Как у них обстоят дела с доходами, это уже другой расчет. У нас уже довольно давно с оптимизмом стали говорить, что в стране растут зарплаты, но в данных Росстата по этому поводу есть примечание: имеются в виду заработные платы работников организаций, то есть далеко не всех занятых. Теперь можно обратиться к отчету Росстата за январь-сентябрь прошлого года, из которого следует, что общий фонд всей оплаты труда (включая скрытую) увеличился в реальном исчислении по сравнению с тем же периодом 2017 года на 3,6%, а фонд заработной платы работников организаций вырос на 7,2% (при предположении, что их численность за это время существенно не изменилась). Исходя их того, что численность работников организаций составляет примерно 60% от общего числа занятых, то легко подсчитать, что у остальных 40% занятых фонд оплаты труда должен был сократиться на 7,2%, чтобы в итоге получался рост общего ФОТ на 1,5%. Таким образом, в сфере занятости, которая официально не регистрируется, ситуация, очевидно, ухудшилась.

— Сильно ли изменилась доля условных самозанятых в общем объеме оплаты труда за период экономического кризиса?

— Доля россиян со скрытой оплатой труда примерно в 25% держится стабильно в последние годы. И в «сытые нулевые» эта доля была такой же, хотя в отдельные годы поднималась до 28%. В девяностых (данные есть начиная с 1995 года) она составляла 23 -24%.

— В какой степени росстатовские методики подсчета доходов учитывают существенную разницу между регионами (например, в южных регионах традиционно высокая неформальная занятость, много туристов, а в крупных городах значительная доля экономически активного населения живет без регистрации)?

— Статистики четко не оговаривают, что они считают расходы и доходы, осуществляемые на территории того или иного субъекта РФ, которые некорректно называть доходами и расходами населения, проживающего на данной территории. Ведь часть расходов осуществляют приезжие, а жители данной территории в свою очередь совершают расходы, находясь за ее пределами. Поэтому в данных по субъектам федерации получаются достаточно серьезные отклонения официально регистрируемых статистикой доходов и расходов от реально осуществляемых жителями соответствующей территории. В депрессивных регионах эти отклонения небольшие. Но если взять, например, Москву, то возникает вопрос: в какой степени структура расходов на ее территории отражает расходы москвичей? По данным за 2017 год, суммарные расходы населения на территории Москвы составили 16,9% при доле населения Москвы в 10% от всероссийского. Это уже существенный прогресс по сравнению с 90-ми годами, когда доля Москвы в общих расходах была 30%. Просто в 90-х в большинстве регионов не было сетевых магазинов, а сейчас людям из регионов уже не надо ехать в Москву, чтобы что-то купить. Но при этом в Москве осталась очень высокая доля приобретения недвижимости — 37,8%, причем многие квартиры покупают не москвичи, а жители регионов типа Ямало-Ненецкого автономного округа, которые в регионах своего проживания доходы в основном накапливают. Кроме того, доля приобретения иностранной валюты в Москве достигает 46% от всей приобретаемой валюты в стране, хотя надо учитывать, что многие через Москву едут за границу. В конечном итоге все эти факторы искажают статистику. Поэтому показатели по территории нельзя трактовать как реальные доходы населения данного субъекта федерации.

— То есть известный факт, что у нас федеральная статистика часто не «бьется» с данными по регионам — это вопрос настройки методологии?

— Все зависит от конкретного показателя. Например, динамика промышленного производства считается в целом по РФ и составляется из объемов производства конкретных видов продукции с наиболее существенными объемами производства в стоимостном выражении с точки зрения России в целом. Это номенклатура из примерно 1400 наименований. А регионы включают в свою статистику еще и ту продукцию, которая актуальна для них, но может быть неактуальна для страны в целом. Кроме того, на уровне России в целом осуществляются досчеты выпуска продукции неформальным сектором экономики. За счет этого показатели по промышленному производству и по валовому региональному продукту, если их сводить на основе региональной статистики, не выходят на уровень ВВП по России в целом. Насколько мне известно, недавно было принято решение, что на местах эти расчеты будут упразднены — все станут считать централизовано.

Нынешняя двухступенчатая система, когда все считают на месте, а потом отправляют в Москву, приводит к тому, что бывает очень сложно выявлять ошибки. Я думаю, что уход от нее принципиально правильный и важный, в том числе и потому, что у губернаторов может возникать соблазн вмешиваться в региональную статистику по показателям, которые используются для оценки эффективности их деятельности.

— Каков, по вашему мнению, потенциал воздействия показателя «реальные доходы населения» на общественное мнение? Не переоценено ли его значение? Не слишком ли он политизирован?

— Конечно, когда Росстат регулярно сообщает, что реальные доходы населения в очередной раз упали, возникает желание истолковать это как сигнал о том, что жизнь у нас становится все хуже и хуже. В действительности же этот показатель статистики существует для специалистов, а не для рядовых потребителей и не для политиков — он позволяет оперативно в режиме мониторинга по месяцам судить о том, какая у нас реальная ситуация с благосостоянием и доходами населения в целом. Когда начинают этот показатель слишком активно обсуждать, это действительно может привнести определенный элемент политизации.

— А как в таком случае оценивать свои доходы обычным людям?

— Для населения на сайте Росстата есть счетчик индивидуальной инфляции. Как и показатель реальных доходов населения, темп официальной инфляции — это «среднебольничная температура», поскольку он считается по большому количеству товаров, многие из которых та или иная семья не приобретает.

У каждой конкретной семьи инфляция будет разной, и здесь следует признать, что у более бедных она будет выше, поскольку цены на продовольствие растут быстрее всего. Обычный потребитель ощущает это на собственном кармане — насколько высокая у него зарплата и как она соотносится с ценами, ему становится понятно непосредственно в магазине. Но темп изменения реальных доходов населения в целом по стране — это не тот показатель, по которому нужно ориентироваться конкретному человеку.

— А за так называемыми инфляционными ожиданиями населения, которые оценивает ЦБ и которые обычно кратно выше, чем официальная инфляция, какая реальность стоит?

— Это тоже субъективная оценка, из которой тоже не стоит делать далеко идущие выводы, равно как и из данных о потребительских ожиданиях населения, которые публикует Росстат. У нас еще регулярно проводятся опросы предпринимателей об их ожиданиях на три ближайших месяца — каким будет экономическое положение, спрос и так далее. За все время проведения этих опросов ни разу не помню, чтобы предприниматели угадали начало наступления кризисного момента. То есть они начинают реагировать постфактум, и, наоборот, когда ситуация начинает выправляться, у них ожидания бывают очень осторожными. Здесь уже вступают в силу закономерности психологии.

Николай Проценко