Деньги России для Венесуэлы: инвестиции вместо кредитов

Когда в начале декабря нынешнего года президент Венесуэлы Николас Мадуро посетил Москву и уехал домой в явно приподнятом настроении, российские эксперты либерального толка не замедлили прокомментировать событие в тоне, зовущем народ на баррикады. «Встреча проходила на фоне экономического кризиса и гуманитарной катастрофы. Так что понятно: Мадуро приезжал за деньгами, которые он не будет возвращать».

То, что финансы, выделяемые Москвой Каракасу, были главной темой переговоров, никто на высшем уровне и не отрицал. Ни президент Венесуэлы, ни глава России, ни аналитики многочисленных СМИ. Расхождения начинались дальше. Наши «сторонники европейских ценностей» в очередной раз заявили, что «Путин слил российские интересы в угоду шкурным». После чего понеслись стенания «почему русский народ должен платить за то, чтобы венесуэльцам было хорошо?», виртуозно обходящие суть обсуждаемой сторонами стратегии и предстоящих сделок, которые никак не выглядят безвозмездной и безвозвратной помощью братскому латиноамериканскому народу, а являются на деле жесткими прагматичными операциями по инвестированию Россией капиталов в зарубежную страну.

Там, где либералы увидели или, точнее, захотели увидеть убытки, потери, растраты и «пилилово» (ну, куда ж без него — про государственные же средства речь!), эксперты патриотической группы обнаружили здравый смысл и жесткое продвижение российских интересов за рубежом, подкрепляемое экономической выгодой.

С приходом к власти в этой стране вначале Уго Чавеса, а затем Николаса Мадуро карибское государство все больше ориентируется на Россию.

«Венесуэла для России сегодня — это почти то же самое, что Куба для СССР вчера, — отмечало год назад испанское аналитическое издание El Confidencial. — Почти — это потому что на самом деле в нынешние времена Каракас стал намного более московским, чем Гавана в эпоху коммунизма. Настолько, что без возможности ошибиться Боливарианскую республику (БР) следовало бы называть «Российской социалистической республикой Венесуэлой».

Испанские аналитики тогда отмечали, что «долг Каракаса перед Москвой составляет уже 10 миллиардов долларов, перспектив его погашения администрацией Мадуро не видно, а Путин — не Хрущев и не Брежнев, списывать долги не будет. Возьмет натурой — прежде всего нефтью, а дальше посмотрим».

Анализируя ситуацию год спустя, надо признать, что западные эксперты (не только испанские, но и немецкие, американские и французские) оказались правы.

Весьма показательной выглядит в этом плане вышедшая на днях статья в The Washington Post, нервно прикусывающей губу, чтобы не расплакаться из жалости к Америке, и с сожалением констатирующей, что «Россия не разбрасывается деньгами, вкладывая их точечно, но очень точно, и по зернышку набирает внушительные объемы в Венесуэле, вытесняя считавшегося ранее главным экономическим партнером Каракаса Вашингтон. Если раньше русские готовы были платить просто за обещание руководителей некоторых латиноамериканских государств быть лояльными Москве, то теперь они прибирают к рукам постепенно всю ресурсную базу своих должников, заставляя не только давать слово „хорошо себя вести“, но и выполнять данное обещание».

Корреспондент германского журнала Der Spiegel Клаус Эрингфельд считает, что «Венесуэла — все еще не банкрот и с каждым днем крепнет уверенность, что банкротом ей не быть, во всяком случае, пока за ее спиной стоит Россия. Экономика Боливарианской республики держится на нефти, а венесуэльская нефть, в свою очередь — на участии и помощи «Роснефти».

«Глава российского концерна подписал контракт на $ 20 млрд с руководством венесуэльского монополиста PDVSA о совместной добыче сырья на территории карибского государства. В поисках денег Николас Мадуро и его правительство становятся все ближе к России. Понятно, что и в политическом плане Венесуэла тоже будет вдохновляться Кремлем», — резюмировал год назад германский журналист. Время, прошедшее с тех пор, подтвердило, что аналитик не ошибся.

«Венесуэла, будем честны, является для России относительно недорогим союзником. Инвестиции не просто окупаются, но приносят выгоду, которую без преувеличения можно назвать бесценной, — отмечают обозреватели упомянутого выше американского издания Энтони Файола и Карен Деянг. — Займы РФ на протяжении последнего десятилетия давала во вполне умеренных, иногда даже скромных объемах. Но постепенно они превратились в существенные пакеты, как минимум, пяти главнейших нефтяных месторождений Венесуэлы, которая считается сегодня обладательницей крупнейших в мире залежей черного золота».

При этом никак нельзя оставить без внимания и то, что через венесуэльские активы Россия «влезает» в нефтяной бизнес США. По данным американских СМИ, «в качестве залога под один из кредитов Москвы на $ 1,5 млрд Каракас выставил 49,9% акций Citgo — стопроцентно венесуэльской корпорации, зарегистрированной и работающей в Штатах. Владеющей сетью трубопроводов по всей стране и тремя нефтеперерабатывающими заводами. Заложенное имущество стоит, сходятся во мнении эксперты, не менее чем в три раза дороже. Реальное положение вещей сегодня таково, что Москва и Краскас нуждаются друг в друге, возможно, в одинаковой степени. Но материальное положение у РФ и БР очень разное, что и позволяет Кремлю диктовать латиноамериканским партнерам условия, устраивающие в первую очередь его.

По данным Расса Даллена, старшего партнера брокерской фирмы Caracas Capital Markets (Флорида), цена Citgo на фондовой бирже может составлять от $ 6 млрд до $ 9 млрд, так что «русские крепко подстраховались, получив возможность в любой момент выручить за свои $ 1,5 млрд сумму втрое бо́льшую. Только вряд ли они будут спешить с продажей курочки, несущей золотые яйца».

Американские обозреватели подчеркивают также, что Россия «накрутила хвост» Соединенным Штатам и еще в одной отрасли — той, где Америка считалась непререкаемым авторитетом: сфере вооружений.

«Если ранее Венесуэльская армия — продолжающая оставаться весьма многочисленной — была „упакована“ исключительно оружием штатовского производства, то теперь на вооружении боливарианских вооруженных сил стоят танки, самолеты и другие виды техники российского производства. Причем опять-таки, ничего венесуэльцам Москва не дарила, а поставила в обмен на поставляемую Каракасом Кремлю нефть. Мадуро теперь настолько уверенно себя чувствует в стране, что даже позволяет высмеивать угрозы США свергнуть его вооруженным путем. За кремлевской стеной он себя ощущает, как за каменной стеной. России же такой венесуэльский президент тоже выгоден: по крайней мере, у него нет возможности перебежать на сторону противника, а оставаясь на стороне союзника, он волей-неволей обязан гасить предоставленные ему кредиты», — подытоживают авторы WP.

При этом они подчеркивают, что «судя по поведению Сечина, он приезжает в Венесуэлу уже не в качестве компаньона по бизнесу, а хозяина».

Не уточняют авторы только хозяина чего именно: бизнеса или страны?

Бормотание либеральных российских экспертов, звучащее примерно так: «вот, даже Китай не стал больше давать денег Венесуэле Мадуро, а Кремль швыряет, фактически, ассигнации в печку», в конечном итоге тоже говорит в пользу финансовой политики Москвы. Реструктурировав в 2017 году долг Венесуэлы (когда стало ясно, что та все равно не в состоянии выплачивать в ближайшей перспективе проценты по нему), Россия обеспечила еще большее укоренение «Роснефти» в энергетической сфере Боливарианской республики. Крупнейшая российская нефтяная государственная компания сегодня контролирует уже 13% всего энергетического бизнеса Венесуэлы.

Не забудем, что Каракас подписал с Москвой также контракты на поставки российской пшеницы — 600 тысяч тонн ее было поставлено карибскому государству в уходящем году, еще столько же будет продано в 2019, с возможностью пролонгации контракта на такой же объем в 2020. 6 миллиардов долларов, о получении которых говорил Мадуро, возвратившись домой из Москвы в начале декабря 2018 — тоже не кредит, а инвестиции РФ в нефте- и золотодобывающие отрасли Венесуэлы.

Есть еще сомнения у кого-то в том, что Россия не кормит иждивенцев, живущих на берегу Карибского моря, а ведет с ними выгодный бизнес, укрепляясь в Венесуэле не только экономически, но и политически?

Владимир Добрынин, Мадрид