Посол России не знает, чем помочь русским Латвии в борьбе за школы

На фоне массовых акций в защиту русских школ Латвии от полной латышизации среди активистов все чаще звучит идея обратиться за официальной поддержкой к России, пишет рижская газета «Сегодня». «Нужно просить Россию выделить финансирование нескольких школ в Латвии, обучающих по российской программе!» — такое мнение высказывают и пользователи соцсетей. Но существует ли у России какая-то концепция практической помощи соотечественникам Латвии в сохранении русского образования? Об этом журналистка «Сегодня» Элина Чуянова побеседовала с послом РФ в Латвийской Республике Евгением Лукьяновым.

В ходе беседы Лукьянов высказал мнение относительно принятого в этом году на государственном уровне решения об окончательном переводе средних школ нацменьшинств на латышский язык. «Можно согласиться с тем, что это дискриминация и насильственная ассимиляция, а не интеграция… Но ведь есть одна парадоксальная вещь: если качество образования будет сохранено, то в ближайшем будущем в этом государстве появится достаточно заметная прослойка хорошо образованных молодых людей — почти 30% русскоязычного населения, и это серьезно. И тогда те опасения, которыми руководствовались власти при введении статуса негражданина, будут подвергнуты серьезной ревизии. Образованные, по замыслу Карлиса Шадурскиса (министр образования — EADaily), владеющие латышским, русским и английским языками молодые граждане, выпускники школ, спокойно поступят в высшие учебные заведения, где преподавание ведется на латышском языке, успешно их окончат, но при этом русскими-то все равно не перестанут быть. Значит, они активнее включатся в политическую и экономическую жизнь страны. Конечно, может быть, они продолжат традицию, которая здесь уже сформирована: 20 тысяч в год — на выход из Латвии. Возможно и так. Это зависит уже от правительства, от условий, им созданных или не созданных, — инвестиционного климата и многого другого. А если они останутся? Не получится ли так, что наиболее образованный слой в латвийском обществе будет нелатышским?» — задается вопросом посол.

Лукьянов не согласился со словами Чуяновой о том, что «после испытания латышской школой» ментальность меняется и это будут уже, мягко говоря, не совсем русские люди, пусть даже и образованные. «Могу сказать вам как филолог, лингвист: знание второго языка, помимо родного, вдвое увеличивает кругозор, знание третьего языка — это уже геометрическая прогрессия…», — уверяет дипломат. В то же время он согласился с тем, что авторов «школьной реформы» не интересуют ее результаты. «Скоро выборы, надо как-то отличиться… Посмотрите на график всплесков реформаторского зуда — они полностью совпадают с предвыборными годами. Потому я и смотрю на эту реформу исключительно как на предвыборную агитацию. Ведь реализация реформы ляжет на плечи других людей — в министерстве образования, в самоуправлениях. А как они будут это реализовывать и какими словами вспоминать авторов, покажет время. Ждать осталось недолго», — сказал Лукьянов. Он высказал уверенность, что «реформа» провалится из-за недостатка ресурсов, необходимых для ее проведения.

Посол отметил: «Самое главное — людей нет. Ведь что получается — нужно всех учителей довести до такого уровня знания латышского языка, чтобы они могли получить сертификат на преподавание. А это означает знание языка на уровне родного! Давайте посмотрим на возрастной состав учительского пула. Это люди пенсионного и предпенсионного возраста. Молодые в профессию идут неохотно, они амбициозны и верят в себя, а работать в школе за 700 евро — удовольствие сомнительное. Есть, конечно, бессребреники, пассионарии, готовые сеять разумное, доброе, вечное. Но у нас в России пока не стали в школах получать достойную зарплату, так и сеятелей что-то не было. Вот сейчас, допустим, когда в Москве средняя базовая учительская зарплата составляет 70−80 тысяч рублей за ставку, сеятели стоят в очередь. Директора 2 тысячи евро получают, потому что на них теперь возложены не только привычные для нас директорские функции — они должны быть управленцами, экономистами, руководителями хозяйствующего субъекта». При этом Лукьянов отметил, что его супруга начала учить латышский язык.

Российский дипломат вновь отверг мнение Чуяновой, что перевод русских школ на латышский язык приведет к ассимиляции их учеников. «Непростой язык, но очень похож на русский — по структуре своей, по грамматике. Я могу выучить латышский. Могу и любой другой выучить. У меня есть опыт. Я учил многие языки и до сих пор некоторыми активно пользуюсь. Но я же не стал от этого немцем или французом. Во мне русский язык, русская культура преобладает. Хотя, если смотреть меня на биологическом уровне, там — мама дорогая! Но я русский, у меня в связи с этим нет ни комплексов, ни превосходства. Я как раз тут вполне корректно комментирую. Именно потому, что в 1-й класс я пошел в Германии, поучившись до этого в советской школе, в Ленинграде, всего месяц. А потом мы приехали в город Галле (ГДР), где должна была развертываться какая-то военная база, и это была передовая группа. А два человека в семьях офицеров из этой передовой группы были школьниками. И мы вдвоем с моим приятелем пошли в школу, я — в 1-й, а он — во 2-й класс. И вот почти четыре года, пока не произошла замена, я учился в немецкой школе и русский язык мне преподавали немцы. Потому что русских учителей не было. Потом уже стали подбирать жен офицеров с педагогическим образованием, открыли школу в военном городке, при Доме офицеров. Да, так было», — вспоминает дипломат, подчеркивая, что это не сделало его немцем.

Он считает, что проблема заключается в другом. «У нас часто вместо реализации права говорят об оказании услуги. Это подмена не случайна. Когда говорят о моем праве на образование — это мое конституционное право, а государство и школа обязаны обеспечить мне реализацию этого права. А когда учебное заведение оказывает услугу, это уже совсем другое. И вот в процессе продавливания идеологического и понятийного обеспечения реформы используются эти технологии — как 25-й кадр и определенная нейролингвистика. Они работают. Когда вам будут все время говорить о предоставлении обязательного набора услуг — это вовсе не означает совпадения с вашими правами, которые также должны быть реализованы. И когда речь заходит о Болонской концепции образования, то сейчас уже открыто говорят, что это мозаичное образование: вот это надо знать, а вот это — не надо. Кто это решает? Администратор, чиновник, реформатор? Даже в самые дремучие времена евгеники Третьего рейха, когда создавались школы и велись бесчеловечные исследования, практические в том числе, когда нужно было сформировать новую расу, новых людей, эти времена доказали — это все неправда. Мир многообразен, он динамичен и полифоничен. И указами решать такие вопросы… Да, может быть, есть скрытая повестка дня — создание условий, которые повлекут за собой „чемодан — вокзал — Россия“», — предполагает дипломат.

Он предлагает задуматься о «трагедии латышей». «Это народ, который на протяжении веков находился в положении „бединен фольк“ — обслуживающей нации у себя на родине. Ведь это катастрофа. Я уже не раз говорил об этом на различных встречах — с общественниками, ветеранами: вы поймите, вот я русский, я представляю этнос, которому не грозит исчезновение, этот этнос за тысячелетия доказал свою жизнеспособность. И в то же время вы подумайте, как образованный, нравственный, порядочный латыш думает о будущем своего народа, какие угрозы возникают. А возникают-то они изнутри — изнутри этого этноса и этого социума, не снаружи! Мы никогда не ассимилировали латышей в период Латвийской ССР. Да, смешанных браков хватало. Но государственной задачи ассимилировать никогда не было. Это можно посмотреть даже по статистике. А решение выйти из Союза? Мне оно совершенно понятно. Романтизм и ожидания всегда не совпадают с реальностью. За каждой революцией наступает реакция. Революция всегда пожирает своих детей. Где те народнофронтовцы, в каком они сейчас морально-психологическом состоянии, что они видят? Они этого хотели? Значит, что-то упустили? Значит, на каких-то клавишах удалось сыграть? Это очень печально. И это печально как раз мне, послу, представителю России, видеть это в соседнем государстве. Моя задача одна — граница России с Латвией должна быть мирной, безопасной, дружеской. Отношения должны быть взаимовыгодными, конструктивными. Мы — вышедшие из СССР Россия и Латвия — примерно одинакового возраста. 26, 27 лет… И у нас, и у вас идет формирование новой архитектуры государственности, социума, культуры, образования, да чего угодно. И декретированием тут ничего не достичь, можно только ухудшить ситуацию. Вот такая реформа — это как раз то, что ухудшает перспективу латвийской государственности. Но подчеркну жирным шрифтом: внутреннее законодательство — это дело Латвии», — подчеркнул Лукьянов.

«То есть, ожидать от России помощи в создании русской школы такого рода, как International School of Latvia, которая была создана под Ригой при поддержке посольства США и Англии, не приходится?» — в лоб спросила Элина Чуянова. «А вот так я бы не сказал! Ничего более конкретного я вам сообщить пока не могу. Но мысли есть. Дело ведь в том, что все течет, все меняется. И законодательное оформление этой реформы в практику привело к существенному изменению ландшафта в этом вопросе в Латвии. Следовательно, мы должны правильно на это отреагировать. Вопрос в другом: откроем мы здесь школу при посольстве, откроем мы школу при консульствах — тогда мы свободны в методологии, и решать все будет наше российское министерство образования. Если что-то делать, то делать это по-серьезному и чтобы это было лучше», — уклонился посол от прямого ответа.

Данное интервью вызвало критику со стороны представителей русскоязычной общественности. «Да, это интервью о том, что мы должны рассчитывать только на себя», — пишет Чуянова в соцсети Facebook. «Учить язык и учиться на неродном языке — вообще-то разные вещи. Стыдно послу этого не знать. Моя внучка в шесть лет и на русском-то говорит плохо, новым словам, понятиям и терминам еще учить и учить, а тут такая подлянка!» — отмечает Наталия Скудра. «Когда вместе с активистами Штаба защиты русских школ под барабанный бой начнут выходить на митинги протеста десятки тысяч латвийцев, тогда и появится надежда, что реформу отменят. А сегодняшняя реформа — холокост против русского языка!», — отмечает Олег Сысолятин.