Пиррова победа Эрдогана: экономика Турции уходит в пике

Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган был переизбран на новый срок на фоне непрекращающихся неурядиц в экономике страны. Попытка Эрдогана добиться высоких темпов роста на выходе из кризиса любой ценой привела к самому худшему для населения сценарию: экономика Турции сорвалась в инфляционно-девальвационный штопор. Не помогло и преодоление кризиса в отношениях с Россией: подпитка турецкой экономики со стороны российских туристов и импортеров неспособна решить ее системные проблемы.

С начала года турецкая экономика вновь живет в привычном для себя режиме постоянной девальвации лиры: курс национальной валюты к доллару за пять месяцев упал примерно на 20%, на данный момент остановившись в районе отметки 4,6 лиры за доллар (курс евро подобрался к уровню 5,4 лиры). А за неполных два года, прошедших с момента неудачной попытки государственного переворота в июле 2016 года, лира обвалилась примерно в полтора раза — на тот момент доллар стоил всего три лиры. По данным Bloomberg, в текущем году лира является рекордсменом по темпам девальвации валют развивающихся стран, за исключением аргентинского песо.

Сама по себе хроническая девальвация лиры не так страшна, а для привлечения туристов даже и полезна — например, в пересчете на рубли лира сейчас стоит даже меньше, чем осенью 2014 года, до обвальной девальвации российской валюты. Но в Турции ослабление лиры неизбежно сопровождается высокой инфляцией, обуздать которую власти никак не могут. В мае потребительские цены в Турции выросли на 12,15% в годовом выражении (максимальный показатель с ноября), тогда как в апреле этот показатель был существенно ниже — 10,85%. Для сравнения, два года назад инфляция в Турции держалась на уровне 8,8% в годовом выражении, а официальный прогноз на этот год составлял всего 7%.

При этом формально турецкая экономика сейчас находится на стадии восстановительного роста после провала на 15% в 2014—2015 годах: в прошлом году ВВП страны вырос на 7,4% (годом ранее на 3,2%), а в этом году, согласно недавнему прогнозу ЕБРР, рост составит 4,4%. «Одним из преимуществ Турции является низкий дефицит бюджета и низкий госдолг, составляющий около 29% от ВВП. Банковская система Турции хорошо капитализирована», — отмечалось в докладе ЕБРР в начале мая. Однако уже в конце мая, когда курс доллара подбирался к пяти лирам, Центробанк Турции из-за ускорения девальвации лиры был вынужден провести экстренное заседание и повысить ставки на 300 базисных пунктов, до 16,5%. А когда и это не помогло, учетная ставка 8 июня была увеличена до 17,75%.

Эту серию решений можно считать заочной победой турецкого ЦБ над Эрдоганом, который неоднократно требовал от регулятора обеспечить доступность кредитов для экономики, снижая учетную ставку, а в преддверии выборов заявил, что в случае победы намерен ограничить независимость ЦБ. Это противостояние длится уже несколько лет. В 2014 году на фоне второй волны глобального кризиса, сопровождавшейся падением мировых цен на нефть и девальвацией ряда региональных валют, турецкий ЦБ поднял ставку с 4,5% до 10%, но затем под давлением Эрдогана она была снижена до 7,25%. Теперь же ЦБ фактически взял реванш, прибегнув к классическому монетаристскому ходу: падает валюта и растет инфляция — задираем ставку вверх. Напротив, Эрдоган продолжает декларировать неортодоксальный подход к финансовому регулированию: чем ниже ставка, тем ниже инфляция, о чем он в середине мая вновь заявил в интервью Bloomberg.

Значительные макроэкономические риски Турции отмечают и международные рейтинговые агентства. Еще в марте агентство Moodyʼs Investors Service поставило долгосрочный рейтинг Турции на пересмотр с возможностью снижения. В пояснении этого решения было указано на неопределенность по поводу будущего направления макроэкономической политики в контексте уже уязвимого финансового положения страны. Агентство отметило такие негативные факторы, как ухудшение эффективности монетарной политики и возросший риск, связанный с потенциальными внешними шоками с учетом крупного дефицита текущего баланса.

О серьезных структурных диспропорциях свидетельствовали уже некоторые макроэкономические показатели прошлого года, когда дефицит торгового баланса страны увеличился сразу на 36,8%, до $ 77 млрд. Произошло это в условиях быстрого восстановления турпотока за счет российских гостей, пропустивших лето 2016 года из-за политического конфликта: в прошлом году Турцию посетило 32,4 млн иностранных туристов (плюс 27,8%), из которых 15% (4,7 млн человек) составили россияне. Но эту отрадную новость перевесил рост цен на нефть и нефтепродукты, которые Турция импортирует: из-за этого импорт не только увеличился в прошлом году существенно больше, чем экспорт (17,7% против 10,2%), но и инфляция получила новый стимул. В этом году энергоносители продолжают вносить свою лепту в рост цен: в марте они подорожали на 8,3%, а в апреле уже на 12%.

Основным пунктом экономического блока своей предвыборной повестки Эрдоган предсказуемо сделал рост доходов населения. «Наша новая цель — вывести Турцию в число стран с высоким уровнем дохода», — заявил он за месяц до выборов, представляя в Анкаре программу Партии справедливости и развития. В майском интервью Bloomberg Эрдоган сказал, что хотел бы довести подушевой ВВП Турции до уровня $ 25 тысяч в год, напомнив, что за время его правления этот показатель вырос с $ 3,5 тысячи до $ 11 тысяч, а также о других макроэкономических достижениях. Действительно, мало кто помнит, что на старте эпохи Эрдогана ставка турецкого ЦБ превышала 60%, а уровень инфляции находился в районе 30%. Однако предпринятая Эрдоганом стабилизация экономики сегодня, похоже, уперлась в свои пределы.

Особенно драматически выглядит ситуация с доходами населения. На данный момент средний уровень зарплат в Турции — чуть больше 400 евро в месяц «чистыми» — сопоставим с такими странами, как Болгария, Македония, Босния-Герцеговина. По данным Турецкого статистического института (TurkStat), в 2016 году число граждан, подверженных риску бедности, снизилось до 21,2% - самый низкий показатель начиная с 2011 года, но постоянная девальвация лиры вкупе с инфляцией ставит крест на росте реальных доходов городского среднего класса. Стоимость жизни в крупных турецких городах, особенно в Стамбуле, население которого с пригородами составляет уже порядка 20 млн человек (то есть четверть всех жителей страны), очень высока. Более или менее комфортный доход для семьи из двух человек в Стамбуле начинается от 6 тысяч лир в месяц, то есть более тысячи евро, что заметно выше средних по стране зарплат. Немалую часть доходов съедают высокие цены на бензин, общественный транспорт, коммунальные услуги.

Не удивительно, что прошедший накануне выборов в Стамбуле митинг сторонников главного оппонента Эрдогана, лидера Народно-республиканской партии и президента Ассоциации кемалистской мысли Мухаррема Индже, собрал, по разным оценкам, от 2,5 до 5 млн человек. Свою экономическую программу Индже изложил в майском интервью изданию Ahval так: «Центральный банк может временно приостановить падение лиры путем повышения процентных ставок. Но это не тот случай, когда девальвация фундаментально связана со слишком высокими или слишком низкими процентными ставками. Все, что действительно нужно сделать, находится в политической и правовой сферах. Турция должна немедленно выйти из той политической ситуации, которая порождается экономической неопределенностью, а ее экономика должна управляться независимыми и автономными учреждениями».

Выступая перед своими сторонниками на митинге в Стамбуле, Индже пообещал в случае победы на выборах положить «конец бессмысленным растратам государственных средств», намекнув тем самым на базовые принципы «эрдоганомики» — накачку экономики кредитами и госгарантиями во имя увеличения инвестиций. Чтобы достичь желаемого уровня ВВП на душу населения, заявил Эрдоган в предвыборном интервью Bloomberg, должны увеличиваться инвестиции, что приведет к росту занятости, производства и международной конкурентоспособности Турции. При этом в интервью прозвучали новые акценты: президент Турции заявил, что его страна с каждым днем становится намного крепче ​​в оборонной промышленности, а в целом именно промышленность сможет покрывать дефицит текущего счета. «На данный момент это лицо Турции, которое вы еще не видели», — сказал Эрдоган.

Однако пока скорее приходится констатировать, что Турция застряла в группе стран-середняков: по уровню ВВП на душу населения по версии МВФ она находится на 61 месте в мире, при этом абсолютное значение показателя почти совпадает со среднемировым. Практически аналогичную позицию (60 место) Турция занимает и в глобальном рейтинге делового климата Doing Business.

Нынешняя ситуация в Турции типична для стран полупериферийной структуры экономики, пытающихся прорваться в глобальное экономическое ядро, как Турция при Эрдогане, отмечает руководитель Центра экономических исследований Института глобализации и социальных движений Василий Колташов. По его мнению, главная проблема турецкой экономики заключается в ее сравнительно небольшом масштабе, поэтому без участия в каких-либо интеграционных проектах она очень уязвима к внешним шокам и не может справиться с трудностями внутри самой себя.

«Прежняя стратегия решения этой проблемы предполагала, что Турция идет в Евросоюз, который гарантирует Турции экономический рост, — напоминает Колташов. — Но Евросоюз если не отказал Турции прямо, то выставил такие условия, которые объективно являются для Турции неприемлемыми. Это привело к изменению политической линии Эрдогана на более национально ориентированную, но тут началась вторая волна кризиса, с 2014 по 2016 годы, которая довольно больно ударила по Турции. На этой почве Турция попыталась сыграть на противоречиях и конфликтах с Россией, ничего не выиграла и отыграла обратно. Вторая волна кризиса прошла, началась стабилизация турецкой экономики, и тут Эрдоган стал активно действовать — улучшать конъюнктуру, привлекать туристов, стимулировать турецкую экономику, в том числе за счет денежной эмиссии. Все делалось для того, чтобы обеспечить кредитные стимулы, создать условия роста, и происходящее сейчас в турецкой экономике как раз и есть прямое следствие тех мер. В значительной мере это урок для тех наших псевдокейнсианцев, которые любят рассуждать: а давайте включим печатный станок на полную катушку и будем давать сколько угодно денег бизнесу, кредитов, ведь это же безболезненный процесс! А процесс-то совсем не безболезненный, он имеет очень серьезные последствия».

На данный момент, полагает Василий Колташов, у Турции нет никакой новой стратегической инициативы, которая бы снимала проблему небольшого размера ее экономики. Однако необходимость ее появления диктует сама жизнь: количество вышедших на улицы сторонников Мухаррема Индже свидетельствует о том, что экономический кризис легко может перерасти в политический. «Люди в целом очень болезненно реагируют на экономические провалы, они поняли, что дальше так нельзя. В этом и заключается проблема Эрдогана: он не из личных желаний развернул экономическую политику к неким довольно рискованным методам внутреннего стимулирования — он это сделал потому, что исчерпаны внешние рычаги», — отмечает Колташов.

Далее, по мнению экономиста, события в Турции могут пойти по консервативному сценарию — поворот к Западу и победа проамериканского, проевропейского или смешанного кандидата, который будет пытаться вернуть Турции ее прежнюю позицию. В этой ситуации для Турции очень важно отказаться от некоего паноттоманского представления о мире и начать активно бороться за выстраивание единого евразийского экономического блока.

«Спасение Турции в том, чтобы быть частью чего-то огромного, — резюмирует Колташов. — Но не кто-то должен предлагать что-либо Турции, а Турция сама должна это делать. Виктор Янукович тоже сидел и ждал, что же Россия ему предложит, а Россия ничего не предложила — и Эрдогану тоже. Раньше Эрдоган ставил вопросы такого характера: чего бы нам схватить? Например, нефтяные поля в Ираке, и при этом восхищаться оттоманской Турцией, Сулейманом Великолепным, а от Ататюрка как основателя национального турецкого государства немножко дистанцироваться. Теперь же необходимо, чтобы Турция поставила вопрос о своем участии как национального государства в каком-то очень глубоком интеграционном евразийском блоке. Возможно, для Эрдогана это вопрос жизни и смерти».

Николай Проценко