Украинский «нефашизм» и языковой вопрос

23 января ПАСЕ 130 голосами против 12 при 24-х воздержавшихся была принята резолюция о защите региональных языков и языков меньшинств в Европе. В ней указано, что необходимо «во всех возможных случаях обеспечить статус второго официального языка языкам национальных меньшинств в регионах, где они традиционно используются, с учётом конкретных условий и исторических традиций, характерных для каждого региона». В частности, требуется «предоставлять информацию и услуги на соответствующих региональных языках или языках меньшинств», «воздерживаться от применения правовых и ограничительных мер, таких как перевод и сопровождение субтитрами и обязательные квоты для программ на официальном языке».

Хотя Украина не упоминается в тексте прямо, адресат резолюции очевиден. Чтобы сомнений у Киева не осталось, представитель Венгрии Роза Хоффманн прямо обвинила его в неисполнении международных обязательств.

Позиция ПАСЕ вызвала интенсивные протесты украинской делегации. Так, вице-спикер Рады Ирина Геращенко обвинила Хоффманн в сепаратизме и федерализме.

Европейская хартия региональных языков, напомним, предусматривает предоставление статуса официального любому языку, на котором общается значительная доля населения в регионе (обычно порогом является 20%). Даже если «порог» не достигнут, представители национальных меньшинств имеют право на получение как минимум начального школьного образования на родном языке за государственный счёт. Любой другой подход является и считается дискриминационным.

При этом европейская практика отнюдь не является вершиной либерализма.

В США нет официального государственного языка, и попытки придать этот статус английскому долго оставались безуспешными. Сейчас он является официальным в 29 штатах, из них 3 — двуязычны, остальные до сих пор во власти языковой «анархии». В целом, независимо от официальных установок, власти предпочитают лишний раз использовать услуги переводчика, чем создать себе дополнительные проблемы — так, официальные распоряжения стараются издавать на всех значимо используемых в регионе языках. Вряд ли стоит уточнять, что поддержка ультраунитаристов в Киеве никак не соответствует внутренним установкам США.

Канада двуязычна — 21% её населения считает родным французский. При этом официальным языком Квебека является исключительно французский. Право на обучение на английском имеют только англоязычные квебекцы, жертвами более или менее завуалированного «принуждения к двуязычию» там становятся англоканадцы. Довольно парадоксальным образом, значительная часть украинских ультрапатриотов любит родину из страны, где язык этнического большинства местами подвергается элементарной дискриминации.

В РФ доля национальных меньшинств довольно велика, но нет крупных — даже татары составляют 3,83% населения. При этом в России официальными являются не только «титульные» языки автономий (языки субъектов федерации). Так, в Якутии этот статус имеют долганский, чукотский, эвенкский, эвенский, юкагирский. В Карелии местными органами власти используются вепсский и финский, в Забайкальском крае бурятский используется наравне с русским и т. д. При этом, например, в Татарстане на татарском обучается почти половина школьников; чисто татарских ВУЗов нет, но татарские группы имеются во многих учебных заведениях. Более того, до недавнего времени татарский (а равно башкирский) изучался и в русских школах. Камнем преткновения во многом является сдача ЕГЭ исключительно на русском — и это, безусловно, дискриминационная и ненужная мера.

Вопреки украинской пропаганде, в России существуют и украинские школы, не говоря уже о классах с украинским языком обучения. При этом попытка организовать две таких школы в Москве (впоследствии планы пришлось скорректировать до одной по причине, о которой будет сказано ниже) во времена Януковича столкнулась с обстоятельством непреодолимой силы — несмотря на официальную озабоченность Киева и диаспоры, было получено одно заявление на обучение на украинском языке. Призыв Фурсенко к диаспоре обеспечить достаточное количество учеников не возымел результата. Примерно та же картина наблюдается в Польше. В целом, украинские пропагандисты, требуя организации украинских школ, фактически требуют принудительного обучения на украинском — ситуация, вполне укладывающаяся в нацистскую картину мира, но едва ли приемлемая в нормальных странах.

На постсоветском пространстве положение с языками меньшинств разнообразно, но в целом ситуация далека от украинских установок. В Казахстане русский является официальным языком и доля обучающихся на русском радикально превышает количество «титульных» русскоязычных. В Киргизии (доля русских — 6,6%) русские школы составляют 9,14% от их общего числа и на их долю приходится 18% учащихся. В 2013-м из 230 тысяч студентов 160 тысяч обучались в вузах на русском. В Узбекистане (1,8%) 739 русских школ (общая численность — 10 тыс.), русскоязычные группы есть в крупных ВУЗах не только в столице, но и в регионах. В Азербайджане русский не имеет официального статуса, но, например, на 2008-й количество школьников, получавших образование на русском языке, составляло 15%.

Что касается Украины, то лучшее представление о ней даёт ключевой тезис украинской пропаганды, настаивающей на том, что притеснений русского языка нет… потому что не существует ограничений на пользование им в быту. Тезис в реальности дикий — если отсутствие таких ограничений является «достижением», то в целом речь идёт о явно ненормальной ситуации. Проблема в том, что Украина стала весьма нацистским государством настолько давно и прочно, что откровенно «коричневая» экзотика воспринимается как естественная норма. Откровенное недоумение по поводу причин недовольства Крыма и Юго-Востока, которым милостиво не запрещали ГОВОРИТЬ на русском — именно из категории саморазоблачений. При этом, как будет показано ниже, даже этот тезис уже стремительно устаревает.

Особый, чисто украинский, колорит состоит в том, что международные обязательства в отношении соблюдения языковых прав национальных меньшинств, упомянутые Хоффман, у Киева есть — и они привычно не соблюдаются.

Европейская хартия региональных языков была подписана Украиной в 1996-м, но ратифицирована только через три года. Уже через год закон утратил действие по решению Конституционного суда; формальным поводом стало то, что его подписал спикер Верховной рады, а не президент. Окончательно закон «О ратификации Европейской хартии региональных языков» был принят в 2003-м, вступил в силу с 1 января 2006 года. В рамках традиционной логики он был принят на пике нарушений языковых прав меньшинств.

Пожалуй, стоит начать с того, что манипуляции с «этнической» и языковой статистикой в сторону украинизации, призванные оправдать дискриминационные меры, являются для Киева нормой. По официальным данным, в ходе Всеукраинской переписи населения 2001 года русскими назвали себя 8 млн. человек (17,3%), а русский язык родным назвали 29,6% участников, в том числе 14,8% украинцев. При этом установки на украинизацию статистики всплывали уже на стадии собственно опроса, а параллельные данные показывают, что подтасовки шли на всех уровнях.

Так, по данным официозного института социологии Национальной академии наук Украины, на 2006-й русский язык считали родным 38% населения. Менее озабоченный следованием за генеральной линией Киевский международный институт социологии (КМИС) получил ещё более оригинальные данные. Согласно им, в 2013-м родным считали русский 40% населения. В 2004-м году русский язык использовало дома 43−46% населения Украины. По данным этого же опроса КМИС, русскоязычным было абсолютное большинство на юге и востоке: 93% населения Донецкой области., 72% - Днепропетровской (официально украиноязычных там… 66%), 81% - Запорожской, 89% Луганской обл., 85% - Одесской обл., 74% - Харьковской. При этом большинство «нерусскоязычного» населения востока и юга не использовало в быту «литературный» украинский. На суржике общается от 11 до 18% всего населения Украины: до максимального показателя 21% в Полтавской, Сумской и Черниговской областях; на Юге говорят на суржике 12,4%, на «литературном» украинском — 5,2%, на Востоке — соответственно 9,6% и 3,7%. При этом следует учитывать, что стараниями западноукраинских «цивилизаторов» в категорию суржика попал именно родной язык населения северо-востока Украины.

При этом данные любых опросов не стыкуются с обыденной практикой: в социологическом исследовании Института Гэллапа 83% населения Украины выбрали русский язык для заполнения анкеты при проведении опроса.

Так или иначе, наглые манипуляции со статистикой имели место. Как результат, огромная украинская община в Крыму оказалась, по сути, статистическим артефактом и внезапно исчезла после присоединения к РФ. При этом, хотя смена национальности вместе со сменой флага имела место, в подавляющем большинстве случаев «украинцы» даже не подозревали о своей «козацкой» сущности.

Как было отмечено выше, статистические манипуляции были призваны создать «идеологическую основу» для апартеидных мер. Уже в 1992 г. был издан приказ Минобразования № 123, который обязывал «отыскать средства из местных ресурсов для морального и материального поощрения работников образования, которые переходят на преподавание на государственном языке». При этом за невинной формулировкой скрывалось нечто намного более серьёзное. «Автор этих строк прекрасно помнит, как на основании этого дискриминационного приказа преподавание всех предметов было переведено на украинский, а студентам, изучавшим французский язык, необходимо было осуществлять перевод текстов с одного иностранного языка на другой. Пытались отказать и в приеме государственного экзамена по французскому языку на основании того, что перевод был осуществлен на русский».

Год спустя дело дошло до погромов. «В 1993 г. во Львове боевики Национал-социалистической партии Украины разбили в русских школах окна, испещрив стены антирусскими надписями и листовками. Был избит и вынужден покинуть Ивано-Франковск директор так и не открывшейся русской гимназии. Против руководителя ассоциации „Русская школа“ А. Поздняковой было возбуждено уголовное дело, ее незаконно уволили с работы. Директор львовской школы № 45 В. Кравченко приобрел учебники и пособия в России, однако таможня, а затем Миннац и Минобразования не пропустили их в страну».

«В 1996 году в Ровно были закрыты все русские школы, вместо которых было создано несколько классов с русским языком обучения. На обращения граждан с требованием открыть школу с русским языком обучения городское управление образования ответило отказом». За Ровненской последовали Тернопольская и Киевская области (при этом в трёх областях даже официально насчитывалось не менее 170 тыс. русскоязычного населения). К 1996−1997 учебному году во Львовской области осталось всего 5 русских школ из 1375, Ивано-Франковской — 1 из 727, Винницкой — 3 из 1032, Житомирской — 3 из 885, Черкасской — 1 из 658. В целом, к моменту переворота на «собственно Украине» осталось 26 русских школ (0,2% от их общей численности).

Однако этим амбиции укронаци не ограничивались. В 1995—1996 гг. Государственным комитетом по делам национальностей были разработаны программы украинизации Закарпатья, Крыма, Новороссии и Киева.

«Настоящая травля русского языка началась в 1997 г. с принятием постановления Кабинета министров № 998 „Об утверждении комплексных мероприятий о всеобщем развитии и функционировании украинского языка“, суть которого заключалась во всеобщем вытеснении русского языка из Украины. В плане реализации этого постановления была начата ликвидация сотен русских школ, детских дошкольных учреждений и перевод оставшихся на украинский язык. Еще более „закрутило гайки“ нацистское правительство В. Ющенко, принявшее 21.06.2000 г. постановление № 1004 „О внесении изменений и дополнений к постановлению Кабинета министров № 998“, приведшего к полному вытеснению русского языка из всех сфер общественной жизни». Как итог, в Одессе уже в 1998 году было только 32% школ с русским языком обучения. К 2001-му их доля сократилась до 19,7%. В Донецкой к этому же времени осталось лишь 41,6% русских школ, Запорожской — 26,9%, Луганской — 55,1, Харьковской — 16,1%.

В 2003-м году в 58-ми одесских школах был прекращён набор учащихся в русские классы, без учёта мнения родителей. В целом по Украине к 2001 году количество детских садов с русским языком обучения снизилось до 22%, количество школ — до 29%, количество студентов, обучающихся на русском языке — до 22%. Как нетрудно заметить, если школьное образование ещё относительно соответствовало сильно заниженной официальной доле русскоязычных, то дошкольное и высшее — уже нет.

Однако настоящий разгул национальной свидомости начался после первого Майдана. С 19 апреля 2004 года Национальный совет Украины по вопросам телерадиовещания прекратил регистрацию средств массовой информации, использующих негосударственный язык. Исключение было сделано для каналов, вещающих на территорию компактного проживания национальных меньшинств — квота негосударственных языков на них могла составлять 50%. В 2005 году в действие вступили Гражданско-процессуальный кодекс и Кодекс административного судопроизводства, согласно которым всё судопроизводство должно происходить на украинском языке. На практике украинизации (вразрез с действующим законодательством) подверглось всё делопроизводство. Параллельно комитет по вопросам науки и образования Верховной рады Украины рекомендовал запретить выпускникам русскоязычных школ сдавать на русском экзамены в вузы.

К 2010−2011 уч. году в Донецкой обл. насчитывалось 182 русских школы (16,85% от общего количества), в Запорожской — 2 (0,33%), в Луганской — 150 (21,49%), в Одесской — 84 (9,55%) в Харьковской — 112 (13,03%). В детских садах на русском воспитывалось лишь 13,7% детей. Количество профессионально-технических учебных заведений с обучением на русском языке составило 4%. В вузах І-ІІ уровня аккредитации на русском обучались 9,3% студентов, в учебных заведениях III-IV уровней аккредитации — 8,5%. Иными словами, количество обучавшихся на русском оказалось в разы ниже количества не просто русскоязычных, а этнических русских (при этом их официальная численность была резко занижена).

Каким образом добивались этих результатов? Посмотрим, как выглядели усилия их скорректировать во времена администрации Януковича.

«Руководители районных управлений образования Киева отчитались: в русских школах и гимназиях на одно место в первом классе претендовали 5 — 7 человек, — заявил министр образования Украины Дмитрий Табачник. — Это, конечно, проблема, и мы со столичной мэрией обязаны сделать шаги навстречу людям. Потому что даже по официальной переписи независимо от языка общения 22% киевлян себя позиционировали как граждане Украины, русские по национальности». Поводом для заявления послужили обращения родителей в министерство, при этом мотивы были просты и понятны — огромный конкурс в русскоязычные школы был вызван тем, что в Киеве осталось только 7 таких школ, ещё в 9 были классы с русским языком обучения, «русских» детских садов не было в принципе. Однако… «У нас в последние годы сохраняется постоянное количество школ с русским языком, — прокомментировали в пресс-службе управления образования Киева. Такое же количество осталось и в этом году. Есть такая практика: если есть заявки родителей, хотя бы 15 — 20 человек, то открывается отдельный класс с любым языком преподавания, в том числе и с русским». Странное несоответствие между задекларированной практикой и гигантскими конкурсами на место находит своё объяснение в следующем примечательном пассаже.

«Весной нынешнего года нардеп-нунсовец Лилия Григорович заявила, что в столичной школе № 267 «безосновательно инициировали вопрос» о переводе обучения на русский язык, в связи с чем провели родительские собрания. Однако, как сказала нам вчера Григорович, этот процесс остановлен: «В этой школе есть отдельные классы с русским языком обучения, но попыток перевести на него новые классы нет. Думаю, мы остановили эту тенденцию».

«В свое время министр образования Д. Табачник предлагал русский язык обучения в гимназии „Киевская Русь“ на Осокорках, но 98 депутатов Киевсовета приняли решение о том, что обучение будет производиться на украинском. Выступил против русской гимназии и его однопартиец мэр Киева А. Попов, впоследствии заявивший, что „в Киеве не может быть дискуссий по поводу признания русского языка региональным“».

Майдан № 2, как известно, «увенчался» попыткой первым же актом отменить закон о региональных языках. Попытка была ветирована, однако, как известно, главный принцип киевских властей был озвучен нынешним днепропетровским мэром Борисом Филатовым — «обещайте что угодно, вешать мы будем потом». И Порошенко, и Яценюк были противниками закона о региональных языках, при этом первый деятельно саботировал его в период работы в администрации Януковича. Однако первым игроком на поле нового витка насильственной украинизации оказался всё же не он.

В 2016-м по инициативе фракции «Самопомощь» был принят закон об «украинизации» теле- и радиоэфира. Согласно документу, с 8 ноября 2016 года доля песен на украинском языке должна составлять не менее 25%, а доля ведения передач на государственном языке — не менее 50%. Ровно через год (в ноябре 2017-го) квоты для песен составили 30%, а для передач — 55%. Еще через год они должны будут возрасти до 35% и 60%.

В апреле 2017-го 91 из 120 депутатов Киеврады с подачи «Свободы» проголосовало за весьма своеобразное нововведение. Депутат «Свободы» Юрий Сиротюк: «Решено, что в Киеве языком работы предприятий, учреждений и организаций коммунальной формы собственности является государственный язык — украинский». Как частности, рекламные объявления, вывески, плакаты, афиши и ценники будут только на украинском.

Напомню, что до 2004-го вполне системная на Украине «Свобода» называлась социал-национальной; её логотипом до 2003-го был волчий крюк (вольфсангель), а в 2012 её признал «расистской, антисемитской и ксенофобской» даже Европарламент, хладнокровно взиравший четверть века на нацистскую вакханалию в Прибалтике. Сейчас эта партия достаточно серьёзно представлена в КГГА — 14 депутатов. Ещё 22 депутата приходится на долю «Самопомощи» (прямая апелляция к кредитным союзам, служивщим легальной крышей ОУН), вся разница которой со «Свободой», по сути, состоит в том, что «их лица пока не примелькались» ©.

Параллельно шла насильственная украинизация на Донбассе. «В городе Бахмуте Донецкой области (на территории, подконтрольной Киеву) за три недели до начала учебы сразу три школы перевели в статус украиноязычных. На возмущение родителей местные власти ответили, что готовы оплачивать их детям проезд до школ, в которых пока еще ведется преподавание на русском.

«Мы еще зимой писали заявления на поступление в русский класс. В июне нас опять опросили на предмет языка обучения, и родители выбрали русский. А 15 августа учителя объявили, что оба первых класса переводят на украинский язык» — рассказали представители родительского коллектива. Под требованием оставить первые классы в школе № 18 русскими подписались 59 человек, но к их мнению не прислушались — попросту проигнорировали".

В конце года к «процессу» подключился непосредственно Порошенко. Напомню, что на Украине запланирован полный перевод среднего образования на украинский язык — что послужило поводом для протестов Венгрии, Польши, Румынии и Молдавии и в конечном итоге — к принятию резолюции ПАСЕ.

Между тем, неофициально «борьба» уже идёт. Массовое закрытие русских классов и школ в Киеве идёт полным ходом. Схема проста до глупости. «Даже если один ребенок в классе против русского языка, директор школы обязан учитывать все пожелания родителей. Если ребенок один в классе против русского языка, а все остальные за русский язык, этот предмет переводится с обязательного на факультатив. Его ставят первым или последним, для того, чтобы дать возможность ребенку не посещать этот урок. Изучение русского языка решается на родительских собраниях путем голосования. Вообще, в нашем государстве не обязательно изучать русский язык! Русский язык это язык нацменьшинств, и его можно заменить любым другим», — объясняет Дарья". Вряд ли стоит уточнять, что на практике перевод русского языка на факультативную форму преподавания означает дополнительную нагрузку на русскоязычных школьников и резкое сокращение «часов».

«На борьбу Дарью вдохновил пример Марины Хаперськой, известной волонтерки из Харькова, которая публично выступила против принудительного изучения русского языка в украинских школах. Соответствующее обращение она адресовала министру образования и науки Лилии Гриневич. Хаперську возмутило то, что ее ребенок, которая никоим образом не принадлежит к национальному меньшинству „россиян“, должна изучать русский язык в школе».

Параллельно звучат призывы отправить русскоязычных в гетто… и решительные протесты против этого. Борис Битнер: «Я сторонник введения экзамена на гражданство, так как уверен, что знание языка страны проживания — это признак уважения к стране, это обязанность гражданина. И, да, я считаю, что если за много лет жизни в стране, человек не удосужился знать язык на уровне общения, то он не гражданин, а временно проживающий или убежденный противник. Но мне в голову не придет использовать слово „гетто“ даже в виде шутки». Особо ядовитый момент состоит в том, что сам Битнер пишет по-украински с четырьмя ошибками в трёх словах.

Иными словами, Киев и «ненацисты» на Украине откровенно ориентируются на прибалтийские образцы. При этом очередное снижение потребления, предписанное МВФ и кредиторами, неизбежно подтолкнёт киевские власти к очередным достижениям в деле «национального строительства». Безусловно, в следующий раз они попробуют обойтись без ссор с «европейскими партнёрами», однако дальнейшие действия официального Киева достаточно предсказуемы.

Евгений Пожидаев