Врач из Аушвица и «охота на зайцев»: как в России с реальным патриотизмом?

27 января 1945 года части 60-й армии Первого Украинского фронта освободили узников лагеря смерти «Аушвиц-Биркенау» в польском городе Освенцим. Незадолго до этого события маршем смерти в лагерь Берген-Бельзен была угнана «особо опасная» узница из Биркенау, под номером 25 404. Это была венгерская еврейка Гизелла Перл, врач «ревира» — лазарета для узников в секторе C.

Доктор Перл расскажет, почему ее — полураздетую, практически разутую, больную и голодную — январским утром 1945 года в дикой спешке погрузили в эшелон, удирающий из Освенцима в еще «свободную» от Красной Армии и войск союзников часть Германии. «Однажды утром руки судьбы дотянулись до меня. За мной послал доктор Менгеле. „Ты покидаешь Аушвиц!“, — сказал он. Меня будто ударило молнией… Оставить моих пациентов, с которыми Бог знает что может случиться… которые нуждаются во мне, зависят от меня… „Ты еще здесь?!“, — заорал на меня Менгеле. Я попыталась сказать что-нибудь. „Я не могу идти… Я больна… У меня инфекция глаз…“. Это не помогло. „Чтобы тебя здесь не было!“, — был ответ». Гизелла Перл под усиленным конвоем проходила к лагерным воротам. Мимо газовых камер, которые нацисты не успели уничтожить, мимо потухших крематориев, бараков. «Что они задумали насчет меня? Как они собираются очистить мою память от происходившего здесь ужаса? За то, что я спасала жизни тех, кого они хотели уничтожить, я буду наказана? Надеюсь, они не заставят меня страдать слишком долго», — думала врач- узница. «Внезапно я увидела немецкого офицера, появившегося из здания передо мной. Я не видела его раньше. „Ты слишком много знаешь“, — усмехнулся он».

Перл раньше не видела этого эсэсовца, но он, по-видимому, хорошо знал, чем в лагере занималась узница под номером 25 404. В «ревир», где работала Перл, эсэсовский врач Йозеф Менгеле наведывался порой по несколько раз на дню. Что, спрашивается, забыл хозяин над жизнью и смертью узников в плохо отапливаемом, кишащем паразитами бараке? В «больнице» без лекарств и бинтов, где из всех инструментов были только несколько ржавых ножниц и кухонный нож вместо скальпеля… А вот, что. Менгеле поставил Перл в этот лазарет, поскольку знал, что она хороший гинеколог. Работы узнику-гинекологу в лагере было хоть отбавляй. Каждый день с эшелонами в Аушвиц прибывали беременные женщины. Беременели и сами узницы. В блоке № 7 сектора С, лагерной уборной, узницы продавали свое тело обеспеченным едой заключенным-мужчинам. За одно такое «свидание» — полкило лагерного хлеба, кусок колбасы, банка консервов, моток ниток или еще что-то, в зависимости от «платежеспособности» клиента и запросов узницы. От голода и добавляемой в пищу селитры репродуктивный цикл у узниц нарушался, но не всегда, так что беременности в лагере смерти случались весьма часто. Оказывались в положении и узницы из «лагерной аристократии»: старосты блоков, писари, капо. Эта категория не продавала себя за еду, а поддавалась гипертрофированному в условиях лагеря сексуальному инстинкту. О каждом случае беременности обязательно нужно было доложить доктору Менгеле. Для врача СС, специализировавшегося на генетике, беременные были подопытным материалом. Венгерский гинеколог Гизелла Перл, вопреки своей воле, стала подручной у Менгеле. По указанию доктора СС она делала аборты на разных сроках или наоборот принимала роды и потом наблюдала за состоянием матери и новорожденного. Никто из попадавших в руки Менгеле младенцев не выжил. Их матерей тоже ждала смерть. Перл старалась спасать женщин от Менгеле. Голыми руками, в бараках или в лагерной уборной ночью она делала аборты на разных сроках. Смерть ребенка обеспечивала его матери жизнь. Сколько таких абортов Перл сделала за время пребывания в Аушвице, она сама сказать не могла. По ее словам, «около двух тысяч». Но бывало, что Менгеле опережал Перл, и мать с ребенком шли на мучительную смерть.

В «ревир» к Перл попадали узницы, изувеченные от других «медицинских» опытов в лагере, которых еще хотели использовать для тяжелых работ. От этих женщин доктор Перл узнавала, что делают с заключенными Йозеф Менгеле и другие врачи СС. Офицер СС был прав: узница 25 404 с еврейской нашивкой на робе «знала слишком много». Пациенткой гинеколога Перл однажды стала старшая надзирательница Ирма Грезе — гроза и ужас женской части Биркенау, хорошая подруга Йозефа Менгеле. «Она была одной из самых красивых женщин, которых я когда-либо видела, — вспоминает Перл. — Совершенное в каждой линии тело, ангельское белое лицо и самые невинные глаза, какие можно представить. Кроме того, 20- летняя красавица Грезе была «насквозь испорченной, жестокой и сексуальной извращенной из тех людей, что я когда-либо встречала». Грезе однажды приказала врачу-узнице, чтобы та проверила Грезе на беременность, а когда беременность подтвердилась — сделала аборт. Во время операции Грезе не выпускала из рук пистолет. Когда все кончилось, Грезе сказала: «Ты хороший врач. Жаль, что тебе придется умереть. И я не буду говорить, чтобы ты молчала о том, что здесь было. Если ты откроешь свой рот, я найду тебя, где бы ты ни была, и убью». За лечение у еврейки Грезе по нацистским законам ждал суд СС. А Гизеллу — смерть. Гинеколог из Аушвица еще запомнила, как однажды инкрустированный камнями хлыст Грезе в течение нескольких дней кряду целил в грудь самым молодым и красивым узницам, стараясь нанести как можно более глубокие раны. «Следовательно, грудь инфицировалась потом вшами и грязью. Чтобы спасти жизнь, нужна была операция», — вспоминает Перл. Юная красавица Грезе обожала любоваться на то, как нож Перл режет женскую грудь. Без анестезии узницы кричали от невыносимой боли, а в это время доктор- узница видела, как тело эсэсовки тряслось «в оргиастических спазмах», а по краю рта течет ниточка слюны.

Классика мемуаристики — факты и рефлексия над ними. Книга Гизеллы Перл «Я была врачом в Аушвице» написана доктором. Рефлексия в этой книге идет над психофизиологией лагеря смерти. Никакой «лирики», только боль, кровь, грязь, вши… К примеру, глава «Блок № 7» — беспощадное для психики читателя «путешествие» в лагерную уборную, она же «дом свиданий», где на грязном полу узницы продавали свое тело за еду. Глава «Ценой в кусок веревки» — рассказ о том, как Перл едва не попала в газовую камеру из-за больных ног, потому что не имела обуви. Обменянные на хлеб старые мужские ботинки не держались на ногах Перл, поскольку были без шнурков. Перл свели с узником- мусорщиком, у которого вроде была столь нужная врачу-узнице тонкая веревка. Заключенный сказал, что лагерный хлеб ему не нужен, и он отдаст веревку только если Перл «уединится» с ним в уборной. Глава «Шарлотта Юнгер» — история того, как юная балерина из Венгрии в условиях лагеря сошла с ума. В припадке безумия она танцевала перед Менгеле, считая, что он ее отец. Менгеле поначалу забавлялся, но потом сумасшедшую девушку отправили в газовую камеру… Главу «Обед в Аушвице», где рассказывается, какое вонючее пойло давали узницам вместо супа, обеспеченному едой человеку XXI столетия тяжело читать без содрогания.

Мемуары Перл были изданы в Нью-Йорке в 1947 году, когда шел Нюрнбергский процесс, потому и хранят кошмарную свежесть того, что нацисты творили в Освенциме-Аушвице и других лагерях смерти. На русском языке их нет до сих пор. Автор этой статьи пересказывает их по копии на английском языке, которую недавно достал по своим каналам. Нельзя найти сегодня в книжных магазинах России и воспоминания узников нацистских лагерей, которые были изданы в советское время. «Слесарная команда Равенсбрюка» Шарлотты Мюллер, «Я пережила Освенцим» Кристины Живульской, «Дым над Биркенау» Северины Шмаглевской — редкость, которую не в каждой библиотеке на руки дадут. Авторы этих мемуаров, как и венгерка Перл, не были гражданками СССР. Однако «Роспатриотизм» в течение всех тучных годов не удостоил своим вниманием и борьбу наших соотечественников в концлагерях. Как говорил Ленин, «важнейшим из искусств для нас является кино». Мало кто знает, что советские пленные в октябре 1942 года совершили один из первых успешных массовых побегов из Освенцима. С большим трудом в 2005 году мемуары участников этого побега издал Артем Драбкин. Но, увы, воспитанная на ЕГЭ молодежь читать не любит, и тираж у книги не такой большой. Зато молодежь любит фильмы. Паренек или девушка с интересом бы посмотрели цветной российский фильм о восстании советских узников «блока смерти» в Маутхаузене. Или о погибшем в Маутхаузене Дмитрии Карбышеве — символе силы духа советского человека. Про Карбышева в интернете есть только один художественный фильм на русском языке — снятый в 1975 году «Родины солдат» режиссера Юрия Чулюкина. Произошедшее в феврале 1945 года восстание наших соотечественников в Маутхаузене запечатлел в 1993 году австриец Андреас Грубер, сняв художественный фильм «Охота на зайцев». Этот фильм в России пока что не только что не превзошли, но и даже не удосужились продублировать на русском языке.

Спустя 75 лет после Победы и на 18 году строительства в России «суверенной демократии» обнаруживается печальный факт. В Минкультуры РФ, Российское военно-историческое общество (РВИО) на патриотические нужды ежегодно тратят миллионы рублей. Но в реальности видим, что бенефициары этих денег — находящийся под следствием Кирилл Серебренников, сомнительно-скандальный скульптор Салават Щербаков и фигуранты «дела реставраторов». Ну и еще и упрятанная подальше от разгневанных петербуржцев табличка в честь Карла- Густава Маннергейма. Чье имя, признаться честно, не хочется произносить в эти дни. 27 января — это не только день освобождения Освенцима, но и годовщина снятия блокады Ленинграда. О роли Маннергейма в этом не имеющем аналогов преступлении против человечности EADaily писало ранее (https://eadaily.com/ru/news/2016/06/16/mannergeym-i-piskarevka-pochemu-zaslugi-ne-mogut-byt-indulgenciyami).

На «небратской Украине» «европейские ценности» вошли в фазу апологии нацизма. С начала этого года там запрещено распространение книги британского историка Энтони Бивера «Сталинград». Причина — в книге есть эпизод, где по приказу немцев украинские националисты расстреливают летом 1941 года в Белой Церкви еврейских детей.

20 января 2018 года исполнилось 76 лет Ванзейскому совещанию, где нацисты решили уничтожить всех европейских евреев. Власти Украины отмечают эту дату попытками увековечить в Бабьем Яру убивавших евреев украинских коллаборационистов. К сожалению, в этом властям Украины помогает группка местных еврейских деятелей, присягнувших «евромайдану».

Реабилитация нацизма начинается с малого. К примеру, с того, что выпускник элитной школы публично кается за страдания немецких оккупантов в советских лагерях военнопленных. Или с того, что еврейка — старшеклассница элитной московской школы в свои 15 лет не знает, что такое Бухенвальд и Освенцим, а о Холокосте судит только по анекдотам про концлагерь. Последний случай автор наблюдал своими глазами.

В неизданных в победившей нацизм стране мемуарах Гизеллы Перл есть примечательное место. Едва выживашая в Аушвице женщина говорит: когда она видит в газетах цифру в «шесть миллионов убитых евреев», у нее сжимаются кулаки. Для нее эти шесть миллионов — живые люди, многих из которых она спасала за колючей проволокой. Перл еще во время Нюрнбергского процесса боялась, что преступления нацистов станут для последующих поколений ничего не значащей абстракцией. Свою книгу, написанную «по горячим следам», бывшая узница Аушвица и Берген-Бельзена осуществила как «монумент, запечатлевший на все времена чудовищность нацизма, его садизм и бесчеловечность». «Каждая история, картинка, описание — камень для монумента, который должен стоять вечно, напоминая миру об этой постыдной фазе в его истории и призывая к бдительности, на случай, если события тех лет могут повториться снова». Чтобы очередной «мальчик Коля» не превратился в боевика «Правого сектора»*†, ему с самого детства надо напоминать о кошмарах Второй мировой войны. Не жалея детской психики. И о том, кто избавил мир от этого кошмара — советском солдате. Которому не перед кем и не в чем каяться.

Артур Приймак, специально для EADaily

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ

†Экстремистская организация, запрещена на территории РФ