Иранский протест: «Революция цен» или цена дестабилизации

Начало года складывается для Ирана крайне тревожным. В стране уже почти неделю проходят антиправительственные выступления, география которых постепенно расширяется. Вместе с этим растёт и количество жертв столкновений участников демонстраций с полицией. К 3 января счёт погибшим превысил 20 человек. Протесты всё больше принимают характер уличных беспорядков, что ставит перед властями ряд серьёзных вызовов.

В эти дни многие вспоминают схожие события в Иране летом 2009 года. Проводятся параллели, приводятся общие черты между двумя внутренними испытаниями Исламской Республики. Впрочем, протесты почти 10-летней давности имеют существенные отличия от нынешних. Тогда они имели политическую природу, были вызваны «постизбирательным синдромом» в Иране (президентские выборы, результаты которых оппозиционные деятели и их сторонники опротестовали выходом на улицу). Лидеры протеста и их каналы коммуникации с массами были в 2009 года представлены достаточно чётко, чтобы понять кем организуется и большей частью направляется недовольство граждан. Главным фигурантом тех событий стало тегеранское студенчество, недовольство властями в целом не вышло за пределы иранской столицы.

Сегодня мы имеем другую «карту протеста». Стартовав социально-экономическими лозунгами (первопричиной демонстраций стало значительное повышение цен на продовольствие), выступления по нарастающей приняли антиправительственный характер с весьма нелицеприятными для высшего руководства страны лозунгами. На этот раз тон задаёт не столица, а периферия, хотя и в Тегеране зафиксированы бурные проявления протестных настроений. Не случайно, что больше всего задержанных лиц именно в главном городе Исламской Республики. По всей видимости, власти стараются действовать на опережение, нейтрализуя опасность массовых акций в Тегеране.

Уровень жизни в иранской столице выше, чем в других городских агломерациях ИРИ. Поэтому социально-экономический импульс протеста со стороны «иранской глубинки» вполне понятен. Однако внутриполитическая подоплёка событий остаётся невыясненной.

Первые заявления представителей действующего кабинета министров во главе президента Хасана Роухани (посты президента и премьер-министра в Иране совмещены) о возможном инициировании протеста со стороны политических оппонентов правительства не имели своего продолжения. 29 декабря первый вице-президент ИРИ Исхак Джахангири заявил, что за выступлениями могли стоять внутриполитические противники Роухани. Речь о иранских консерваторах, которые традиционно противостоят местным реформистам, чьим лидером считается действующий президент, переизбранный на второй срок в мае этого года.

К реформатору Роухани у иранских консерваторов вместе с всесильным Корпусом стражей Исламской революции на самом деле множество претензий. Однако решать внутривластные противоречия выводом людей на улицы — крайне опасный для любого местного политика и политического объединения инструментарий. Этим они ставят себя вне закона, что наглядно проявилось с лидерами протеста 2009 года, которые до сих пор полностью изолированы и находятся под строжайшим домашним арестом. Заявление Джахангири можно рассматривать в русле той же превентивной логики, шага на опережение, предостерегающего определённые внутренние силы от использования протестного потенциала в своих целях.

Власти действуют жёстко, но предельно осторожно, учитывая опыт 2009 года. Например, в вопросе представления общественности количества жертв беспорядков. По официальным данным, в результате «Зелёного движения» (условное обозначение протеста-2009) погибли 33 человека, из которых примерно половина пришлась на сотрудников сил внутренней безопасности. Западные источники и иранская оппозиция «в изгнании» приводили на порядок большую цифру, причём с опубликованием неких списков жертв «Зелёного движения».

Ныне власти практически ничего не скрывают, учитывая широкое использование протестной массой социальных сетей. Вместе с тем, алгоритм действия правительства по дискредитации протеста и его потенциальных лидеров остался фактически неизменным. Зачинщики «Зелёного движения» были обвинены в антипатриотизме и антиисламских настроениях, в сговоре с иностранными разведками. Одним словом, в сотрудничестве с внешним врагом, пусть даже такое сотрудничество носило весьма абстрактный характер.

Рука внешнего врага направляет недовольство людей, объективность которого, кстати, кабинет Роухани признаёт (1). А значит любой признак коллаборационизма, взаимодействия с деструктивными внешними силами будет караться самым жёстким образом. Образ врага извне и его тени за событиями очертили все силовые ведомства страны, о нём предельно ясно высказался верховный руководитель ИРИ аятолла Сейид Али Хаменеи.

США, Израиль, Саудовская Аравия больше других государств заинтересованы во внутренней дестабилизации в Иране. Для обвинения их разведслужб в непосредственной организации протеста у иранских силовиков нет достаточной доказательственной базы. Да и местная контрразведка действует эффективно, чтобы не допустить появления в стране широкой агентурной сети для внутренней дестабилизации.

Указанные три геополитические врага Ирана с большим воодушевлением подхватили сообщения о протестной волне в 80-миллионной шиитской державе. Президент США Дональд Трамп и премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху принялись чуть ли не каждый день подбадривать «смелых иранцев», которые борются с «жестоким и коррумпированным иранским режимом». Саудовцы пока не столь откровенно высказываются, но активно заняты созданием вокруг событий в ИРИ соответствующего информационного фона. К примеру, с помощью размещения в арабских масс-медиа многочисленных роликов о силовом подавлении антиправительственных выступлений.

Поддержку Тегерану в противостоянии возможным козням внешнего врага обозначили два его партнёра в Сирии. МИД России 1 января указал на недопустимость внешнего вмешательства, дестабилизирующего обстановку в Иране. «Это внутреннее дело Ирана… Выражаем надежду, что ситуация не будет развиваться по сценарию насилия и кровопролития», — отметили на Смоленской площади.

Примерно в том же ключе обозначило свою позицию и турецкое внешнеполитическое ведомство. Анкара надеется на предотвращение эскалации напряжённости в Иране и недопущение провокаций в соседней стране, говорилось в заявлении МИД Турции от 2 января. Подчёркнуто значение, которое придаёт Турция стабильности и безопасности в дружественном и братском Иране.

Для американцев и особенно для израильтян события в Иране на стыке 2017−2018 — просто находка. Казалось, арабский мир и весь Ближний Восток на месяцы вперёд будут говорить об устроенной Трампом «провокации» по признанию Иерусалима столицей еврейского государства. Но злободневная информационная картинка дня неожиданно сместилась на Иран. Получается, иранцы лишены стабильности изнутри, в то время как их власти проводят активную внешнюю политику за пределами Исламской Республики. Думается, озвученные в первые дни протеста лозунги наподобие «Оставьте Сирию, вспомнить о нас» или «Не (сектор) Газа, не Ливан, моя жизнь — Иран!» доставили США, Израилю и крупнейшей арабской монархии большое «эстетическое удовольствие»…

Ситуация весьма подвижна, делать выводы сейчас было бы явно поспешным. Как можно понять, не готовы к окончательным заключениям сами иранские власти. Так, прокомментировав накануне события в стране, впервые с начала протестов 28 декабря, аятолла Хаменеи отложил обращение к нации до «более подходящего времени».

Параллели с 2009 годом наводят на мысль, что к предстоящей пятничной молитве власти должны если и не пресечь окончательно беспорядки, то сломить тенденцию на их разрастание. Цены на некоторые подорожавшие продукты возвращены к декабрьскому уровню. Ожидается решение парламента и правительства об отмене повышения тарифов на электроэнергию и воду. Можно ожидать и кадровых решений в кабинете Роухани. Иранские реформисты получили новые аргументы о необходимости либерализации отдельных сторон общественной жизни, а также серьёзные доводы о том, что «экономика сопротивления», о которой любят вспоминать консерваторы ИРИ, уже не актуальна.

Внутренний статус-кво в Иране нынешними событиями не обрушен, как бы эта мысль не склонялась на страницах западных изданий. Государственная система в целом показала свою устойчивость и способность к учёту общественного мнения. Самым важным в настоящее время представляется не допустить ещё больших жертв на улицах иранских городов. Иначе критическая масса кровопролития вкупе с сохраняющейся угрозой охвата протестной волной новых провинций чреваты непредсказуемыми последствиями.

(1) Роухани ранее заявил, что массовые акции вызваны вмешательством других стран, «недовольных успехом и прогрессом иранского народа». При этом он отметил, что протесты «должны быть использованы для выяснения корневых проблем страны». Президент Ирана признал социальные и экономические трудности, которые переживает страна и которые стали первопричиной активного недовольства людей. По его словам, иранцы «свободны в выражении критики в адрес правительства», но только в том виде, который «приведёт к улучшению условий в стране».

Ближневосточная редакция EADaily