Шараф Рашидов: портрет человека в эпохе

Деятельность плеяды руководителей республик бывшего Советского Союза в 60−70-е годы прошлого века остается, пожалуй, наименее изученной в истории постсоветского пространства. Между тем в эпоху, которую не так давно без достаточных для этого оснований было принято именовать «периодом застоя», творили незаурядные личности, такие как Алексей Косыгин, Дмитрий Устинов, Петр Машеров, Владимир Щербицкий, Динмухамед Кунаев, Иван Бодюл, Август Восс, Пятрас Гришкявичус и другие. Многие из них находились на своих постах по двадцать и более лет, имели множество заслуг и достижений.

В 1960−1970 годы в СССР происходило интенсивное развитие промышленности, сельского хозяйства, науки и культуры. Всего за двадцать лет был совершен рывок, который по основным экономическим показателям вывел Советский Союз на второе место в мире и первое — в Европе. Расцвет советского проекта напрямую связан с упомянутыми личностями. Однако до сих пор о них и их деятельности мало что известно. В книжных магазинах можно найти все, что угодно, но серьезных, качественно написанных биографий Устинова или, например, Щербицкого нет. «Золотое двадцатилетие» (1960−1980) Советского союза оказалось в «тени» других периодов истории.

После распада СССР на Леонида Брежнева и его соратников свалили все, что только возможно. Попутно списывая свои ошибки, просчеты и даже преступления. Пожалуй, больше других досталось лидеру Узбекистана Шарафу Рашидову. Его имя было оболгано сверх всякой меры. Даже сегодня, когда доступ к информации не ограничен, в различного рода текстах молодые сотрудники СМИ, не заботясь о проверке фактов и поиске истины, нередко повторяют старые клише и устоявшиеся обороты о «хлопковом» или «узбекском» деле.

Восполнить пробелы и открыть доступ к правде призвана книга «Шараф Рашидов: портрет человека в эпохе и эпохи в человеке» (Ташкент, 2017, издательство TASVIR)/ Авторы книги — кандидат геолого-минералогических наук Гульнара Рашидова и доктор экономических наук Данияр Камилов открывают личность Шарафа Рашидова с неожиданной и малоизвестной широкой общественности стороны. Они напоминают о том, что осенью и зимой 1941 года Рашидов в звании младшего политрука в составе 38-й гвардейской дивизии принимал участие в обороне Москвы на Волоколамском направлении. В одном из боев принял на себя командование ротой вместо выбывшего командира, за что впоследствии был представлен к награде. В 1942 году получил тяжелое осколочное ранение на Волховском фронте и после продолжительного лечения был комиссован из армии в 1943 году по состоянию здоровья. Вернувшись в Узбекистан, Шараф Рашидов работал учителем в школе, затем редактором самаркандской областной газеты «Ленинский путь».

Первые шаги в литературе Рашидов сделал задолго до начала партийной карьеры. В 1945 году вышел его сборник стихов «Мой гнев». В 1951 году — роман «Победители», в 1958 году его продолжение — роман «Сильнее бури». Помимо этих произведений в 1950-е годы Рашидов опубликовал сборник публицистических статей «Приговор истории» (1950) и повесть «Кашмирская песня» (1956).

В марте 1959 года Шараф Рашидов был избран первым секретарем ЦК Коммунистической партии Узбекистана и находился на этом посту вплоть до своей трагической гибели осенью 1983 года. За эти 25 лет Узбекистан превратился из отсталой, аграрной окраины в индустриальную республику с передовой промышленностью и сельским хозяйством.

Авторы книги пытаются разобраться, в чем причины несправедливости, которая после десятка лет уважения и делового отношения к руководителю республики со стороны Москвы внезапно как стальной каток обрушилась на Шарафа Рашидова и его окружение в 1983 году. Начиная с XXV съезда КПСС (1976), когда Узбекистан отрапортовал об урожае в 4 млн тонн хлопка, от республики стали требовать увеличить план сдачи: сначала до 5 млн тонн, а затем и вовсе заговорили о 6 миллионах. Вместе с тем, специалистам было известно, что даже если Узбекистан отдаст все без исключения свои плодородные земли под хлопок, республика не сможет произвести более 4 млн тонн. Это был предел, который и так достигался ценой неимоверных усилий всего населения республики.

Мало кто знает, что истиной причиной, побудившей Москву требовать 5 миллионов тон хлопка, на самом деле было не желание поразить воображение современников (благодаря Узбекистану СССР стабильно занимал третье место в мире по сбору хлопка после США и Китая), а потребности Военно-промышленного комплекса. Период разрядки между США и Советским Союзом уходил в прошлое. Разворачивался новый виток гонки вооружений. Хлопок был необходим военной промышленности для производства различных видов пороха и иной важной продукции.

От Узбекистана ждали новых рекордов. При этом в конце 1970-х годов никто не хотел тревожить дряхлеющего генсека сложными разговорами. В итоге Узбекистан был поставлен перед фактом — новые рубежи надо взять во чтобы то ни стало. В этих условиях появление приписок было неизбежно. Но, конечно, они не носили такого масштаба, который им пытались придать. Во всяком случае, вряд ли их было больше чем, например, в Грузии или в Азербайджане, или в соседних республиках Центральной Азии. Тем не менее в середине 1980-х именно Узбекистан был выбран для показательных репрессий, с целью демонстрации решимости руководства страны укрепить дисциплину, искоренить коррупцию и «подтянуть» региональные элиты.

Масштабы расправы даже сейчас поражают воображение (главы книги: «„Хлопковое дело“ — правда и ложь» и «Голгофа»). К лету 1986 года за должностные преступления в Узбекистане было привлечено к ответственности 22 тысячи человек. Через чистки и допросы «с пристрастием» к концу 1980-х годов прошло 58 тыс. человек, занимавших различные посты. Было открыто 800 уголовных дел, по которым осуждены на различные сроки 4 тысячи человек. Они были обвинены в приписках, взятках, хищениях.

Погром кадров в Узбекистане приобрел особый размах после того, как работе подключились следователи прокуратуры СССР по особо важным делам Тельман Гдлян и Николай Иванов. Оба происходили из провинции и рассматривали разоблачительную кампанию в Узбекистане как возможность выдвинуться, пойти на повышение и сделать головокружительную карьеру в Москве.

Как позднее стало известно, во время следственных действий Гдлян и Иванов санкционировали применение недопустимых методов, в том числе унижение людей, пытки, взятие заложников. Гдлян считал, что признание обвиняемых, в том числе под давлением, является достаточным для доказательства вины. По мнению бывшего начальника Управления по расследованию особо важных государственных преступлений Александра Духанина, Гдлян и Иванов применяли методы, сравнимые с временами инквизиции. Историк Рой Медведев впоследствии (в одном из документальных фильмов, посвященных данной теме) отмечал, что многих подозреваемых заставляли признаваться, угрожая посадить дочь либо жену к уголовникам.

Помимо десятков тысяч сломанных судеб, в результате кампании, которая в конце 1980-х приобрела просто безумные масштабы, покончили с собой 16 человек. Среди них — первый секретарь Кашкадарьинского обкома партии Рузмет Гаипов, министр внутренних дел Узбекистана Кудрат Эргашев, заместитель министра внутренних дел Узбекистана Георгий Давыдов.

В 1989 году размах злоупотреблений в ходе следствия привел к тому, что Гдлян и Иванов были отстранены от работы, а затем и уволены из Генеральной прокуратуры. Дело о коррупции превратилось в дело следователей. А вскоре распад СССР и вовсе изменил ход истории, и «хлопковое дело» в Москве уже мало кого интересовало.

После обретения независимости Шарафу Рашидову восстановили памятник в центре Ташкента. Тех, кто был несправедливо осужден, выпустили из тюрем.

Книга «Шараф Рашидов: портрет человека в эпохе и эпохи в человеке» призвана очистить историю от лжи. Всегда важно, чтобы в оценке выдающихся исторических личностей преобладала объективность и справедливость. Пройдет время, и деяния тех, кто сейчас у власти, будут оценивать потомки. И вполне вероятно, во многом они будут это делать с учетом того, насколько мы были справедливы к вехам истории нашего, некогда единого государства и его исторических деятелей.

Зураб Тодуа, историк, политолог, автор 11 книг по истории постсоветского пространства