Эстонские избиратели показали снижение интереса к муниципальным выборам

Выборы в муниципальные органы власти Эстонии, завершившиеся 15 октября, продемонстрировали, по сравнению с предыдущими, снижение явки. Это произошло невзирая на все нововведения — снижение ценза с 18 до 16 лет, укрупнение административных единиц местной власти, массовое распространение избирательных участков в универмагах и домах торговли, предварительное и электронное голосование. Как сообщил порталу «Sputnik Эстония» политолог Александр Аполинский, снижение явки по сравнению с 2013 годом составило 4,4% - она опустилась с прежних 57,7% до 53,3%.

Аполинский назвал три основные причины снижения политической активности избирателей. Во-первых, явно не оправдались надежды на то, что ранее получившие право голоса 16-летние жители страны активно откликнутся на такую возможность. Те 24 тысячи 16−17-летних избирателей фактически не пошли на выборы, и на это указывала уже предвыборная практика. «Молодежь не проснулась. Я тоже работал на улицах в избирательной кампании, спрашивал, интересовался. И в общем-то 75% молодежи в возрасте от 16 до 20 лет и не собирались идти голосовать», — признал эксперт.

Во-вторых, по его словам, нынешние выборы были «очень грязными», что оттолкнуло многих избирателей. И касается это в первую очередь русское население страны. «Если раньше постоянно происходило противопоставление эстонской и русской общин, то сегодня это произошло внутри русскоязычной общины. Не случайно от нынешних выборов выиграли в первую очередь эстонские партии», — уверен специалист. Аполинский считает, что разобщенность внутри русской общины по политическим предпочтением стала весьма заметным фактором, и на это обстоятельство следует обратить внимание. «Из-за того, что произошла смена лидера Центристской партии, кто-то из русских „центристов“ захотел получить максимум голосов, и вот вам результат — 30 000 или 40 000 русских избирателей просто не пришли голосовать», — сказал политолог. По его словам, если эту картину разобщенности распространить не только на Таллин, но и другие города с русским населением (Нарва, Маарду, Кохтла-Ярве, Силламяэ и другие), то так и наберутся десятки тысяч отсутствующих голосов — они-то и могли повлиять на общую статистику.

В то же время Аполинский не готов объяснять снижение цифр политической активности таллинцев тем, что за последние годы среди десятков тысяч «новых горожан» появилось множество выходцев из традиционно политически пассивного региона Ида-Вирумаа. В-третьих, административная реформа по укрупнению территориальных единиц в стране сыграла, по его мнению, скорее негативную, чем положительную роль. «Люди в новых местных образованиях так и не поняли, за кого голосовать. Представьте, что если раньше вы жили в самоуправлении с 5 000 населения, более-менее было понятно, за кого из местных политиков и деятелей голосовать, — три-четыре объединения или партии конкурировали между собой. Сегодня же вы живете в самоуправлении, где 12 000 жителей и выбирать надо уже из девяти объединений и партий. Это и размыло понимание избирателей, что нужно прийти и отдать свой голос», — считает Аполинский.

Итоговая явка избирателей на выборах в местные органы власти оказалась на 4,4% ниже соответствующего показателя 2013 года. По данным Республиканской избирательной комиссии, проголосовали 53,3% имеющих право голоса избирателя, в 2013 году этот показатель составлял 57,7%.