Почему Госдума не поддержала введение исламского банкинга в России: мнение

9 марта комитет Государственной Думы России по финансовому рынку рекомендовал отклонить в первом чтении законопроект, который разрешает кредитным организациям заниматься торговой деятельностью для внедрения принципов исламского банкинга.

Примечательно, что данный законопроект был предложен депутатом ЛДПР Дмитрием Савельевым, который полагал, что внедрение исламского банкинга как специфической формы кредитно-денежных отношений в России будет способствовать привлечению инвестиций из исламских стран, а также привлечет денежные средства российских мусульман, для которых принципиально важно, чтобы банк работал в соответствии с шариатом. Законопроект Савельева предлагал наделить банки правом торговой деятельности, что по действующему российскому законодательству запрещается.

Сейчас клиент, например, желающий приобрести бытовую технику в магазине, может купить ее в кредит: банк оплачивает за клиента стоимость товара магазину, а затем в течение определенного срока клиент выплачивает ежемесячно банку стоимость товара и те проценты, на которые банк ему предоставил кредит. Савельев предложил наделить банк правом вести самому торговую деятельность, чтобы он напрямую продавал какой-то товар клиенту без предоставления займа.

Однако, как указал комитет Госдумы РФ по финансовому рынку в своем заключении, «принципиальным положением российского гражданского и банковского законодательств, подтвержденным решениями высших судов, является наличие у кредитных организаций специальной правоспособности».

К тому же, «запрет на осуществление торговой деятельности для кредитных организаций является элементом особого правового режима деятельности кредитных организаций. Указанный режим, направленный на недопущение повышенного риска при осуществлении банковской деятельности при помощи создания особого публично-правового контроля за деятельностью банков, создает гарантии защиты прав и законных интересов физических и юридических лиц, денежные средства которых кредитные организации могут привлекать во вклады». Более того, коллеги депутата Савельева попеняли на то, что из положений законопроекта, который он предлагает, а также сопроводительных материалов, так толком и непонятно, что означает понятие «исламский банкинг», который он предлагает внедрить. На основании всего этого комитет Госдумы по финансовому рынку рекомендовал отклонить принятие законопроекта.

Первое впечатление, которое остается от прочтения этой новости, это сыроватость самого законопроекта, который предлагался ЛДПР. То ли Савельев не смог так убедительно объяснить, что он предлагает, то ли туманные формулировки понятия «исламский банкинг» заставили насторожиться более компетентных специалистов в экономике, но в итоге первый блин получился комом, и законопроект завернули. Вероятно, не меньшее значение сыграло и то, что лоббистских сил у ЛДПР было недостаточно, чтобы добиться положительной рекомендации со стороны профильного комитета Госдумы. Возможно, существующая уже много лет конфликтная ситуация между руководством ЛДПР и властями Татарстана, который выступает в роли флагмана по внедрению институтов исламской экономики в России, привела к тому, что партия Владимира Жириновского не стала обращаться к 15 депутатам Госдумы от Татарстана за поддержкой, поскольку они в конкурирующих с ЛДПР фракциях (13 — в «Единой России», 2 — в КПРФ). Хотя по идее можно было бы выйти напрямую на официальную Казань, которая последние годы строит большие планы, что после легализации исламского банкинга в Поволжье хлынут инвестиции с Ближнего Востока.

Впрочем, несмотря на существующую антипатию между ЛДПР и Казанским кремлем, которая порой доходила до откровенной перепалки (в сентябре 2015 года Жириновский заявил, что Казань «распухла» от федеральных финансовых вливаний, на что президент Татарстана ответил «Надо посмотреть, кто еще опух»), Минниханов дал понять, что не обижается на высказывания Жириновского, понимая, что эпатаж лидера ЛДПР является частью его политического имиджа.

Парадокс в том, что в Госдуме в последние годы именно ЛДПР из всех фракций политических партий выступает в роли последовательного лоббиста внедрения исламской экономики. Так, например, в марте 2013 года по приглашению Жириновского в Госдуме на круглом столе участвовал один из главных современных идеологов исламской экономики шейх Хайдар Баш из Турции. Это было весьма неожиданно. По поводу той встречи один из известных российских мусульманских интернет-порталов Islam Today заметил, что «остается лишь гадать, почему самая националистическая партия России, ставящая своим кредо лозунг „Россия для русских“, вдруг обратилась в сторону Ислама и исламского видения экономики, предложенного профессором Башем?!».

Поэтому, при желании ЛДПР могла бы обратиться к руководству Татарстана с просьбой подключить имеющиеся у Казани лоббистские инструменты. Но что-то помешало. Попробуем проанализировать причины.

Во-первых, допускаю, что в Татарстане могли быть элементарно не в курсе инициативы ЛДПР, а потому не смогли вовремя подключиться к процессу прохождения законопроекта. Депутаты от Татарстана проглядели, что предлагают их коллеги из ЛДПР и не сообщили в Казань.

Во-вторых, депутат Дмитрий Савельев не смог приложить качественно подготовленных сопроводительных материалов, которые бы раскрыли суть исламского банкинга. Малопонятные, плохо сформулированные и неконкретные объяснения насторожили комитет Госдумы РФ по финансовому рынку. А многочисленные и много лет проводимые форумы и конференции на эту тему так внятно и не объяснили, как это все работает. Ведь чаще приходится слышать о «нравственности» и «высокодуховной моральности» исламской экономической системы, которая лучше классического капитализма, однако за этим словоблудием не понятно, что скрывается. Да и на простой вопрос «Почему тогда даже в Саудовской Аравии, Кувейте и Иране вся экономика не строится на исламских принципах, раз они такие „нравственные“ и „не содержат греха ростовщичества“?» внятного ответа нет. И то, что исламский банкинг исключает финансирование производства алкогольной продукции и свинины, бизнеса, связанного с секс-услугами (например, салона эротического массажа) и прочих «харамных» видов деятельности, не означает, что остальные банки именно только это и финансируют.

В-третьих, несколько наивно думать, что если разрешить в России исламский банкинг, внедрить его, то это автоматически приведет к тому, что арабские шейхи поспешат вкладывать свои деньги в экономику если не всей России, то Татарстана точно. Хотя сам президент Татарстана Рустам Минниханов — частый гость в арабских странах, где он провел бесчисленное количество встреч с потенциальными инвесторами, прорыва в этом направлении добиться не удалось. Особенно это заметно на фоне инвесторов из Турции и Китая.

Анкара охотно инвестирует в Татарстан, причем без всякого исламского банкинга (сегодня 280 турецких предприятий функционируют в Татарстане). Коммунистический Китай строит заводы в Татарстане, также опираясь на традиционную модель капиталистических отношений, а не руководствуясь принципами конфуцианства. И оба крупных инвестора не настаивают на изменении российского законодательства для себя. А вот для Саудовской Аравии отчего-то необходимо пойти на такие уступки. И это особенно странно, если учитывать, что саудиты без всякого исламского банкинга инвестируют в США и другие страны Запада, а вот в отношении России не проявляют такого рвения.

Так стоит ли тогда ради их капризов менять свое законодательство? Может нежелание арабских шейхов инвестировать в республики Поволжья связано с тем, что у Татарстана, как и у монархий Аравийского полуострова, одинаковая модель экономики, базирующаяся на нефтедобыче, т. е. они смотрят на татарских партнеров как на конкурентов?

Возможно, нежелание Госдумы идти на изменение российского законодательства продиктовано и настороженностью, что внедрение шариатских институтов таит в себе риски для единой банковской системы. Депутатов пугает, что подобная исламизация экономики в отдельных регионах России может привести к разрыву единого экономического пространства, принципы функционирования которого должны быть понятны и одинаковы для всей страны. Да и до сих пор осталось представление об арабских благотворительных НКО, действовавших в «лихие 90-е» в Поволжье и на Северном Кавказе, как о проводниках ваххабизации мусульманской уммы. А потому это вызывает желание перестраховаться: не станут ли саудиты через исламские банки в России финансировать и продвижение своей идеологической доктрины?

И, наконец, банковский кризис, который сейчас испытывает Татарстан после банкротства Татфонбанка, Интехбанка и Булгар-банка, поставил в рискованное положение небольшую, но уже существующую исламскую банковскую инфраструктуру, которую запустили в Казани. Речь идет о Центре партнерского банкинга, открытом в марте 2016 года на базе Татфондбанка и Татагропромбанка. Это был пилотный проект, который поддерживал лично президент Татарстана. Сейчас Татфондбанк лопнул, в Казани идут уличные протесты потерявших свои капиталы вкладчиков, поэтому судьба Центра партнерского банкинга непонятна. Держится он, по-видимому, за счет Татагропромбанка, но судить об успехах и опыте его работы за год пока трудно. Информации об этом в открытом доступе нет (на официальном сайте последние новости датируются декабрем 2016 года).

Вероятно, стечение всех этих обстоятельств и стало причиной того, что в Госдуме решили не поддерживать законопроект о легализации исламского банкинга в России. Насколько это окончательно и бесповоротно, покажет время.

Раис Сулейманов, эксперт Института национальной стратегии