Россия в Сирии: держим перемирие, отбили Пальмиру, мирим Иран и Турцию

Иран и Турция стараются избежать конфронтации в регионе, к которой Анкару подталкивают сразу несколько сил на Ближнем Востоке. После громких заявлений официальных представителей Турции на Мюнхенской конференции по безопасности (17−19 февраля) Анкара и Тегеран решили не накалять ситуацию.

Удобный случай выпал 1 марта в Исламабаде, где проходил саммит Организации экономического сотрудничества. Двумя государствами-учредителями данной региональной организации с участием 10 стран Ближнего Востока, Центральной Азии и Южного Кавказа (Азербайджан) являются Иран и Турция (вместе с Пакистаном). Их президенты в первый день весны провели переговоры в пакистанской столице. Основной смысл ирано-турецкого саммита сводился к взаимному стремлению максимально снизить степень двусторонней напряжённости, возникшей, прежде всего, из-за разности позиций двух держав в Ираке и Сирии.

Хасан Роухани в беседе со своим турецким коллегой Реджепом Тайипом Эрдоганом подчеркнул неизменность позиции Тегерана — поддержка территориальной целостности и государственного суверенитета Сирии. В такой расстановке акцентов иранской стороной комментаторы уже достаточно длительное время усматривают упрёк-месседж в сторону Анкары. Турецкие войска находятся в северной Сирии в качестве интервента. Согласия законного сирийского правительства на ввод контингента ВС Турции в провинцию Алеппо у Анкары нет и не могло быть в виду враждебных отношений с Дамаском. В отличие от этого, у Ирана, как и у России, есть все основания считать своё военное присутствие в арабской республике находящимся в соответствии с нормами международного права. Официальный Дамаск просил Тегеран и Москву о помощи в борьбе с терроризмом. Такого запроса в сторону Турции не было, более того, войска этой страны на своей территории сирийское правительство изначально определило агрессором.

Похожая ситуация, оттеняющая наличие между Ираном и Турцией принципиальных разногласий, сложилась и вокруг Ирака. Здесь турецкие войска на севере страны, в провинции Найнава — такие же незванные гости. Поддерживаемое иранцами центральное правительство в Багдаде ещё в декабре 2015 года поставило ребром вопрос о выводе турецких «инструктуров» из района Башика. Анкара отреагировала отказом, согласившись лишь незначительно сократить личный состав этих самых «инструктуров» и количество бронетехники в их распоряжении. В Ираке между иранцами и турками практически тот же геополитический водораздел: первые поддерживают законное правительство в столице арабской страны, вторые — противостоящие ему силы. Анкара даже пошла на существенное сближение с иракскими курдами в Эрбиле, чтобы и в этом противопоставить себя интересам Тегерана в регионе. Как известно, отношения курдских военизированных формирований «пешмерга» и шиитского ополчения «Хашд аль-Шааби» Ирака явно не складываются, и турки всем своим видом демонстрируют на стороне кого их предпочтения.

В Исламабаде президенты Роухани и Эрдоган постарались отрешиться от геополитической материи двусторонних противоречий, затушить их разгорающееся пламя привычным обращением к торгово-экономической тематике. Два соседа слишком тесно связаны взаимной торговлей, особенно в приграничных регионах, чтобы не попытаться вовремя отойти от опасной черты. 1 марта Эрдоган поддержал призыв иранского президента выйти на качественно новый уровень экономического сотрудничества двух стран, о котором, отметим, Анкара и Тегеран говорят уже много лет. И каждый раз на фоне очередного всплеска указанных и других противоречий. Турецкий лидер взялся приложить все усилия, дабы поднять объём товарооборота с Ираном с нынешней отметки в $ 8,9 млрд (за 2016 год) до $ 30 млрд.

А пока этого не произошло, как и самого качественного рывка крупнейших экономик Среднего Востока навстречу друг другу, Иран и Турция обречены оставаться «заклятыми соседями». В обозримой перспективе нет ни одной серьёзной причины надеяться на снятие «болевого синдрома» с ирано-турецких отношений, который только нарастает в Ираке и Сирии. Особенно на северном участке сирийского фронта, где Турция набрала крайне тревожный для Ирана темп подмятия ситуации под себя. Совместное участие двух стран, в содружестве с Россией, в трёхстороннем формате внешних гарантов прекращения боевых действий между вооружённой сирийской оппозицией и правительственными войсками САР не привело к существенной разрядке в отношениях Анкары и Тегерана. Действия турецких властей на «крайнем севере» Сирии тревожат не только Иран, но и Россию.

С 28 февраля, спустя четверо суток с полного вытеснения боевиков террористической группировки ДАИШ («Исламское государство»*, ИГ*, ИГИЛ*) из города Аль-Баб, турецкая армия приступила к наращиванию сил в сирийской провинции Алеппо. Через пограничный КПП «Баб ас-Салам» и город Аазаз прошли десятки бронеавтомобилей и БТР. Часть турецких подразделений осталась в Аазазе, где в настоящий момент сформирована ударная группа для атаки курдских позиций в районе селения Шакба. Другая часть направилась в город Аль-Баб.

Турецкие военные вместе с союзными им боевиками «Свободной сирийской армии» (ССА) значительно активизировали атаки против курдов и сирийских правительственных войск. Так в районе пригорода Аль-Баба посёлка Тадеф турецкий спецназ попытался прорвать оборону сирийских военных. В ходе боёв турецко-повстанческая коалиция «Щит Евфрата» (турецкая армия + боевики ССА) потеряла не менее 40 человек убитыми. Безвозвратные потери сирийской армии составили 15 военнослужащих. Трое сирийских солдат попали в плен к туркам.

Турецкие танки, гаубицы и авиация с 28-го числа стали наносить интенсивные удары по курдским позициям между Аль-Бабом и Манбиджем. Под ежедневным обстрелом оказался западный курдский анклав Африн. Район города Аазаз Турция фактически уже превратила в свою «колонию». Здесь в качестве основных ходят турецкие деньги. В последние дни, помимо армейских частей, сюда вводятся турецкие полицейские подразделения. Блокпосты боевиков ССА постепенно передаются под контроль турецкой полиции. Поступает информация, что командование ВС Турции дало местным боевикам-исламистам две недели, чтобы полностью передать Аазаз турецким силам безопасности.

Вместе с постановочным насаждением турками своих порядков к северу от города Алеппо — у своей границы, но на сирийской территории — для Ирана возник риск движения турецкой армии от Аль-Баба дальше на восток. На следующий после встречи президентов Эрдогана и Роухани день, 2 марта, глава МИД Турции Мевлют Чавушоглу выступает с заявлением, согласно которому турецкие войска будут наносить удары по городу Манбидж до тех пор, пока его не покинут курдские «Отряды народной самообороны» (YPG) (1).

Ирану до сирийских курдов особого дела нет, тем более, когда тех поддерживают американские силы в регионе (2). Однако продвижение коалиции «Щит Евфрата» к востоку от Аль-Баба несёт в себе угрозу прямого столкновения регулярных частей ВС Турции с проиранскими группировками на алеппском фронте. Такой сценарий чреват полным выходом ситуации из-под контроля.

Турецкое внешнеполитическое ведомство ловко отметилось предупредительным заявлением по Манбиджу именно 2 марта, как бы намекая на то, что по итогам встречи Роухани и Эрдогана в Исламабаде достигнуты некие договорённости на этот счёт. Между тем, пока турецкая дипломатия ухищрялась в словесных интервенциях (3), а турецкие военные «наводили порядок» в сирийских Аазазе и Аль-Бабе, в дело вступила Россия.

Сделанное российской стороной на скоротечном отрезке 2−3 марта сродни военно-политическому подвигу. Сначала, 2 марта, форсированным броском правительственных сил, в составе которых, в том числе и проиранские отряды ливанской «Хезболлы», из сирийской Пальмиры вновь выбиваются террористы ДАИШ. Самый решительный настрой российского командования в Сирии вновь выбить террористическую свору из Пальмиры (надеемся, в этот раз, окончательно) был очевиден из задействованных в операции сил и средств. А также, к сожалению, потерь. Генерал Пётр Милюхин и его боевые товарищи проливали кровь на сирийской земле, на подступах к древней Пальмире, с осознанием своей высокой миссии.

На следующий день, 3 марта, за сотни километров от востока провинции Хомс, где расположена Пальмира, к северу от Алеппо в районе Манбиджа происходит ещё один прорыв. При российском посредничестве курдское ополчение YPG согласилось передать ныне контролируемые им районы к западу от Манбиджа сирийской армии (относительно передачи контроля непосредственно над городом Манбидж достоверной информации пока нет).

Аналогов такому развитию событий в Сирии, тесного сопряжения военного искусства с ювелирной работой дипломатов на весьма ответственном и одновременно ограниченном отрезке времени, до сих пор не было. У сирийских курдов и правительства в Дамаске один общий враг — турецкие интервенты. Полевые командиры YPG и сирийское командование прежде неохотно шли на любой контакт. Тем более проблематичной представлялась возможность координации их действий перед лицом турецкой агрессии. Понадобилось участие третьей стороны, чтобы выйти на устраивающий всех к текущему моменту (подчеркнём — к текущему) компромисс. И есть стойкое ощущение, что это удалось российским военным и дипломатам. Угроза турецких бомбардировок Манбиджа, по всей видимости, полностью отведена. Риск масштабного лобового столкновения турецкой и сирийской армий, на стороне которой воюют проиранские группировки, также отошёл на задний план.

США могли бы сказать «большое спасибо» России, ибо, по сути, Москва вытащила Вашингтон из сложной ситуации, каким-то образом выруливать из которой пришлось бы именно американцам. Удары ВВС Турции по Манбиджу, где стоят поддерживаемые Соединёнными Штатами формирования арабо-курдской коалиции «Демократические силы Сирии», могли бы поставить американцев в крайне деликатную диспозицию.

Впрочем, Россия не ищет признания от администрации Дональда Трампа того, что и так ясно всем здравомыслящим силам на Ближнем Востоке. Сейчас главное не «сорвать аплодисменты», а не допустить обрушения режима прекращения боевых действий в Сирии. Столкновения сирийской армии и боевиков ССА, а через их головы — Ирана и Турции, к северу от города Алеппо неумолимо приведут к срыву всего наработанного с таким трудом потенциала замирения.

Напомним, в этом месяце и Эрдоган, и Роухани посещают с визитами Москву. Первый прибывает 9 марта, сроки поездки иранского президента уточняются, но она состоится не позже марта. Одной из ключевых тем предстоящих переговоров, безусловно, станет Сирия. Благо, подвиг Москвы 2−3 марта вводит ближайшие консультации на высшем уровне в предельно позитивное русло. Во всяком случае, если до этого у Трампа не найдётся удобного повода поблагодарить Кремль за сделанную за него работу в Манбидже, такая возможность, причём при личной встрече с Владимиром Путиным, будет у Эрдогана и Роухани.

(1) Турецкие власти называют курдские YPG «террористической организацией», считая их сирийским ответвлением запрещённой в Турции Рабочей партии Курдистана.

(2) Глава Центрального командования (CENTCOM) ВС США Джозеф Вотел 24 февраля с секретным визитом посетил районы на севере Сирии, находящиеся под контролем формирований арабо-курдской коалиции «Демократические силы Сирии» (ДСС). Подобный визит американского генерала стал первым с момента вступления в должность президента США Дональда Трампа. Представители ДСС назвали проведённые консультации «подтверждением поддержки Соединёнными Штатами наших сил». По данным западных СМИ, поездка главы CENTCOM на север Сирии продлилась четыре часа.

(3) 19 февраля в Мюнхене глава турецкой дипломатии заявил, что «Иран желает обернуть Сирию и Ирак в шиизм». Чавушоглу также подчеркнул, что Турция против секторальных разделений на Ближнем Востоке, при этом призвав Иран прекратить «угрожать стабильности и безопасности в регионе».

Ближневосточная редакция EADaily

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ