Молдавия: восточный поворот и репетиция Украины

Наметившийся разворот Молдавии на восток на первый взгляд выглядит достаточно неожиданно, однако фактически вполне закономерен. История молдавской евроинтеграции демонстрирует на удивление много параллелей с историей украинского кризиса при практически полном отсутствии специфически украинских предпосылок. Иными словами, восточная политика Брюсселя приобрела откровенно неоколониальный характер приблизительно с момента кризиса 2008-го. При этом вполне естественно, что она продвигается силовыми методами, её проводниками оказываются весьма одиозные режимы, сопутствующий экономический ущерб не принимается во внимание. Это не локальная украинская особенность — это системный и вполне осознанный подход.

Формально у Кишинёва были все предпосылки для успешной евроинтеграции. Страна компактна — без Приднестровья население составляет менее 3 млн. — имеет естественного лоббиста внутри ЕС (Румыния), на контролируемой территории не существует огромного пророссийского этнического меньшинства, опирающегося на внушительную промышленность, унаследованную от СССР.

Неудивительно, что «европейский путь» до поры до времени выглядел практически безальтернативно и относительно бесконфликтно. Президент-коммунист Владимир Воронин пришёл к власти в 2001-м под весьма радикальными пророссийскими лозунгами, включающими присоединение к союзному государству России и Белоруссии предоставление русскому языку статуса второго государственного, но массовые протесты прорумынской оппозиции летом-осенью 2003-го заставили Воронина фактически дезавуировать программу и официально заявить о прозападном курсе. Однако демонстративная лояльность не спасла Воронина, как позже и Виктора Януковича, от силового сценария. В 2009-м он (перебравшийся на тот момент в кресло председателя парламента) был свергнут в ходе «образцовой» цветной революции. Во многом её можно рассматривать как непосредственную репетицию Майдана — массовое использование социальных сетей, захват административных зданий, дезинформация о массовых избиениях оппозиционеров. Совпадений в действительности существенно больше — речь о том, что лежит на поверхности.

В итоге фактическим хозяином Молдавии стал такой нетривиальный персонаж, как Владимир Плахотнюк — мультимиллионер (состояние на 2010-й оценивалось в $ 300 млн., самый богатый человек страны), медиамагнат, бывший советник Воронина по «особым вопросам» и обладатель рейтинга в 2−4%. «В этой стране фиктивный президент, в этой стране фиктивный парламент, в этой стране фиктивный премьер-министр, в этой стране фиктивный генеральный прокурор. У нас все фиктивное. К сожалению, у нас и правосудие тоже фиктивное. И, к сожалению, в этой стране властвует только один человек — это Плахотнюк». Вряд ли стоит напоминать, что Владимир Георгиевич сильнейшим образом напоминает Петра Алексеевича.

Иными словами, Брюссель не утруждает себя разнообразием схем. При этом высокая степень коррумпированности в его случае выглядит не препятствием, а входным билетом в коридоры власти (достаточно сложно представить, что Запад пребывал в неведении по поводу того, что представляет собой тот же Порошенко) — очередной «оффшорный аристократ» представляет собой идеальный объект для манипуляций.

При этом уже предыдущие выборы были связаны с попыткой предложить прозападную альтернативу контролируемому Плахотнюком «Альянсу за европейскую интеграцию» — однако вместо плановой смены декораций получилось нечто иное. Посмотрим на подтекст.

Молдавия подписала соглашение о евроассоциации и создании зоны свободной торговли с ЕС в июне 2014-го. При этом стоит отметить, что, в отличие от Украины, перспектива полноценного членства в случае с Кишинёвым рассматривалась вполне всерьёз. Так, Берлин продвигал схему с конфедерацией Молдавии и Румынии, а называвшиеся сроки потенциального вступления были достаточно реалистичны (начало 2020-х). Однако за перспективу превратиться в задворки Румынии, Молдавии было настойчиво предложено заплатить здесь и сейчас.

В 2013-м году экспорт страны составил $ 3,5 млрд. (примерно равноценен киргизскому), из них 587 млн. пришлось на ПМР. Экспорт в Россию составил «всего» около 632 млн., снизившись по сравнению с предыдущим годом на 23 млн. Иными словами, удельный вес РФ в молдавском экспорте был существенно меньше, чем в случае Украины. Однако, как и в случае с юго-западными соседями, структура экспорта на запад и на восток была разной. Россия импортировала продукты переработки сельскохозяйственной продукции (так, на неё приходились 30% экспорта вина) и продукцию с относительно высокой добавленной стоимостью (так, на страны Таможенного союза приходилось 192 тыс. тонн экспортируемых яблок, при этом непосредственно на Россию — 182 тыс.).

«Размен», который предложил Евросоюз, выглядел сомнительным даже на первый взгляд. Квота на беспошлинный экспорт вина отсутствовала, но при этом было заведомо очевидно, что шансов на европейском рынке у Кишинёва заведомо нет (последний не мог использовать даже имевшиеся у него преференции). Квота на яблоки составила сначала 40 тыс. тонн, затем была повышена до 80-ти. Иными словами, Молдавии предлагали урезать беспошлинный экспорт более чем в 2,5 раза. Из остальных экзотических положений можно отметить, например, 600-тонную квоту на экспорт мяса птицы при собственном производстве в 4,5 тыс. тонн. или квоту в 7 тыс. тонн на экспорт ячменя при собственном производстве в 230 тыс. тонн.

Иными словами, условия евроассоции выглядели весьма скверно уже на бумаге. Реальность оказалась ещё хуже. В первый год евроинтеграции молдавские производители смогли выбрать только четыре из имевшихся двадцати квот на беспошлинные поставки в ЕС — европейские нетарифные барьеры оказались куда серьёзней, чем возводимые ведомством Онищенко. При этом все квоты пришлись на зерновые, одна из них — на пресловутый ячмень. Квота на яблоки в 2015-м была выбрана на… 1,9%.

Итоги «свободной торговли» по-европейски за первое полугодие 2016-го выглядят не менее своеобразно — виртуозное умение Брюсселя превращать периферийные страны в импортёров их традиционных предметов экспорта, продемонстрированное на примере Болгарии, в полной мере было продемонстрировано и на Кишинёве. Так, экспорт яблок в страны ЕС составил 55 тонн, что почти в тысячу раз меньше, чем в СНГ, зато импорт оттуда же — 1,5 тыс. тонн. Экспорт помидоров в СНГ — 2,3 тыс. тонн, в ЕС — 118 тонн, в Турцию — ноль тонн. Импорт помидоров из ЕС и Турции — 7,5 тыс. тонн. Даже в тех случаях, когда экспорт в ЕС растёт, экспорт на восток растёт быстрее. Так, экспорт в Россию и СНГ вырос на 23% (в ситуации, когда он облагается пошлинами), в ЕС — на 11%. Между тем, молдавское сельское хозяйство — это почти четверть молдавского ВВП (существенно больше, чем доля промышленности) и почти половина занятого населения.

В целом, мнение молдавских евроскептиков чётко выразил новый президент. Игорь Додон: «Мы понимаем, что есть соглашение об ассоциации с Европейским союзом. Кстати, я выступал неоднократно против подписания этого соглашения. Я считаю, что это соглашение для Молдовы никаких плюсов не дало. Мы ничего не получили от подписания этого соглашения. И я не исключаю, что после следующих парламентских выборов будет позиция, и я поддержу эту позицию парламентского большинства — Партии социалистов. Надеюсь, что они получат парламентское большинство, и это соглашение будет аннулировано».

Додон не совсем прав — экспорт в ЕС всё же несколько вырос. Однако факт остаётся фактом — «арифметически» Молдавия не получила практически ничего, качественно — безусловно проиграла. Общее упрощение экспорта и постепенный дрейф в сторону монокультуры автоматически означает снижение устойчивости экономики и всё большую зависимость от краткосрочных колебаний рыночной конъюнктуры. Агония последних остатков промышленности тоже отнюдь не добавит «здоровья» молдавскому «хозяйству».

В целом, успехи евроинтегации лучше всего иллюстрируют темпы роста ВВП. Составив в 2013-м рекордные 8,9%, в 2015-м они снизились до 4,6%, а в 2015-м молдавская экономика оказалась в рецессии (минус 0,5%). Данных за 2016-й пока нет, однако показатели роста изначально ожидались более низкими, чем в 2014-м. При этом фоном «процветания» послужила девальвация лея (15% с начала 2015-го) и быстрый рост госдолга (при умеренных масштабах он увеличивается слишком быстро по любым меркам).

Что же касается пресловутого безвизового режима, который считается главным достижением евроинтеграторов, то его предоставление Кишинёву в 2014-м сопровождалось массой практически обесценивавших оговорок: так, список «рекомендуемых» при пересечении границы документов ничем не отличался от необходимых для получения визы, при этом выезжающим за границу молдаванам настойчиво «советовали» предварительно посетить консульство. Иными словами, свободное перемещение по-европейски мало чем отличалось от свободной торговли в понимании Еврокомиссии.

Иными словами, ЕС решает собственные проблемы без малейшей оглядки на интересы интегрируемых; время «витрин», даже настолько малопривлекательных, как прибалтийская, видимо, закончилось навсегда. Брюссель, хронически балансирующий на грани рецессии и долгового кризиса, вероятно, уже не в состоянии позволить себе малейшую благотворительность.

В целом, то, что молдаване, несмотря на массированную пропаганду, разочарованы и обижены, отнюдь не удивительно. Тем не менее, с точки зрения правящей коалиции более половины евроскептиков среди избирателей (результат Додона во втором туре — 52,27%) — это отнюдь не повод что-либо менять. Плахотнюк: «у Молдавии один вектор внешней политики — европейский». «Эту истину необходимо повторять с высоко поднятой головой в любом зарубежном визите, так как наша страна не имеет права на противоречивые сигналы во внешней политике».

«Полноценный» приход социалистов к власти на парламентских выборах 2018 — теоретически возможен — «за них» кабальный характер соглашения с ЕС и низкий рейтинг правящей коалиции. Однако следует учитывать, что на стороне их противников подавляющие медийные ресурсы, поддержка Брюсселя, обладающего в отношении Молдавии огромным арсеналом средств давления; при этом страна, как в своё время Украина, расколота при доминировании еврооптимистов в столице и крупных городах. Иными словами, соратники Додона серьёзно рискуют повторить судьбу молдавских коммунистов и своих восточных соседей. Восточный поворот на постсоветском пространстве, если он состоится, будет долгим и очень нелёгким.

Евгений Пожидаев

P. S. главного редактора EADaily Вигена Акопяна: Новый президент США Дональд Трамп заявил, что его не волнует состояние ЕС: «ЕС был основан отчасти для того, чтобы превзойти США в торговле, не так ли? Так что мне довольно безразлично, насколько един или расколот Евросоюз», — констатировал он. Решение Великобритании о выходе из ЕС — Brexit он назвал «великолепной вещью», фактически призвав остальные страны ЕС поступить аналогичным образом. Германии в сложившейся после победы Трампа ситуации придется активно бороться не за расширение ареала влияния Евросоюза, а за сохранение ЕС как структуры, и евро — как валюты. США с Великобританией хоронят Евросоюз, а вместе с ним и его интеграционные проекты на постсовестком простанстве. Будущий «восточный поворот» Молдавии и особенно Украины становится таким образом не частью традиционной игры Киева и Кишинева на балансирование влияния России и Запада, а оперативной насущной необходимостью.