Татарстанские банкиры могли готовиться к кризису заблаговременно: мнение

Первой полноценной жертвой банковского кризиса, начавшегося в Татарстане в конце 2016 года, стал небольшой Булгар Банк, который формально был прописан в Ярославле, но имел основную клиентуру в Казани. Некоторые обстоятельства его краха, а также сомнительные схемы, которые использовались в Татфондбанке, позволяют предположить, что грядущие проблемы в финансовой сфере Татарстана банковское сообщество республики хорошо осознавало. Кто должен понести за это ответственность — вопрос по-прежнему открытый.

Хроника ожидаемой смерти

Булгар Банк стал первым кредитным учреждением, у которого в наступившем году была отозвана лицензия ЦБ РФ. Еще в конце прошлого декабря стало известно, что банк испытывает проблемы с ликвидностью, а за пару дней до Нового года неофициальные источники сообщили о его отключении от системы банковских электронных срочных платежей (БЭСП). В большинстве случаев за этим следует отзыв лицензии, что и произошло 16 января.

Как и другие банки Казани, Булгар Банк испытал «набег» вкладчиков после того, как второй по значимости в Татарстане Татфондбанк (ТФБ) 12 декабря ввел ограничения на выдачу вкладов, и это почти сразу запустило цепную реакцию. Но если ТФБ и близкий к нему Интехбанк быстро получили помощь от государства (на данный момент выполнены почти все их обязательства, покрываемые Агентством по страхованию вкладов), а прочие игроки так или иначе справились с паникой клиентов сами, «Булгар» быстро пошел ко дну.

Анализ финансовых показателей банка за последний год его существования наводит на мысль о том, что такой сценарий для его руководства не был неожиданностью. По ряду ключевых параметров «Булгар» показывал подозрительно высокую динамику для банка его размера, сравнительно небольшого даже по меркам Татарстана. По данным портала «Банки.ру», за 2016 год он поднялся сразу на 99 строчек в федеральном зачете по размеру активов (432 место на 1 декабря прошлого года), на 143 позиции по объему кредитного портфеля (рост более чем на 73%), на 107 позиций по вкладам физлиц (плюс 49,6%) и на 54 — по вложениям в ценные бумаги (плюс 57,3%). При этом размер капитала банка лишь ненамного превосходил минимально установленный уровень (300 млн рублей).

Из сообщения ЦБ об отзыве лицензии у Булгар Банка следует, что он предоставлял регулятору недостоверную отчетность, а низкое качество его активов не генерировало достаточный денежный поток, из-за чего банк несвоевременно исполнял обязательства перед кредиторами. В связи с этим напрашивается гипотеза, что незадолго до краха банк активно раздавал кредиты «под невозврат». Одновременно привлекались средства населения в режиме «пылесоса» — в конце августа банк повысил ставки по депозитам вплоть до 10−11% годовых, что существенно выше, чем среднерыночный уровень. Некоторые из компаний-клиентов «Булгара» вполне могли догадываться, что дело идет к неминуемой гибели: за 2016 год объем средств предприятий и организаций в банке сократился почти вдвое, с 473,7 до 250 млн рублей.

В августе был предпринят еще один ход, нередко предшествующий отзыву лицензии — перерегистрация в другом регионе и смена владельцев. Вместо Казани новым местом «прописки» для «Булгар Банка» стал Ярославль, где действует ряд компаний, входивших в число его совладельцев, которым в общей сложности принадлежало более 57% в его уставном капитале. Оставшиеся пакеты акций до перерегистрации контролировали татарстанские бизнесмены Айдар Амиров и Резеда Гайнутдинова, но затем, по данным ЦБ РФ, их доли перешли к пяти жителям Ярославля. В то же время основная клиентская база банка и большая часть его офисов остались в Татарстане, что, надо полагать, и подписало «Булгару» окончательный приговор в момент банковской паники в Казани.

Облигационный развод

Заблаговременную подготовку к кризисной ситуации мог вести и менеджмент ТФБ. Вскоре после того, как у банка начались явные проблемы, ряд его клиентов-физлиц заявили о том, что на протяжении нескольких предшествующих месяцев их обманным путем перевели в статус клиентов его дочерней структуры — инвестиционной компании «ТФБ Финанс». Перейти на обслуживание в «дочку» ТФБ предлагали прежде всего вкладчикам с крупными суммами. На данный момент количество таких вкладчиков оценивается в 2 тысячи человек, а общий объем их вкладов — примерно в 4 млрд рублей (то есть порядка 5% от совокупного депозитного портфеля банка, который на конец прошлого года составлял 75 млрд рублей).

Известно, что на протяжении всего прошлого года ТФБ испытывал серьезные проблемы с капиталом — руководство банка неоднократно заявляло о его докапитализации, в том числе с участием группы ТАИФ и правительства Татарстана. Схема с переводом клиентов банка в дочернюю инвесткомпанию, очевидно, также была направлена на пополнение его резервов, поскольку, как утверждают клиенты ТФБ, чьи средства были переведены в «ТФБ Финанс», за счет их денег затем приобретались облигации ТФБ. Однако теперь эти средства невозможно вернуть в рамках страховой компенсации через Агентство по страхованию вкладов, поскольку вкладами они формально не являются. Утверждается также, что аналогичные схемы использовал в работе со своими клиентами и казанский Тимер Банк, который с 2014 года находится под санацией ТФБ.

На поддержание на плаву ТФБ некоторое время мог работать и связанный с ним общими акционерами Интехбанк, где в настоящее время также введена временная администрация. Еще в прошлом году в открытых источниках был опубликован проект заявления руководства Интехбанка, где говорилось, что с октября этот банк размещал в ТФБ средства своих клиентов и ресурсы, привлеченные у ЦБ под облигации ТФБ. Однако 13 декабря ТФБ допустил технический дефолт по выкупу своих облигаций на сумму 1,86 млрд рублей, после чего бумаги банка моментально потеряли порядка 70% своей биржевой стоимости. Это автоматически нанесло удар по Интехбанку, который в тот же день не исполнил обязательства по сделке РЕПО с Татфондбанком на сумму 845,8 млн рублей и тоже был вынужден ввести ограничения на выдачу вкладов.

Власти Татарстана утверждают, что без ведома вкладчиков ТФБ не мог переводить средства вкладчиков в «ТФБ Финанс» — об этом, в частности, несколько дней назад заявил министр экономики республики Артем Здунов. Однако для осуществления этой схемы, видимо, просто было достаточно предложить доверчивым клиентам запредельную по нынешним временам доходность вклада.

Вот как описывает технологию перевода средств из ТФБ в «ТФБ Финанс» одна из вкладчиц на форуме «Банки.ру» — судя по стилистике, уже после консультации с юристами: «22.09.2016 года закончился срок моего денежного вклада в ПАО „Татфондбанк“, и я пришла в дополнительный офис Татфондбанка в г. Бугульме по ул. Советская, д. 54, чтобы закрыть счёт и взять свои деньги. Сотрудница банка уговорила меня оставить свои деньги в Татфондбанке, уверяя, что у них в банке для моих денег есть специальный вклад, вклад доверительного управления, который она может открыть только тем, у кого сумма вклада от одного миллиона рублей, поэтому проценты на этот вклад повышенные — до 14,5% годовых. Также сотрудник Татфондбанка на наш вопрос, застрахован ли этот вклад, уверила нас, что как и все вклады, открытые в ПАО „Татфондбанк“, мои деньги застрахованы государством в размере 1 млн 400 тысяч рублей. Мы с моим мужем длительное время держали свои сбережения в этом банке, доверяли этому банку и знали, что банк подконтролен Правительству Республики Татарстан. Я согласилась на предложение продлить свой вклад до 24.02.2017 года под 14,5% годовых. Когда в декабре 2016 года пошатнулось положение Татфондбанка, я решила узнать о состоянии моего вклада. Только тогда консультанты банка (оn-line) мне объяснили, что мой вклад не застрахован и даже не является вкладом. Мои деньги ушли в инвестиционную компанию ООО ИК „ТФБ Финанс“, и поэтому я не могу получить мои деньги. Зайдя в свой личный кабинет, я обнаружила, что на все деньги (1 млн рублей) закуплены облигации ПАО „Татфондбанк“, которые обесценились в один день в 5 раз, и от моего вклада осталось около 200 тысяч рублей».

Подобная схема не является уникальной для российских банков. Несколько лет назад она активно использовалась в банке «Траст», который оказался на грани краха в конце 2014 года и был передан на санацию финансовой группе «Открытие». Крупным вкладчикам «Траста» также предлагалось размещать свои средства под повышенный процент в кредитные ноты банка, за счет чего ему некоторое время удавалось маскировать «дыры» в своем капитале. В общей сложности этих нот накопилось на сумму порядка 21 млрд рублей, но после перехода «Траста» под контроль «Открытия» кредиты, которыми обеспечивались выплаты по нотам, были попросту списаны. ВИП-вкладчикам «Траста» пришлось идти в суд, но большинство из них получили отказ в первой инстанции, поскольку суды приняли во внимание то обстоятельство, что кредитные ноты являлись финансовыми инструментами с повышенной доходностью и повышенными же исками.

Скорее всего, подобные перспективы ожидают и клиентов ТФБ, чьи средства оказались под управлением «ТФБ-Финанс», хотя сейчас инициативная группа вкладчиков казанского банка наладила активное взаимодействие с МВД по Татарстану и добивается возбуждения уголовного дела по данным эпизодам (включая аналогичные случаи в Тимер Банке и Интехбанке). Кроме того, как сообщил на днях местным СМИ казанский активист Дмитрий Бердников, включившийся в процесс защиты вкладчиков, полиция ведет работу по фактам вывода средств из ТФБ через неблагонадежные необеспеченные кредиты, объем которых оценивается в 10−15 млрд рублей (в конце прошлого года общий кредитный портфель ТФБ составлял 118,1 млрд рублей).

Еще неведомый спаситель

Тем временем предполагаемая модель спасения ТФБ понемногу начинает проясняться. Несколько дней назад компания «Татнефть» сообщила о готовности в случае принятия решения о санации ТФБ конвертировать средства, размещенные на открытых в банке депозитах в его акции (такая схема в банкинге носит название bail-in). Общий размер средств «Татнефти», размещенных в ТФБ, на середину прошлого декабря составлял 5,4 млрд рублей — это порядка 20% от декларируемого размера капитала ТФБ (27,2 млрд рублей). О переговорах с крупнейшими кредиторами ТФБ о конвертации их средств в капитал банка заявил и президент Татарстана Рустам Минниханов. Однако реализация этого сценария упирается в по-прежнему отсутствующую фигуру банка-санатора.

«Думаю, что задержка связана именно с подготовкой прецедентного решения по bail-in крупных депозиторов-юрлиц, — комментирует текущую ситуацию вокруг ТФБ заместитель главного редактора журнала „Эксперт“ Александр Ивантер. — Прийти к согласию по условиям непросто. На месте вкладчиков я бы требовал премии, а не обмена один к одному, ведь средства замораживаются на неопределенное время. Наоборот, на месте банка логично настаивать на некоем дисконте, иначе потребуется влить очень много республиканских бюджетных денег для сохранения доли республики в ТФБ». По мнению Ивантера, критически важную роль арбитра в этом процессе приобретает Рустам Минниханов — только он может гарантировать равенство условий для всех кредиторов.

Но в решении судьбы ТФБ, предполагает эксперт, может присутствовать и другая причина задержки: республиканские власти, по-видимому, не хотят пускать в банк федеральный банк-санатор. «Группа „Открытие“ или группа БИН вполне могли бы подхватить ТФБ при определенных условиях, но их, похоже, никто не ждет. К тому же модель санации на сверхдешевые и длинные кредиты Агентства по страхованию вкладов размером в десятки миллиардов рублей ушла в прошлое. АСВ фактически банкрот и работает за счет кредитной подпитки от ЦБ», — констатирует Александр Ивантер.

С другой стороны, в процессе спасения ТФБ принципиально важна позиция ЦБ — этот момент акцентирует в своем комментарии вице-президент Академии наук Татарстана, доктор экономических наук Вадим Хоменко. По его мнению, ситуация с ТФБ должна рассматриваться в контексте ответственности государства за банковскую систему, что предусмотрено присоединением России к международным банковским стандартам «Базель III» с 1 января 2014 года (именно в рамках этого процесса, например, произошло повышение минимального уставного капитала банков до 300 млн рублей).

«В случае с банками Татарстана нельзя допустить негативного прецедента, иначе подобные ситуации могут возникнуть и с другими банками, даже более крупными», — полагает Хоменко, фактически возлагая основную ответственность за кризис в банковской отрасли на денежно-кредитную политику ЦБ. «Кризис в отрасли носит системный характер, — поясняет он. — Банки набрали огромный объем депозитов и не смогли эффективно использовать их в системе выдачи кредитов — кредиты под 15−16 процентов годовых большинство предприятий не берут, наша экономика не настолько эффективна. Поэтому возникают вопросы к ЦБ — прежде всего к его политике в области ключевой ставки. Это главная причина кризиса — видеть ее только в менеджменте отдельных банков неверно, и локальные действия властей отдельного региона без системной оценки ситуации в банках к результату не приведут. Конечно, кризис в ТФБ можно было предвидеть, но вина за случившееся лежит не только на республике, но и на ЦБ как регуляторе, который должен отслеживать деятельность учреждений, входящих в систему его контроля».

При отсутствии согласованного со всеми сторонами решения по выходу из банковского кризиса властям ничего не остается делать, кроме как предпринимать меры популярного характера. Например, 19 января стало известно, что татарстанские отделения Пенсионного фонда РФ и Фонда социального страхования (ФСС) согласились зачесть налоги и взносы предпринимателей и компаний, проведенные через ТФБ и Интехбанк, в «комиссионном» порядке (на основании решения специальной комиссии). Подобные меры уже названы беспрецедентными, но при этом очевидно, что их арсенал ограничен и дальнейшее затягивание вопроса о санации ТФБ будет лишь усиливать неопределенность на финансовом рынке.

Николай Проценко