В Центральной Азии в одиночку не выжить: интервью с Садыком Сафаевым

Заместитель председателя Олий Мажлиса (парламента) Узбекистана Садык Сафаев ответил на вопросы корреспондента EADaily о внутренней и внешней политике страны и о том, как обеспечить ей достойное будущее. Садык Сафаев в разные годы работал на должностях министра иностранных дел, посла Узбекистана в Германии, США и других странах, а также занимал другие посты.

Первый президент Ислам Каримов начал политическую реформу, одним из направлений которой передача части полномочий от президента к парламенту. Что было сделано и что предстоит сделать?

— Был поставлен вопрос о политической модернизации страны, которая в том числе включает создание, гарантии разделения властей, механизмы сдержек и противовесов. Без этого невозможно добиться устойчивого развития общества. Вначале в Узбекистане была очень сильная исполнительная власть, которая сосредоточила в себе основные функции и полномочия. Это было признано необходимым. Условия были сложные, связанные с формированием нового государства, становлением всех институтов и преодолением тех вызовов, которые тогда стояли перед страной. Но в 2000-х гг. стало понятно, что от сильного государства пора переходить к сильному обществу. Этот процесс предполагает четыре направления децентрализации. Децентрализация между ветвями власти, уход от того, что исполнительная власть обладает всеми пунктами полномочий.

Второе направление — децентрализация на разных уровнях: власть и полномочия должны переходить ближе к потребителям государственных услуг, к обычным гражданам. Например, сегодня 85% бюджетных средств, направляемых на социальные нужды, — образование, здравоохранение, осуществляются через местные бюджеты. Третье направление — повышение роли гражданского общества, неправительственных организаций, когда гражданское общество начинает решать важные вопросы. В начале пути независимости Узбекистана здесь было три НПО. Сегодня их больше 8 тыс., и это не считая такие органы как «махали», которые по существу тоже являются НПО. Наконец, четвертое направление — это отход государства от прямых рычагов контроля экономики, основным двигателем ее развития должен быть частный сектор.

В сфере мало и среднего бизнеса в Узбекистане занято 10 млн. человек. Это на 4 млн. больше, чем каких-то 10 лет назад. Именно в сфере частного предпринимательства формируется 55% ВВП страны. 10 лет назад этот показатель составлял 30%. Мы видим устойчивый рост. В сельском хозяйстве — 100% это частные фермерские предприятия.

Что в парламентской сфере?

— Сегодняшний парламент играет несоизмеримо большую роль в сравнении с тем же 10-летним периодом. Сегодня стали обыденными явлениями такие факты, как парламентские слушания, когда комитеты двух палат парламента приглашают министров, задают острые вопросы и принимают решения. Мы полностью удовлетворены действенностью парламента. Это механизм, который уже создан, совершенствуется и работает. Парламент сегодня, в соответствии с Конституцией и парламентским законом, имеет все правовые основы для того, чтобы на системной основе осуществлять мониторинг деятельности органов исполнительной власти. Более того, именно сенат в прошлом году был наделен полномочиями осуществлять парламентский контроль над деятельностью прокуратуры. Речь не идет о вмешательстве в оперативную деятельность, но о том как они соблюдают права человека, как соблюдаются законы, касающиеся прав человека. И причем, создана специальная комиссия.

А есть какие-то примеры, поскольку международные организации часто обвиняли Узбекистан в нарушении прав человека?

— Примеров много. Можно запросить у этой комиссии, что сделано. Сам факт того, что схема работает, и более того есть закон, по которому местные органы прокуратуры должны систематически отчитываться перед местными парламентами (Кенгаши) о своей работе. Важная функция парламента — кадровые, бюджетные и ресурсные вопросы. Назначение ряда высших должностных лиц, это тоже прерогатива парламента, в частности, Сената. Мы утверждаем руководителей дипломатических миссий — послов. Назначение руководителя центрального банка, председателя счетной палаты, руководителей комитетов — тоже наше дело.

Что касается утверждения кандидатуры премьер-министра — то это уже проходит через утверждение двух палат парламента. Партия, которая имеет большинство в парламенте, совместно с президентом, предлагает кандидатуру на пост премьер-министра, и двумя третями голосов парламент утверждает его в должности.

Хотел бы отметить, что у политических партий появляется реальная мотивация борьбы за власть. Нынешние выборы не имитация. В процесс вовлечены СМИ. Они входят во вкус избирательного процесса. Возможно, Узбекистану еще далеко до самых высших стандартов, или до идеальной демократии, но мы с вами понимаем, что идеальной нет нигде. Зато есть процесс и понимание необходимости в модернизации.

Как пришло общество к пониманию политической модернизации?

— От понимания необходимости экономической модернизации. Здесь ключ ко всем проблемам. На определенном этапе стало ясно, что следует приступить к политической модернизации, к созданию новой системы закона, который твердо защищает права собственности, права предпринимателя, права человека, который создает основу для так называемого эффективного государственного управления, открытого, ориентирование на предоставление государственных услуг населению, когда государство служит населению, а не наоборот. Без этого экономического роста не будет. Это делается не для того, чтобы понравиться кому-то или отчитаться перед международными организациями. Понятно, что откладывание политических реформ будет сдерживать решение проблем общества и может привести к возникновению серьезных проблем, что случилось во многих странах.

Какие первые шаги будет делать президент? Как вы могли бы определить путь Узбекистана на ближайшую перспективу?

— С одной стороны мы понимаем, что испытания последних месяцев показали жизнеустойчивость узбекской государственности, функциональность. В течение многих лет аналитики и политологи пытались прогнозировать транзит власти, смены поколений, и, как правило, это были неоптимистичные сценарии. Но то, как Узбекистан прошел через это испытание — спокойно, уверенно, с достоинством, это важный вывод и его нельзя недооценивать.

Мне, кажется, сейчас уже можно где-то уловить алгоритм тех реформ, которыми займется руководство. В первую очередь, будут решаться конкретные вопросы, связанные с экономическим развитием, чтобы реально обеспечить свободу предпринимательства. Прекратить любые вмешательства в его деятельность, оградить его от чиновничьего произвола, от незаконного вмешательства. Очень важно, что сейчас сделаны шаги по формированию дорожной карты по борьбе с коррупцией. Искоренение коррупции, прежде всего, зависит от того, чтобы новая форма государственного управления снизила роль чиновничества, которое может или разрешить или запретить. Коррупция это торговля властью. Одна из важных форм борьбы с ней — транспарентность, открытость.

Какие изменения во внешней политике ожидают Узбекистан?

— Узбекистан сформировал свою внешнюю политику таким образом, что является самодостаточным государством. Оснований для фундаментального пересмотра принципов внешней политики у Узбекистана нет. В начальный период независимости Узбекистана мы все сталкивались с тем, что беспрерывно шел анализ, за кем пойдет Узбекистан. Какая страна здесь будет влиять — США, Китай, Россия, Турция, Иран… Сегодня мы видим, что такая постановка вопроса не актуальна. Узбекистан в силу своего цивилизационного, экономического, политического, военного потенциала, не идет в фарваторе той или иной страны. При этом он открыт для сотрудничества со всеми странами. И это главное достижение новейшей политики Узбекистана. Но говорить о том, что ничего не надо менять, тоже неправильно. Мы знаем, что есть ресурсы для этого. Нужны новые партнеры. На мой взгляд, одна из самых актуальных задач сейчас — интенсификация диалога с ближайшими соседями. Нужно не уходить от обсуждения острых вопросов, а искать разумный компромисс. Неправильно было, что десятилетиями не было на высоком уровне диалога по актуальным вопросам Центральной Азии. Понятно же, что проблемы ни одна из стран в отдельности не решит. Это исторически сложившиеся реалии региона. Это был единый регион, где было разделение труда. Центральная Азия, по классическому определению Александра Фон Гумбельта, это единая система горных цепей, рек, дорог, разделение труда между кочевым и оседлым населением. И вот сейчас, если кто-то думает, что одна из стран успешно решит свои вопросы, находясь в изоляции, то ошибается.

Те же проблемы водных ресурсов. Страны, находящиеся в одном регионе, не могут решить экологические и энергетические проблемы в одиночку, и благополучие каждого отдельно взятого государства зависит и от соседей. Узбекистан демонстрирует готовность к диалогу, далее вопрос нужно перевести в практическую плоскость. Это послужит, в том числе, созданию интегрированной системы управления транспортными потоками, чтобы минимизировать издержки внутри Центральной Азии и превратить регион в логистический перекресток. Развитие транспорта необходимо для закрепления на мировых рынках.

Надо пользоваться всеми возможностями, в том числе и в многостороннем формате разрешения вопросов Афганистана. Решение инфраструктурных проектов Афганистана, не только и не столько в помощь этой стране, что тоже необходимо, но это же необходимо как стратегическое направление для самого Узбекистана. Например, Трансафганский транспортный коридор, который позволяет сократить выход к морским портам.

Но это только при стабилизации ситуации в Афганистане.

— Здесь очень интересная диалектика. С одной стороны можно сидеть и ждать, пока там стабилизируется, а с другой — может быть, реализация инфраструктурных проектов как раз станет фактором стабилизации. Это тот фактор, который объединяет интересы всех сторон в Афганистане. Афганистан должен стать той страной, которой был всегда, т. е. крупнейшим транспортным хабом. Афганистан всегда играл огромную роль в транспортных маршрутах. И восстановление этой роли может и является одним из факторов стабилизации.

Для Узбекистана важнейшим направлением являются отношения с Россией. Они обрели с 2004 года характер стратегического партнерства. И здесь в этом отношении важно наполнение стратегического партнерского соглашения — больше доверительности, больше прямых региональных контактов, чего у нас не было. Одним из важных ресурсов, которые не использовались на весь потенциал, — межпарламентская дипломатия. Хотя в 2006 году был подписан меморандум о взаимодействии с Советом Федераций, были созданы комиссии, я, в частности, являюсь сопредседателем с узбекской стороны. Думается, 2017 год должен быть поворотным в этом отношении.

Чего нужно опасаться?

— Пути назад. Чтобы не было отката, необходимо развивать образование, экономику, предоставить больше свободы предпринимательству, обеспечить транспарентность. Это должно обеспечить достойное будущее Узбекистану.