Иран в цейтноте: станут ли Россия и Китай душить Трампа «шиитским поясом»?

Военные действия на сирийских фронтах всё больше принимают позиционный характер. Добиться перелома в свою пользу не удаётся ни одной стороне на переполненном различными группировками поле боя, в особенности на севере арабской республики. В составе многочисленных «умеренных» и джихадистских групп своей боеспособностью выделяются две террористические организации: ДАИШ («Исламское государство»*, ИГ*, ИГИЛ*) и «Джебхат Фатх аш-Шам» (переименованная «Джебхат ан-Нусра»*). Обе они на нынешнем этапе главной задачей ставят удержание уже завоёванных сирийских областей, не помышляя о масштабных наступлениях. ДАИШ держится за бастионы «халифата» в восточной части Сирии — Ракка и Дейр-эз-Зор, с переменным успехом обороняя свои анклавы на других участках фронта. «Джебхат» уверенно контролирует провинцию Идлиб, за пределами которой она лишена серьёзных шансов расширить собственные «границы».

Военную ситуацию в Сирии сложно назвать статичной. Позиционный характер боёв предоставляет внутренним и внешним силам в сирийском конфликте возможности перегруппировки и маневрирования. Пока многие не предпринимают активных шагов, например, ожидая новых развитий в американо-российских отношениях после прихода в Белый дом Дональда Трампа, другие, напротив, отличаются инициативностью. Так, Турция с каждым днём прибавляет темп операции «Щит Евфрата» к северу от Алеппо. А в самом сирийском мегаполисе и к югу от него стремится «прибавить» Иран.

Западные СМИ и эксперты в последние дни навели свои объективы именно на Тегеран. Как известно, он действует в Сирии в опосредованном режиме, через ряд проиранских группировок. Помимо ливанской «Хезболлы», это добровольческие бригады из Ирака («Харакат аль-Нуджаба»), Афганистана («Фастимион») и Палестины («Аль-Кудс»). До недавнего времени Корпус стражей Исламской революции (КСИР), который является «профильным ведомством» Ирана на сирийском направлении, строил связи с перечисленными бригадами иракских, афганских и палестинских ополченцев большей частью через командные структуры «Хезболлы». Однако, по мере усложнения оперативной обстановки на сирийском театре военных действий (ТВД), КСИР постепенно переходит на прямой режим управления отрядами «Харакат аль-Нуджаба», «Фастимион» и «Аль-Кудс».

Ливанские шииты несут серьёзные потери в живой силе, их командиры стали явно не справляться с функцией «передаточного звена» КСИР, при этом наделённого определённой свободой принятия оперативных решений. Сам контингент иранских добровольцев и «военных советников» в последние недели интенсивных боёв в районе Алеппо столкнулся с чувствительными потерями в личном составе. Более одной тысячи добровольцев из Ирана погибли с начала гражданской войны в Сирии, сражаясь на стороне правительственных войск арабской республики. Об этом 22 ноября в Тегеране заявил председатель иранского Фонда шехидов и ветеранов Али Шахиди Махелати.

Иранское командование в целом определилось с расстановкой своих боевых групп в Сирии. Район сирийско-ливанской границы прикрывает «Хезболла», которая также несёт ответственность за поддержание автотрассы Дамаск — Бейрут в стабильно функционирующем состоянии. Внушительный контингент иранских «военных советников», на деле иранских спецназовцев, сосредоточен в Дамаске и к югу от Алеппо, в районе города Аль-Хадер, где расположен опорный пункт КСИР. Ополченцы из Ирака, Афганистана и Палестины представляют собой проиранскую пехоту, боевые группы первого звена, интенсивно перебрасываемые с одного участка фронта на другой. Вместе с ограниченным по численности контингентом «Хезболлы» на южном фланге алеппского фронта, местом боевой локализации «Харакат аль-Нуджаба», «Фастимион» и «Аль-Кудс» являются северные, западные и южные кварталы сирийского мегаполиса. В целом под ружьё в Сирии, в дополнение к основной ударной силе на наземном ТВД — части сирийской армии, к текущему моменту КСИР поставил, по разным оценкам, от 8 до 12 тысяч проиранских бойцов (1). Львиная доля из них приходится на «Хезболлу», что обусловлено её относительной географической близостью к сирийскому ТВД и решением важнейшей задачи — обеспечение бесперебойной сухопутной связи между Дамаском и Бейрутом. Южные кварталы ливанской столицы примерно с 2013 года стали основным перевалочным пунктом для КСИР при переброске добровольцев-шиитов из Ирака, Афганистана и Пакистана на помощь войскам Башара Асада.

Масштаб опосредованной вовлечённости иранских военных и спецслужб внешнего профиля в боевые действия на территории Сирии и Ирака даёт региональным недругам Тегерана веские основания забеспокоиться. Пока Саудовская Аравия и её союзники в зоне Персидского залива сотрясали воздух речами о направлении своих спецназов, например, для освобождения сирийской Ракки от ДАИШ, Иран методично занимался непосредственной полевой работой. Находящиеся в иранской орбите влияния группировки теперь ведут бои и в Алеппо, и на подступах к иракскому Мосулу. С юго-западного направления штурма второго по величине города Ирака, в районе наступления на Тель-Афар, ополчение «Хашд аль-Шааби» (боевые группы организации иракских шиитов «Бадр») решает сопоставимый с задачей ливанской «Хезболлы» в Сирии вопрос. Это отсечение боевиков ДАИШ в Мосуле от баз снабжения с сирийской территории, конечным результатом чего может стать установление прямой сухопутной связи «Хашд аль-Шааби» с частями сирийской армии. С учётом того, что аэродром «Тель-Афар» с середины ноября уже находится под контролем бойцов «Бадр», возможно, не за горами время, когда КСИР не придётся рейсами гражданской авиации перебрасывать в Сирию через Бейрут свежее пополнение. Для этих целей вполне может подойти и иракский коридор для рекрутов из Афганистана, Пакистана и самого Ирака в восточные регионы Сирии.

Сама по себе перспектива достижения Тегераном стратегической цели в виде установления и эффективного контроля над сплошной «шиитской линией» от западной границы Ирана через Ирак и Сирию до южных кварталов столицы Ливана вводит таких ключевых ближневосточных игроков, как Саудовская Аравия и Израиль в ступор. По принципиальному убеждению Эр-Рияда и Тель-Авива, этого просто нельзя допустить, иначе и без того озадачивающая их тенденция роста иранского влияния в регионе примет во многом необратимый характер.

Израиль пошёл на ряд «превентивных мер». Пока они большей частью сводятся к привлечению на свою сторону международного мнения. Так, израильские дипломаты в ООН ввели в оборот несколько писем, которыми обращается внимание, в частности, на иранский канал переброски оружия в Ливан и Сирию с использованием коммерческих рейсов на Бейрут. Впрочем, одной мобилизацией потенциальных партнёров для оказания на Тегеран дипломатического давления израильтяне явно не удовлетворятся. Операции бойцов «невидимого фронта» из внешней разведки Израиля «Моссад» для сдерживания иранской экспансии напрашиваются как никогда прежде…

Что касается Саудовской Аравии, то она поглощена проблемами на своих непосредственных границах, примыкающих к Йемену, где тамошние повстанцы-хуситы, поддерживаемые Ираном, уже стали «необратимым фактором». На йеменском оперативном просторе нет «инсталлированных» извне проиранских группировок по сирийскому образцу. Но и здесь геополитические противники Ирана предъявляют ему схожие претензии: вмешательство во внутренние дела арабской страны и поставки оружия местным мятежникам.

Возросшая активность Ирана в горячих точках ближневосточного региона, где Тегеран поддерживает правительственные войска (йеменский кризис в этом контексте выделяется своими нюансами), обусловлена региональными и внешними факторами. Исламская Республика уже втянута в противостояние с террористическим «Исламским государством». Атака ДАИШ 24 ноября на иранских паломников в иракском городе Хилла в 100 км к югу от Багдада, унесшая жизни нескольких десятков граждан ИРИ, заставляет Тегеран реагировать. Российский аргумент о необходимости ликвидации очагов террористической активности на отдалении от своей территории иранцы уже длительное время как реализуют на практике. Те же боевые действия иракских шиитов против «халифата» в районе Тель-Афар при негласной поддержке КСИР укладываются в эту логику. Но у Тегерана имеется и другая веская причина развить инициативность в предстоящие несколько недель, на этот раз внешнего свойства.

Приход в Белый дом новой администрации не обнадёживает иранцев. Из Вашингтона по нарастающей раздаются голоса в пользу пересмотра подходов США в отношении Ирана. Понятное дело, пересмотра в сторону ужесточения. Чаще всего упоминается стремление команды 45-го американского президента внести изменения в ядерную сделку с Тегераном. Такой поворот в Иране назвали фактической подготовкой американцев к срыву предыдущих договорённостей, скреплённых подписями шести мировых держав (включая США) и самой Исламской Республики. Срыву с предсказуемо негативными геополитическими последствиями.

Сейчас в Тегеране крепко призадумались над тем, как «образумить» заступающую на вахту американскую администрацию. Находящийся в распоряжении иранцев инструментарий такого «превентивного внушения» администрации Трампа при этом существенно ограничен. Причём ограничен и по содержанию, и по времени своей реализации.

Помимо роста военного давления проиранских группировок на разнородную массу противников Асада в Сирии и на ДАИШ в Ираке, военно-политическому руководству Ирана предложить особо и нечего. Разве что вновь вернуться к некогда отложенному в сторону тесному взаимодействию с Москвой в битве с общим врагом на Ближнем Востоке. Озвученные на днях Минобороны и Генштабом ВС Ирана заявления о готовности возобновить предоставление базы «Хамадан» для ударов дальней авиации ВКС России по террористам в Сирии можно с уверенностью отнести к попыткам иранцев найти комплексный ответ на предстоящие вызовы из США.

Что касается сжатых сроков, в которые надо уложиться иранской стороне до ожидаемого вхождения в жёсткий контакт с новой республиканской администрацией США, то можно обозначить в качестве рубежной даты — 20 января, до которой и произойдет смена караула в Белом доме, с приходом насколько произраильски, настолько и антиирански настроенных функционеров. Тегерану к тому времени надо будет проделать огромный объём работы в Сирии и Ираке. При этом нет никаких сомнений, что в одиночку осуществить эффективные военно-политические шаги иранцам не суждено. Без опоры на Россию, с возможным подключением Китая, который, например, должен сказать своё слово на попытки США отыграть ядерное соглашения с Ираном назад, шиитский полюс Ближнего Востока рискует столкнуться с непреодолимыми препятствиями.

(1) Некоторые авторы делятся нарочито завышенными оценками совсем иного количественного порядка, что может укладываться в логику антииранской пропаганды на Западе и в отдельных странах Ближнего Востока. Согласно подобным «экспертным выкладкам», Иран обладает в Сирии 70-тысячным (!) корпусом бойцов. На добровольцев не из Ирана приходится 55 тыс. человек (шииты Ливана, Ирака, Афганистана, Пакистана, палестинцы). Остальные 15 тыс. бойцов якобы распределены следующим образом: до 10 тысяч — военнослужащие КСИР, от 5 до 6 тыс. — солдаты и офицеры регулярной иранской армии. (Majid Rafizadeh, Iran’s Forces Outnumber Assad’s in Syria // Gatestone Institute, November 24, 2016).

Ближневосточная редакция EADaily

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ