Россия и Туркменистан могут действовать в необъявленном тандеме: интервью

25 ноября начался официальный визит премьер-министра Пакистана Наваза Шарифа в Туркменистан. На переговорах с президентом Гурбангулы Бердымухамедовым одной из основных тем будет военное сотрудничество. Ашхабад заинтересован в приобретении новой техники и вооружений. Соседство с нестабильным Афганистаном вынуждает туркменскую власть активнее модернизировать армию. На вопросы EADaily, связанные с визитом Шарифа, отвечает доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра изучения общих проблем современного Востока Института востоковедения РАН Шохрат Кадыров.

Туркменистан ищет нового партнера в области военного сотрудничества. Чем это вызвано?

— В пору активного газового сотрудничества с Россией, часть военной техники, поставляемой в Туркменистан из России, могла оплачиваться газом. Теперь таких возможностей нет. Отсюда попытки найти пусть и временные, но дешевые альтернативные варианты. В стране не хватает валюты, закрыты пункты обмена манатов на доллары, вновь открылся черный рынок, на котором курс в 2 и более раза выше официального, после долгого перерыва возникли задержки с выплатами заработных плат бюджетникам, люди запасаются продуктами. Туркменистан, конечно, продает не только газ, но и нефть. Но цены на нефть в мире сильно упали и, что не менее важно, в добыче и продаже нефти после отмены санкций сильно активизировался соседний Иран. Иран — вторая в мире после России страна по запасам природного газа, готов посоревноваться с Туркменистаном. В 2013 году началось строительство газопровода «Мир» из Ирана в Пакистан, и Тегеран уже протянул свой участок на 900 км. Правительство Пакистана объявило о готовности сдать иранской компании в аренду металлургический завод Pakistan Steel Mills — крупнейшую промышленную корпорацию с производственной мощностью 1,1−5 млн. тонн стали и чугуна, к тому же и государственного производителя длинного стального проката и тяжелых металлических изделий (труб) в Пакистане.

Другое дело туркменский проект ТАПИ (газопровод Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия). Он продвигается тяжело из-за внутриэкономических трудностей в самом Туркменистане, сложностей в Афганистане и конкуренции Ирана. Поэтому Ашхабад использует любую возможность для сохранения связей с Пакистаном в других направлениях, в частности, в военном сотрудничестве.

Кстати, Пакистан важен Туркменистану и независимо от ТАПИ. Это главная тыловая база Талибана*, в том числе и для его туркменской фракции, в значительной части состоящей из потомков туркменов, изгнанных из советского Туркменистана в годы насильственной коллективизации. Таким образом, развиваются отношения не только с Пакистаном, а косвенно, и с Талибаном*, и с США, для которого Пакистан один из основных союзников вне НАТО в Большой Центральной Азии. Ашхабад заинтересован в сотрудничестве с Пакистаном и Талибаном* не по причине неизбежного нападения Талибана*, а с целью иметь свои независимые каналы и рычаги для достижения договоренностей с этим движением, в первую очередь для обеспечения строительства ТАПИ.

Насколько меняется ситуация в Афганистане, угрожает ли это безопасности Туркмении, как ситуация в Афганистане будет развиваться после инаугурации Дональда Трампа в США?

— Ситуация в Афганистане до сих пор принципиально не меняется, большую часть страны контролирует Талибан*, а это значит, что все, кто хочет мира в этой стране (или войны) должны иметь дело с Талибаном*. Правительство страны пока держится на американском присутствии. Что будет после вступления Трампа в должность президента? Трамп по своему мышлению — коммерсант, и не желает тратить попусту деньги. Судя по всему, он будет поддерживать только такие внешнеполитические инициативы и проекты, которые приносят или сулят его стране прямую экономическую прибыль, и только потом политические дивиденды. В этом, кстати, отличие политики России и США: Россия готова нести экономические убытки ради внешнеполитических побед. Россия, к примеру, пытается примерять на себя платье арбитра и миротворца и параллельно смешать американцам карты в проекте «Большая Центральная Азия». Как и в случае проведения совместных учений с Пакистаном и вопреки своим экономическим интересам, она предлагает Ирану содействие в завершении строительства газопровода «Мир» в Пакистан, и Пакистану по газопроводу «Север-Юг». Но ее возможности сотрудничества с Пакистаном ограниченны масштабными связями с Индией, отношения которой с Пакистаном далеко не безоблачные. Поэтому России удобнее воздействовать на антиамериканизацию Пакистана не только прямо, но и через дружественные Иран, Китай, а теперь уже и Туркменистан.

Может ли Ашхабад рассчитывать на помощь США, о которой они говорили прежде?

— Безусловно. Но это не будет подачкой. В рамках концепции «управляемых конфликтов», США будут поддерживать такие проекты, которые вынуждали бы соседей Афганистана обращаться к ним за помощью. Например, в случае военного обострения после того, как будет практически осуществлен вывод американского контингента из этой страны. Естественно, за оказание такой помощи страны-реципиенты должны будут, в той или иной форме, рассчитываться с США.

Туркменистан в этом смысле давно считается в российском экспертном сообществе самым уязвимым местом и прежде всего потому, что вежливо отказывается от «живого» военного сотрудничества с Россией, какое у Москвы есть с Таджикистаном (военные базы) или даже с Абхазией (объединенная военная группировка). Туркмены ссылаются на нейтралитет. Им туркменское правительство дорожит не меньше, чем самой независимостью страны, рассматривая и то и другое как одно целое. Не случайно в принятой недавно (14 сентября 2016 г.) новой Конституции Туркменистана положение о туркменском нейтралитете выделено в отдельную статью, с которой фактическим и начинается текст Основного закона.

Не имея возможности контролировать ситуацию на границе Туркменистана и Афганистана, Россия налаживает свои неофициальные отношения с Талибаном*, несмотря на возражения и недовольство официального Кабула, мотивируя это тем, что Талибан* противостоит запрещенной в России террористической организации ИГИЛ* (ДАИШ). Кстати, борьба с ИГИЛ* объединила Россию и Пакистан. Конечно, проамериканское происхождение правительства в Кабуле освобождает Россию от ответственности за будущее этого режима. Но главное, все понимают, что Трамп не только свернет войну в Сирии, но и военное сотрудничество с Кабулом в нынешнем формате.

Означает ли это, что Ашхабад свернул военно-техническое сотрудничество (ВТС) с Россией, ведь туркменская армия полностью оснащена советским оружием. Дорого покупать у РФ или в Москве увязывают сотрудничество в ВТС с нерешенностью вопросов в газовой сфере?

— Что-то противное в военной сделке Туркменистана и Пакистана для России трудно усмотреть. Россия и Туркменистан за многовекторность во внешней политике. С той лишь разницей, что Россия видит в этом геополитический интерес, а Туркменистан — экономический. И потому они могут воздействовать на ситуацию в Южной Азии в необъявленном тандеме.
Если следовать хронологической цепочке, то в 2016 году, с 24 сентября до 10 октября, Россия впервые провела совместно с главным союзником США в Южной Азии Пакистаном учения спецназа и дала понять Туркменистану, что такого рода сотрудничество может быть на трехсторонней основе с его участием (без заключения каких-либо многосторонних альянсов типа ОДКБ, или, к слову, — ШОС, СНГ). Одновременно обсуждался вопрос о закупках Пакистаном российских военных вертолетов и самолетов. Затем, в ноябре 2016 году, президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов, не посещавший Кремль с 2011 года, внезапно прибыл с однодневным рабочим визитом к Владимиру Путину в Сочи, явно держа в уме предстоящий визит премьер-министра Пакистана. Вслед за этим поступила новость, что во время этого визита будут подписаны документы о закупках Ашхабадом в Пакистане военных самолетов. И, наконец, в кулуарах туркменского истеблишмента с начала 2016 года, а теперь все активнее муссируется тема о визите Путина в Ашхабад. Подоплека темы — поддержка Путиным Бердымухамедова в канун очередных перевыборов президента Туркменистана (февраль 2017 г.).

Насколько Пакистан, ОАЭ, с которым также Ашхабад начал договариваться в поставках военной техники, смогут обеспечить армию Туркмении. Можно ли говорить о переориентации Ашхабада на военные рынки Китая, Пакистана и ОАЭ?

— Во-первых, российское вооружение отвечает мировым стандартам и пользуется спросом в Китае, Индии, ОАЭ и в Пакистане. Во-вторых, для отказа от русского оружия туркменскую армию потребовалось бы перевооружить полностью. В-третьих, потенциальная возможность закупать вооружение и комплектующие к ним в России, после расторжения газового сотрудничества двух стран, имеет для Туркменистана исключительно политическое значение, без которого деловые отношения двух стран окончательно обмельчают до строительства фонтанов и дорожных развязок.

Впрочем, ничего нельзя утверждать категорически. Положение может постепенно измениться. Вооружение, как для самого Туркменистана, проводящего военную реформу, так и для его получателей газа, может стать разменной монетой, в том числе и в рамках проекта ТАПИ, даже если его пуск будет перенесен с расчетного 2018 года на более поздний срок.

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ