Участие российского капитала повысило энергобезопасность Армении: интервью

Эксперт в области энергетики Ваге Давтян в интервью EADaily говорит о перспективах развития энергетической отрасли в Армении, проектах сотрудничества с Ираном, планах по строительству нового энергоблока Армянской АЭС и влиянии России на ТЭК республики.

Г-н Давтян, как вы охарактеризуете ситуацию в топливно-энергетическом комплексе Армении? Какие у нее слабые и сильные стороны?

Прежде всего, сошлемся на Концепцию обеспечения энергетической безопасности Республики Армения, принятую еще в 2011 г., которая определяет энергетическую безопасность как комплекс политических, экономических, правовых, организационных, методических и прочих мероприятий, обеспечивающих качественное и надежное энергоснабжение по экономически обоснованным ценам для удовлетворения нужд государства в каждодневном режиме, а также в чрезвычайных ситуациях и во время войны. В целом энергетическая безопасность Армении в силу ряда причин подвержена целому комплексу угроз. Разумеется, эти угрозы имеют как внутреннее, так и внешнее происхождение: первые преимущественно сводятся к проблемам технического, либо управленческого толка, тогда как внешние угрозы обуславливаются в основном политическими, а часто геополитическими проблемами.

Анализ угроз энергетического комплекса Армении, в свою очередь, позволяет выявить его слабые и сильные стороны. Можно констатировать, что большая часть этих угроз напрямую связаны с продолжающимся процессом исключения Армении из региональных энергетических и транспортных проектов, что не позволяет республике полноценно интегрироваться в энергетические рынки и диверсифицировать импорт. Среди ключевых угроз внешнего характера выделим, например, зависимость энергосистемы республики от внешних поставок и, в частности, периодические сбои в поставках топливно-энергетических ресурсов. Речь, разумеется, идет о возможности длительного сбоя работы газопровода Моздок-Тбилиси (или т.н. Северного газопровода), по которому российский газ поступает в Армению. Известен ряд случаев, когда Грузия, исходя из тех или иных причин, перекрывала газопровод, вследствие чего Армения оказывалась в энергетической изоляции. Более того, имели место случаи взрывов на грузинском участке газопровода. В качестве другой ключевой угрозы, исходящей из предыдущей, можно также выделить возможность приобретения права собственности на грузинский участок Северного газопровода со стороны азербайджанских или турецких компаний. Оснований для подобных угроз более чем достаточно, особенно если учесть тот факт, что в 2010 г. газопровод был исключен из списка стратегически важных объектов Грузии, а сами грузинские власти заявили о выставлении его акций на продажу. Следует также выделить такую внешнюю угрозу, как временное или длительное приостановление импорта нефтепродуктов в республику.

С подобной угрозой Армения, в частности, столкнулась в августе 2008 г., когда в период российско-грузинского вооруженного противостояния на территории Грузии был взорван железнодорожный мост, по которому в Армению поставлялся бензин и дизтопливо, вследствие чего в республике образовался дефицит нефтепродуктов. Естественно, последнее не могло не отразиться на ценах. Еще одна потенциальная угроза, связанная с политическим противостоянием, — это возможное понижение уровня рек Ахурян и Аракс со стороны Турции, что может отрицательно сказаться на работе ГЭС, ставя, в частности, под вопрос реализацию ирано-армянского проекта Мегринской ГЭС. Обращаясь к некоторым внутренним угрозам, отметим, например, высокий уровень физического и морального износа эксплуатируемых устройств и механизмов, резкое снижение внешних и внутренних инвестиционных потоков с последующей ориентацией на нешние кредиты, существенные потери в электроэнергетическом и в некоторой степени в газотранспортном секторах, неудовлетворительный уровень технической безопасности, неэффективное использование топливно-энергетических ресурсов и пр. Что касается сильных сторон энергетического комплекса Армении, то, прежде всего, следует отметить наличие инфраструктурной базы, сформированной еще при СССР. Так, например, формирование электроэнергетической системы осуществлялось с целью покрытия дефицита во всех странах региона, вплоть до Ирака и Сирии. Что касается, газотранспортной инфраструктуры, то сегодня Армения занимает лидирующие позиции в СНГ по уровню газификации. С другой стороны, среди сильных сторон надо отметить также наличие в стране серьезных ресурсов для развития возобновляемой энергетики — воды, солнечной активности, геотермальных источников и пр. Очевидно, что при наличии инвестиций и изменении геополитической ситуации в регионе энергетическая система Армении в состоянии выдвинуть республику на уровень ключевого энергетического игрока.

Что может дать импульс развитию топливно-энергетического комплекса Армении и на чем она может выиграть (транзит газа, экспорт электроэнергии, переход на гидроэнергетику)? Какое направление может быть сегодня наиболее выгодно стране и ее населению?

Важно понимать, что для развития энергетического сектора Армении необходим комплексный подход, основанный на политических, экономических, технических, правовых, управленческих механизмах. Подобный комплексный подход так или иначе приводит нас к осознанию необходимости поиска политических решений для интеграции в энергетические рынки региона, к выработке национальной модели энергетической дипломатии. Последняя, на мой взгляд, должна выстраиваться на поиске возможных путей непрерывного увеличения экспорта электроэнергии на внешние рынки, на диверсификации импортно-экспортного взаимодействия с Ираном, а также на системном развитии возобновляемой энергетики и отчасти на проведении комплексного исследования сланцевых запасов. Что касается упомянутого транзита газа, то в данном вопросе все далеко не безоблачно. Во-первых, Армения сегодня не располагает необходимой газотранспортной инфраструктурой, способной обеспечивать транзит иранского газа в Грузию. Газопровод Иран-Армения вследствие узкого диаметра не располагает необходимой мощностью для выполнения транзитной функции и функционирует лишь по бартерной схеме «иранский газ — армянская электроэнергия». С другой стороны, применение своп-схемы транзита, о которой заявлялось летом текущего года, сегодня также вызывает скепсис, ибо заявления грузинских властей о готовности к сотрудничеству в новом формате не совсем отчетливы, а часто противоречивы, несмотря на осуществление пробных поставок. Весьма сложно обстоят сегодня дела также с экспортном генерируемой в Армении электроэнергии, так как внешний рынок сегодня все более сужается, особенно учитывая снижение поставок электроэнергии из Армении в Грузию. Однако если вопрос транзита газа в сложившихся условиях практически неразрешим, то в случае с экспортном электроэнергии у Армении вырисовываются некоторые перспективы. Речь идет о строительстве ЛЭП «Иран-Армения» в рамках коридора «Север-Юг» (1200 МВт) — проекте, который в состоянии значительно активизировать энергетический рынок Армении и в конченом итоге положительно сказаться также на внутренних тарифах на электроэнергию.

Какое влияние на топливно-энергетический комплекс Армении оказывает Россия и ее контроль над отдельными предприятиями?

Данный вопрос одновременно находится в двух плоскостях — технико-экономическом и политическом. Очевидно, что передача в управление российских компаний ряда крупных энергетических объектов позволила значительно повысить уровень энергетической безопасности Армении: общий объем российских инвестиций в экономику Армении с 1991 г. составляет порядка 4 млрд долларов, львиная доля которых была направлена именно на энергетический сектор, в основном на газотранспортную систему, тепло- и гидроэнергетику. Параллельно с этим участие российских компаний в управлении энергетическим рынком Армении привело к повышению уровня технической безопасности, к повышению эффективности в сфере кадровой политики и пр. Однако не следует забывать и о том, что сама категория «безопасность» включает в себя также политический контент. Так, можно констатировать, что чрезмерная активность российских энергокомпаний в Армении привела к значительному сокращению возможностей ведения самостоятельной энергетической политики. И в этом смысле сегодня энергетическая безопасность Армении — явление не совсем полноценное. С другой стороны, подобный обмен «энергетического суверенитета» на инвестиции привел, например, к сдержанному росту тарифов на поставляемый в Армению российский газ. Приведем пример: в 2007 г. на Южном Кавказе было зафиксировано очередное повышение тарифов на российский природный газ. На сей раз, в отличие от 2005 г., повышение не коснулось Армении, в то время как цены для Грузии и Азербайджана были повышены на 120 и 135 долларов. Примечательно, что если в 2005 г. в модернизации 5-го энергоблока Разданской ТЭС предпочтение отдавалось иранским компаниям «MAR» и «SANIR», то уже в 2006 г., после изменения тарифной политики России на Южном Кавказе, выбор официального Еревана пал на «Газпром». Этот пример, кстати, не единственный в своем роде, что позволяет сделать следующий вывод: тарифы на газ являются одним из ключевых индикаторов геополитических настроений России.

Насколько Иран заинтересован в сотрудничестве с Арменией: закупках большего объема электроэнергии, увеличении поставок газа?

Заинтересованность Ирана в энергетическом сотрудничестве с Арменией более чем очевидна. И тому есть вполне естественные причины, главная из которых — дефицит электроэнергии в северных провинциях исламской республики. Дефицит доходит о 2500 МВт и демонстрирует тенденцию роста. И в этом смысле любое проявление активности в армяно-иранском энергодиалоге следует рассматривать именно в контексте обеспечения энергетической безопасности самого Ирана. Разумеется, не без выгоды для Армении. Это касается и упомянутых выше ЛЭП, и Мегринской ГЭС и уж никак не касается НПЗ на границе и нефтепродуктопровода — замороженных проектов, более интересных армянской стороне. Исключение, конечно, составляет газопровод Иран-Армения, который изначально был задуман для диверсификации (в том числе политической) поставок газа в Армению, однако затем был лишен возможности выполнять подобную функцию. Что касается возможного увеличения поставок газа, то Иран здесь также продолжает проявлять заинтересованность опять-таки с целью получения дополнительных объемов электроэнергии с армянских ТЭС. Последние, надо заметить, сегодня увеличивают свои мощности, в том числе за счет получаемых кредитов. Очевидно, что все это не может не отразиться на объемах поставок. И если сегодня объемы поставок достигают 1 млн куб. м в сутки, то при использовании всех мощностей они могут удвоиться. Относительно же намерений Еревана уравновесить влияние Москвы, думаю, что к этому следует относиться не более как к политической риторике. И вот почему. На сегоднящний день ключевым проектом, обеспечивающим армяно-иранский энергодиалог, является газопровод Иран-Армения. Последний, в свою очередь, является собственностью Газпрома, и любое увеличение или уменьшение поставок по магистрали осуществляется под непосредственным контролем российской монополии. Более того, упомянутые выше ТЭС и, в частности, Разданская ТЭС со своим 5-м энергоблоком, на котором перерабатывается иранский газ, также переданы в собственность Газпрома. Повторюсь: идея обеспечения политической диверсификации была заложена в проект газопровода в середине 90-х, а уже в начале 2000-х, после привлечения Газпрома к его реализации, идея эта полностью деактуализировалась.

Неоднократно говорилось о планах Армении по увеличению экспорта электроэнергии. Почему этого не произошло и перспективно ли? Есть ли реальный спрос?

Армения, как я уже отмечал, обладает большим экспортным потенациалом, реализовать который не позволяет политическая обстановка в регионе. Разумеется, строительство ЛЭП «Иран-Армения» с интеграцией Армении в энергетический коридор «Север-Юг» мощностью 1200 МВт значительно подкорректирует ситуацию, однако для полноценной оценки экспортного будущего Армении проведем небольшой маркетинговый анализ регионального уровня. Уже было сказано, что при формировании энергетической системы Армении в советские годы основной акцент ставился на энергоизбыточность с целью осуществления экспорта во все страны Закавказья, а также в Сирию и Ирак. Какова энергетическая карта региона сегодня? Начнем с Грузии, где в последние годы экспорт из Армении покрывал около 15% внутреннего потребления. Этот показатель, кстати, уменьшается из года в год, так как экспорт из Армении сегодня осуществляется по сезонному принципу и во время аварий в грузинской энергосистеме. Причиной тому является, конечно, увеличение поставок электроэнергии из Азербайджана. Что касается Турции, то здесь к 2020 г. потребление электроэнергии может увеличиться примерно в три раза, дойдя до уровня 499 млрд кВт/ч, при этом дефицит в этой стране достигает 9%. Разумеется, в сложившейся политической ситуации говорить об экспорте в направлении Турции не приходится. Как, разумеется, и в направлени Азербайджана. Отметим лишь, что образующийся в этой стране дефицит покрывается поставками из России. О дефиците в Иране и возможных путях его преодоления уже было сказано выше. Таким образом, при наличии внешнего, вполне перспективного рынка Армения тем не менее не может сегодня реализовать свой экспортный потенциал.

Армения планировала сделать ставку на гидроэнергетику. Является ли она тем вариантом, который позволит значительно повысить энергобезопасность Армении, снизить зависимость от топлива из-за границы и цены на электроэнергию для населения? Какова ситуация с ней? Сможет ли гидроэнергетика, если предположить, заменить атомную?

Ставка на гидроэнергетику в Армении делалась всегда. Вопрос лишь в том, какова ее реальная доля в общей электрогенерации. В настоящее время этот показатель равен 29%, что позволяет нам говорить о возможной конкуренции с атомной станцией, доля которой едва превышает 30%. Однако по имеющимся данным, сегодня в Армении используется лишь 60% имеющихся гидроресурсов. КПД гидроэлектростанций весьма высок, и при использивании всего ресурсного потенциала можно покрыть до 60% потребности республики в электроэнергии. Согласно подсчетам, такую выработку можно получить при использовании двух существующих комплексов ГЭС — Севан-Разданского (принадлежит «ЕЭС России») и Воротанского (принадлежит американской Contour Global), а также при запуске четырех новых ГЭС. Наряду с этим, согласно проекту «Схема развития малой гидроэнергетики», разработанному Министерством энергетики и природных ресурсов, планируется строительство 325 малых ГЭС общей мощностью 257 МВт и среднегодовой выработкой в 770 млн кВт.ч. Разумеется, при подобном раскладе значительно повысится уровень энергетической безопасности Армении и будут снижены угрозы возникновения энергетических кризисов. Более того, максимальное использование гидроэнергоресурсов может повлиять на снижение тарифов на электроэнергию, так как себестоимость электроэнергии, производимой на ГЭС, значительно ниже себестоимости электроэнергии, производимой на ТЭС, АЭС и пр. Говоря о развитии армянской гидроэнергетики, нельзя обойти стороной также проект строительства Мегринской ГЭС — совместного армяно-иранского проекта, продвигающегося черепашьими шагами, однако призванного стать крупнейшей ГЭС на Южном Кавказе. С армянской стороны ГЭС будет располагаться в пограничном г. Мегри, с иранской — в Карачиларе. При этом строительство будет осуществляться параллельно, что позволит оптимизировать расходы примерно на 15%. Расчетная мощность Мегринской ГЭС составит 130 МВт. Строительство ГЭС, которое продлится пять лет, оценивается в 323 млн долларов — сумму, которую в качестве кредита предоставит иранская инвестиционная компания. Кстати, за кредит Армения будет опять-таки расплачиваться электроэнергией, вырабатываемой на ГЭС. В целом же сегодня в республике планируется создание дополнительных мощностей в 570 МВт для производства электроэнергии.

Являются ли тарифы на электроэнергию и газ реальными раздражителями для жителей Армении и есть ли справедливые объяснения нынешнего уровня цен?

Сразу можно ответить утвердительно, и гражданские волнения 2015 г. — тому доказательство. Однако не стоит сваливать все в одну кучу. Тарифы на электроэнергию и тарифы на газ имеют разное происхождение. Начнем с первого. Рассматривая вопрос формирования тарифов в сфере электроэнергии с сугубо экономической точки зрения, можно прийти к следующему пессимистическому выводу: сегодня, а также в ближайшие годы обеспечить низкие цены на электроэнергию в Армении практически невозможно. Выше мы уже коснулись проблемы ограниченности внешних рынков и парализованности экспорта. Прибавим к этому также постоянный спад экономической активности в стране, а также сокращение объемов потребления среди населения. Достаточно будет отметить, что за первое полугодие 2016 г. выработка электроэнергии в Армении сократилась на 5%. Наряду с этим ряд крупных электроэнергетических объектов страны сегодня функционируют за счет кредитных средств, полученных из международных структур. Так, например, для продления эксплуатационного периода Армянской АЭС в 2015 г. правительство Армении получило из России 270 млн долларов с 3%-ой годовой ставкой, что отобразилось на повышении стоимости произведенной станцией электроэнергии на 2,5 драмов. В аналогичной ситуации оказался и другой энергетический гигант республики — Ереванская ТЭС, для модернизации которой в том же 2015 г. Всемирным банком был выделен кредит размером 52 млн долларов. Указанные кредиты, разумеется, необходимы с целью обеспечения технической безопасности энергосистемы, однако очевидно их прямое влияние на тарифообразование. Таким образом, если тарифы на электроэнергию и будут понижены, то лишь благодаря политическим инструментам. Что касается тарифов на газ, то здесь мы вынуждены тешить себя тем, что по сравнению со странами региона, а также со многими странами СНГ (за исключением стран-участниц ЕАЭС) Армения получает российское голубое топливо на относительно льготных условиях. Как правило, этим льготам принято придавать политический оттенок, однако анализ мировых газотранспортных рынков все же показывает, что причина здесь кроется не в одной политике. Очевидно, что сегодня России на этих рынках чувствует себя не самым лучшим образом. Так, только за январь-июнь 2016 г. экспорт нефти и природного газа из России сократился на 32%. И тенденция эта, кажется, имеет продолжительный характер. Наряду с этим, начиная с 2012 г., Россия периодически сталкивается с большим количеством проблем на мировых рынках потребления природного газа, что непосредственным образом сказывается на тарифообразовании. Так, в течение последних 3-х лет цены на российский газ упали в среднем на 20%, экспорт же сократился в среднем на 10 млрд куб.м. Данная тенденция, которая актуальна и по сей день, вероятно, будет продолжаться и в дальнейшем, причиной чему являются такие факторы как замедленные темпы роста европейской экономики — ключевого потребителя российского газа, рост уровня энергоэффективности в европейских государствах, стремление к диверсификации энергосистемы (к «зеленой энергетике»), реализация сланцевых проектов (прежде всего со стороны США) и т. д. Следовательно, Армении сегодня необходимо перевести энергодиалог в сфере тарифообразования с чисто политической на политико-экономическую платформу.

Какова будет дальнейшая судьба Армянской АЭС. Были планы по строительству нового энергоблока, как Вы оцениваете перспективы этого проекта на данном этапе?

В настоящее время ведутся активные работы по модернизации АЭС с привлечением компаний из разных стран. Вышеназванный российский кредит в 270 млн долларов, а также 30 млн грантовских средств нацелены именно на модернизацию станции с продлением ее эксплуатационного периода до 2026 г. с помощью АО «Русатом Сервис». Работы эти должны продлиться до 2019 г. Наряду с этим, согласно имеющейся информации, в ближайшее время будет представлена новая программа правительства, в которой важное место будет занимать строительство нового блока АЭС. Однако дата начала строительных работ пока не определена. Ясно лишь, что до конца 2018 г. правительство должно выбрать сценарий, по которому будет построен новый блок. Ясно также, что это будет водно-водяной энергетический реактор. Следует также отметить, что если раньше предполагалось строительство нового блока мощностью 1200 МВт, то в настоящее время представители министерства энергетики и природных ресурсов РА заявляют о блоке средней мощности, пока не раскрывая деталей. Вероятно, речь идет о мощности 600 МВт. Базовым, однако, продолжает оставаться вопрос привлечения финансовых средств, оцениваемых в 5 млрд долларов. Кто осуществит эти стратегические инвестиции и на каких условиях, пока остается неясным.

Беседовал Ашот Сафарян