«Дело элистинского Будды»: дагестано-калмыкский «хапур-чапур»

В июле пойдет пятый месяц скандалу с дагестанским борцом Саидом Османовым, прозванным в СМИ «буддоборцем». Возбужденное в апреле против Османова уголовное дело по части 2 статьи 148 («Нарушение права на свободу совести и вероисповедения») 10 июня было переквалифицировано следствием и судом на более тяжкую 282 статью («Возбуждение межнациональной и межрелигиозной розни»). 11 июня Саид Османов, на основании решения суда Элисты, отправился до 2 июля за решетку.

Адвокатам Османова 22 июня удалось добиться отправки дела на пересмотр. Но Османов по-прежнему находится в СИЗО. Если дело будет пересмотрено, его, может, и освободят «подчистую». Но велика вероятность, что дело оставят в силе, и борец может получить до 5 лет лишения свободы.

Все те несколько месяцев, пока история с оскверненным Буддой находится в центре внимания, вокруг нее самопроизвольно рождаются негативные по характеру общественные тенденции. Их разрастание прямо пропорционально затягиванию вопроса с решением судьбы неудачливого борца. Более того: в Дагестане и Калмыкии считают, что вся эта «буддийская история» специально устроена под предстоящие в сентябре 2016 года всеобщие выборы и используется как генератор нужных общественных настроений.

Два пространства

Со слов адвоката «буддоборца» Асада Джабирова известна подоплека повторного ареста его подзащитного. С конца мая защита добивалась изменения Османову меры пресечения с СИЗО на более мягкое. Суд отказывал адвокатам. Но 10 июня судьи удовлетворили ходатайство защиты об освобождении Османова из-под стражи под крупный денежный залог. Адвокаты не отрицают, что главную роль в этом сыграла не столько аргументация защиты, сколько вмешательство в ситуацию депутата Госдумы Ризвана Курбанова. Курбанов заверил председателя Верховного суда Калмыкии Валерия Петренко, что он ручается за правомерное поведение Османова в случае его освобождения из СИЗО.

Необходимо сказать, что к Курбанову обратились представители дагестанской общественности, которые указали депутату, что нахождение Османова под стражей в его текущем статусе может привести к дестабилизации в регионе. С момента, как Османов в апреле оказался за решеткой, Дагестан охватило нечто вроде «твиттерной революции». Практически в первые дни рассмотрения дела об осквернении буддийской святыни в дагестанских соцсетях стали верховодить сторонники идеи, что Османов якобы взят калмыкской Фемидой в заложники, причем будучи невиновным. В соцсети активно вбрасывалась информация, что видео- и фотофакты, изобличающие Османова в кощунстве и ставшие основной доказательной базой уголовного дела, к самому борцу отношения не имеют. Дагестанский сегмент Интернета переполнялся постами и перепостами заявлений, где по шагам и деталям доказывалось, что на фото, где похожий на Османова парень замахивается на Будду в каратистском приеме — это не Османов, и фото вообще было сделано за несколько лет до инцидента.

Показательно, что в защиту Османова выступили не только «магомеды с нашего двора» — главная аудитории дагестанских соцсетей, но и известные в республике люди. Например, известный в республике журналист, философ и писатель Магомед Султанов-Барсов. «В социальных сетях Интернета была информация о том, что уроженец Дагестана Саид Османов совершил акт вандализма и кощунства в буддийском храме, — написал Султанов-Барсов в своем блоге на сайте „Кавказская политика“. —  Это оказалось липой. Акт вандализма был совершен по отношению к памятнику Будды в городском парке или на аллее. В общественном пространстве, имеющем свободный секулярный доступ. А это сильно меняет дело и уровень квалификации деяния. Так же растиражированная фотография со вскинутой в бойцовской манере ногой вверх, к голове статуи Будды, тоже оказалось — липой, ибо на ней изображен не Саид Османов. В этом клянется его товарищ, присутствовавший в парке во время хулиганских действий. Во всяком случае, нет доказательств того, что на фотографии со вскинутой ногой к голове статуи Будды, которая стоит в закрытом помещении, вполне могущем быть храмом, запечатлен Османов. Следовательно, деяния Османова не подпадают под категорию „беспрецедентного вандализма и кощунства“, в чем обвинил его глава Республики Калмыкия Алексей Орлов. Есть огромная разница между деяниями, совершенными в храме — культовом пространстве и на улице — в общественном пространстве. Первое есть пространство локально-запретное, а второе секулярное открытое, свободное от религии». Исходя из этих фактов, действия калмыкского правосудия по отношению к «буддоборцу» Султанов- Барсов назвал «самосудом», который «не должен остаться безнаказанным».

Как создаются нужные настроения

Говоря молодежным слэнгом, «движуха» вокруг оскверненного Будды раззадорила и сторонников более радикальных действий. На весь Интернет прогремели «фейсбучные» заявления, что долг каждого настоящего дагестанца — совершить карательный рейд в Калмыкию, выкрасть там «пару — тройку местных язычников» (калмыков-буддистов), а потом обменять жизни этих «язычников» на свободу Османова. Наиболее рьяно на этой теме оттоптались сторонники радикального ислама. Калмыки тоже не остались в стороне. Как стало известно корреспонденту EADaily, группы калмыкских националистов, разгоряченные агрессивными медийными выбросами из Дагестана, стали готовить отряды самообороны. Неясно, какая была у этих отрядов задача: обороняться на территории Калмыкии или же совершать упреждающие рейды в Дагестан. Не ясно было даже, реально ли «боевые отряды калмыков» морально приготовились к кровопролитию, или же это вбросы провокаторов. Но было очевидно одно — «дело Будды» породило в массовом сознании жителей Дагестана и Калмыкии то, что в Дагестане именуют «хапур-чапур». «Хапур-чапур» — это аварская идиома, означающая чреватую негативными последствиями неразбериху.

Решение депутата Госдумы Ризвана Курбанова взять Османова на поруки было продиктовано логикой спасения Калмыкии и Дагестана от взрывоопасного «хапур-чапура», который зародился в результате «дела Будды». Но калмыкское правосудие сочло иначе. Вечером 10 июня, сразу же после решения суда об освобождения Османова, фигурант дела был вывезен из СИЗО в управление СКР по Калмыкии, и там ему предъявили новое уголовное дело — по статье 282 УК РФ. Османова обвинили в том, что в момент осквернения Будды он нанес нецензурное оскорбление проходившей мимо девушке-калмычке, которая сделала замечание борцу. Следователи базировали обвинение на показаниях другой калмычки, которая наблюдала за происходящим через социальную сеть Periscope, откуда вся картина транслировалась в режиме онлайн. Калмычка-зрительница сочла увиденное оскорблением своих национальных и религиозных чувств и заявила в полицию. 11 июня эти материалы ушли в городской суд Элисты, который зафиксировал возбуждение против Османова уголовного дела по статье 282 УК РФ и отправил борца снова в СИЗО. Таким образом, удовлетворенное Верховным Судом Калмыкии прошение Ризвана Курбанова, было перечеркнуто местным СКР и городским судом Элисты.

Адвокаты Османова уже обратили внимание на то, что показания оскорбленной зрительницы-калмычки почему-то не фигурировали в деле по статье об оскорблении религиозных чувств, а выплыли на поверхность именно в момент, когда Османов должен был выйти на свободу под залог. Защита борца не обошла вниманием еще один деликатный юридический момент. Инциденты, которые вменяют Османову по обеим статьям — 282 и 148 — Уголовно-процессуальный кодекс РФ относит к преступлениям небольшой тяжести. Согласно статье 108 УПК РФ, при таких преступлениях суд должен прибегать к крайней мере пресечения в виде заключения подозреваемого в СИЗО лишь в случае общественной опасности подозреваемого. Казус в том, что Османов при совершении преступления таковой опасности не представлял. Этому свидетельство — публичное коленопреклоненное извинение борца перед толпой элистинцев. Ореол общественно опасной личности, как считают адвокаты, приклеился к Османову уже после начала раскрутки дела и его бурного резонанса в социальных сетях. Эту «работу» сделали за Османова сетевые провокаторы, которые намеренно накаляли обстановку в Дагестане и Калмыкии. То, что сделано провокатором, работает только на кровопролитие. Но и не только. Бурные общественные настроения тем и хороши, что в опытных и умелых руках они могут быть «Варвиками, делателями королей».

С апреля по конец июня и в Калмыкии, и в Дагестане замечали интересную закономерность: чем туже Фемида закручивала узел дела Саида Османова, тем сильнее накалялись страсти в Калмыкии и Дагестане. Наблюдая это, общественники обеих республик сошлись во мнении, что пресловутое «дело Будды» относится не столько к правосудию, сколько к другим вещам. А именно, к политическим технологиям.

Особенности земельного вопроса

И без того жаркое калмыцкое лето в 2016 году для властей Калмыкии стало еще жарче. Из-за забот о предстоящих в сентябре всеобщих выборах. Как сообщают калмыкские журналисты, действующий глава региона Алексей Орлов еще в начале этого года обеспокоился, что в 2016 году его могут «подвинуть». Орлов был переизбран главой региона в 2014 году, и его каденция истекает, согласно местной Конституции, только через пять лет — в 2019 году. Но в федеральной прессе более года циркулируют прогнозы, что Орлову грозит либо отставка, либо организованное «сверху» досрочное переизбрание. Традиционно дотационная и отстающая Калмыкия в период затяжного кризиса стала стремительно уходить в минус по целому списку социально-экономических показателей. Как следствие, регион, вместо того, чтобы приносить деньги в федеральный бюджет, в период кризиса стал еще больше «залезать» в федеральную казну. Глава региона Алексей Орлов, оценивавшийся ранее по индексу Фонда развития гражданского общества (ФоРГО) как слабый «середнячок», в кризис прочно обосновался на самом низу шкалы эффективности.

В разгар предвыборной борьбы Орлова стала кусать «старая гвардия» экс-главы Калмыкии Кирсана Илюмжинова, организовавшаяся вокруг местных национальных движений. В первую очередь, организации «Родной край». Националисты использовали против Орлова буквально все, что наблюдали в родной Калмыкии: от местной «большой экономики» до проблем маленького стойбища в степи. Разумеется, «Родной край» прошелся и по вопросу так называемой «дагестанской мафии». Так в Степной республике называют влиятельных дагестанцев, которые или обладают в республике значительными активами (как правило, это животноводческие активы), или же заняты на значительных должностях в местной вертикали. Говоря о «дагестанской мафии», националисты указывали на положение в постоянном представительстве Калмыкии в Москве. Главу этого постпредства, уроженца Дагестана Амануллу Гамзатова обвинили в том, что он, заняв свою должность в ноябре 2015 года, сделал из постпредства «маленький Дагестан». Например, закрыл работавшую при постпредстве калмыцкую национальную школу, произвел в аппарате «этническую чистку», а вместо уволенных калмыков позвал на работу своих земляков-дагестанцев. Националисты тычут этим постпредством в лицо Орлову, обвиняя его в том, что он якобы отдал Калмыкию на откуп дагестанцам и тем самым обрек регион на деградацию.

Главным объектом претензий калмыкских националистов стали местные хозяйства дагестанских отгонных животноводов — краеугольный камень претензий. В 1944 году после депортации калмыков в Восточную Сибирь калмыцкие степи стали обживать дагестанские животноводческие совхозы. В 1954 году Совмин РСФСР передал степи Калмыкии в бессрочное пользование Дагестанской АССР. После возвращения калмыков в 1956 году и вплоть до конца 1980 годов степные пастбища оставались в собственности Дагестана. Инициатором дагестанизации калмыкского животноводства считается Никита Хрущев, который счел, что у дагестанских чабанов продуктивность скота лучше, чем у русских или калмыкских. Калмыкские животноводы также пользовались этими угодьями, на условиях взаимовыгодной аренды. В корне ситуацию изменили горбачевская перестройка и распад СССР. В 1980 годах в Калмыкии зазвучали первые настоятельные призывы к дагестанцам, чтобы те вернули калмыкам их угодья. После распада СССР калмыкско-дагестанские земельные трения ужесточились. Тогдашний глава Калмыкии Кирсан Илюмжинов активно использовал тему калмыкских угодий как главный объект претензий к «империи» — России. Но жители Калмыкии рассуждали более трезво, предпочитая вести с дагестанцами политику экономического добрососедства и взаимовыгодного сотрудничества. В 2009 году земли отгонного животноводства в Калмыкии вернулись в собственность республики. В том числе и те земли, на которых десятилетиями трудились дагестанские производители. 25 марта 2009 года правительство Калмыкии заключило договоры об аренде 27 земельных участков с 19 сельхозпредприятиями Дагестана. Срок действия этих договоров истек в сентябре 2011 года, после чего калмыцкая сторона потребовала от арендаторов освободить занимаемые ими участки от скота и имеющегося на них имущества.

С этого момента в отношениях между Элистой и Махачкалой начались трения. Назначенный в 2010 году вместо националиста Кирсана Илюмжинова «государственник» Алексей Орлов повел свою политику. Поначалу, когда власти Дагестана просили Орлова предоставить прежним арендаторам-чабанам угодья на прежних условиях, Орлов, подыгрывая калмыкским националистам, категорически отказывался. Позже Орлову пришлось смягчить свою позицию. Прежде всего, сыграла роль экономическая апатия калмыкских хозяйственников. В и без того малонаселенной республике с экстремальным степным климатом трудно было найти калмыка-чабана, который бы согласился работать в тех же условиях и за те же деньги, что и чабан-дагестанец. Как справедливо отмечает калмыцкая пресса, большая часть местных угодий находится в субаренде у дагестанцев. В 2012 году Алексей Орлов и президент Дагестана Магомедсалам Магомедов даже заключили негласный договор о том, что 100 тысяч гектаров в Лаганском районе Калмыкии отдаются на неограниченный срок Дагестану. Примерно в то же время местная пресса стала распространять сведения, что Орлов распродает земли калмыков дагестанским тухумам. Забили тревогу экологи. Дело в том, что при попустительстве Элисты дагестанские отгонщики эксплуатируют угодья не раз в год, как это принято при отгонном животноводстве, а круглый год. Это приводит к эрозии пастбищных земель и опустыниванию территории.

Так или иначе, при Орлове в Калмыкии сложилась зажиточная этно-хозяйственная прослойка, состоящая из дагестанцев. Дагестанцы не только обосновываются на угодьях, создавая там кутаны (животноводческие поселения), но и строят мечети. При этом, общая экономическая ситуация в Калмыкии остается стабильно удручающей. Это дает повод местным националистам утверждать, что Орлов предает национальные интересы калмыков. На почве социальной напряженности возникают межнациональные конфликты, зачастую с человеческим жертвами. В роли виновной и пострадавшей сторон выступают как дагестанцы, так и калмыки. Возникают и межрелигиозные столкновения. К примеру, в 2014 году неизвестные молодые калмыки забросали бутылками с «Молотовым» единственную мечеть Элисты, где молились дагестанцы. В 2006 году в мечеть поселка Прикумский Черноземельного района была подброшена свиная голова. А в 2005 году Верховный Суд Калмыкии вынес решение о сносе новой мечети в селе Садовое Сарпинского района. Устоялось мнение, что суд был вынужден пойти на поводу антидагестанских настроений в районе, вызванных, главным образом, имущественными причинами. Бесспорно, что за большинством антидагестанских акций стояли местные националисты или же боевые группы, снаряженные местными влиятельными чиновниками. Дагестанцы в долгу тоже не остаются. Но, как утверждают калмыкские эксперты, «боевые группы дагестанцев» организуются главным образом из числа приезжих. «Калмыкские» дагестанцы предпочитают решать спорные вопросы мирным путем, дабы избежать разборок с местным населением. Опыт многолетнего совместного проживания научил дагестанцев понимать, что худой мир лучше доброй ссоры.

Эксперт: «Наказание должно быть адекватным преступению»

Что касается дела Саида Османова, то дагестанско-калмыкские коллизии касаются его напрямую. Перед выборами 2016 года калмыкские националисты активно заговорили, что Орлов «предатель интересов калмыков» и «прислужник дагестанской мафии». Особенность местного политикума состоит в том, что глава региона вынужден считаться с националистами и не использовать против них административный ресурс. К весне 2016 года политические позиции Орлова и местного «ЕдРа» были довольно шаткими. В Дагестане считают, что инцидент с борцом-осквернителем был использован Орловым как возможность склонить мнение националистов на свою сторону. Грубо говоря, «прессующий» мелкого хулигана Османова административный ресурс должен был показывать националистам, что Орлов не имеет с «дагестанской мафией» ничего общего. Заодно, как считают сторонники этой версии, «дело Будды» должно было нагреть местный настроенческий климат до нужной степени. Настраивая народ против Османова, власть переводила внимание народа с собственных ошибок и просчетов на дагестанское присутствие, которое, якобы, одно и виновно в отсталом статусе региона.

В Калмыкии, как ни странно, многие солидарны с дагестанской версией. Как передал EADaily калмыкский журналист и политолог Валерий Бадмаев, после раскрутки дела Османова калмыки на кухнях заговорили о том, нужно ли вообще республике такое постпредство в Москве, где всем заправляют дагестанцы. Добавили масла в огонь и информационные вбросы, что дагестанцы готовы прислать в регион «боевые отряды», чтобы «разобраться». Калмыкский обыватель под воздействием информационной накачки «сверху» невольно отключается от собственных социально-бытовых проблем и заряжается нервозным состоянием насчет поведения южных соседей. К слову, на отношения к простым дагестанцам поступок Османова и даже явно провокаторская кампания в соцсетях мало повлияли. В Степной республике к молодому «борцухе» отнеслись как к молодому дурачку, которого стоит простить, ибо он не ведал, что творил. В частности, к такому отношению призвал местных буддистов глава буддийской сангхи республики верховный лама Тэло Тулу Ринпоче. Страсти по Османову в Калмыкии улеглись неделю спустя после инцидента со статуей Будды — то есть, в начале второй декады апреля. Беседовавшие с корреспондентом EADaily в мае — июне жители республики были настроены на то, чтобы «буддоборца» отпустить с миром, а об этом инциденте забыть.

В Дагестане склонны полагать, что хапур-чапур с Османовым может быть на руку и Махачкале. По тем же причинам, что и в Калмыкии. Раскаленный добела из-за «дела Будды» эмоциональный накал жителей Страны гор отвлекает их от сугубо внутренних проблем, которых в Дагестане — вагон и маленькая тележка. Социально-экономическая ситуация в республике к лету 2016 года дошла до крайней кризисной точки. На слуху у всех громкие скандалы 2016 года, вроде странного поджога музея Сулеймана Стальского и разоблаченного в марте каторжного интерната «Забота». Посему заверения властей о том, что Дагестан в будущем станет инновационной площадкой, вызывают у дагестанцев только саркастический смех. Слухи о том, что Рамазана Абдулатипова скоро может сменить член Совета Федерации Ильяс Умаханов, воспринимаются как объективная проверенная информация из надежных источников.

Исходя из этой ситуации, дагестанцы полагают, что от буддийского хапур-чапура может иметь выгоду и Махачкала. Благо, что Рамазан Абдулатипов пока что ни словом не обмолвился, что уйдет в отставку после августа, когда ему исполнится 70 лет — положенный федеральным законом возраст отставки любого чиновника. В республике считают все же, что Махачкала не позволит ситуации выйти из-под контроля. У властей Страны гор тоже есть свой админресурс и свои люди в Москве, через которых можно повлиять на Элисту в нужный момент. Не будет выгодным для властей, считают в Дагестане, и продолжение страданий Османова. Дагестанцы полагают, что борца все же приговорят к штрафу или условному сроку.

«У нас сложилось четкое мнение, что Саида Османова используют как козырную карту в политических интригах, связанных с выборами, — сказал EADaily дагестанский политолог Амиль Саркаров, помощник президента Федеральной лезгинской национально-культурной автономии. — Частью этих интриг, я думаю, является и активная негативная накачка общественного мнения как в Дагестане и Калмыкии, так и за пределами республик. Чем дольше тянется дело, тем накачка все острее и изощреннее. Мы, дагестанские общественники, уже с ног сбились, отговаривая нашу не в меру активную молодежь воздержаться от поездок в Калмыкию на „разборки“. Кровь только повредит межнациональному миру между нашими народами. Что касается Саида Османова, его поступок заслуживает осуждения. Каждый порядочный дагестанец осудил его за то, что он наделал в Элисте. Но при этом, моральный закон требует, чтобы повинную голову меч не сек. Саид покаялся. Его родственники, и его соплеменники-кумыки готовы поручиться за него. Калмыкский народ, насколько знаю, не держит на Саида обиды и простил его. Самым разумным, на мой взгляд, будет мировое соглашение между сторонами, по которому Саида все же не будут сажать в тюрьму. Наказание должно быть адекватным преступлению. А Саид — не бандит и не убийца. Если его посадят, неизвестно, поспособствует ли это будущему Османова и мирным отношениям между Калмыкией и Дагестаном».

Северо-Кавказская редакция EADaily