Шахтёры Новороссии: «Передвигаемся перебежками, где-то что-то загорелось — бегом туда»

За два года войны в Донбассе мирные люди, оставшиеся верными своей земле, показали себя не меньшими героями, нежели те, кто взял в руки оружие. Многие никуда не уехали не из-за отсутствия такой возможности, а просто из-за нежелания покидать родной Донбасс в тяжелые для него времена. Люди остались в прифронтовых районах вместе со своими домами, рядом со своими соседями и на своих предприятиях, как, например, работники находящейся рядом с фронтом шахты «Трудовская», поддерживавшие ее в рабочем состоянии даже во время самых сильных обстрелов. Корреспонденты EADaily побывали на «Трудовской» и поговорили с шахтерами, которые работают там на протяжении всей войны.

До войны, как рассказывают шахтеры, на шахте трудилось около 1700 человек и была всего одна подземная выработка — лава. «Подготовили бы еще одну, если бы не война. Летом 2014 года уже запустили бы», — рассказывает сидящий на проходной шахтер.

Шахта эта известная. Она была запущена незадолго до войны в 1941 году, и на тот момент являлась крупнейшим угледобывающим предприятием Донбасса. «Эта шахта уже две войны пережила!», — говорят шахтеры.

В том же 41-ом, перед тем, как советские войска оставили Сталино, оборудование шахты было демонтировано, а выработки затоплены. Позже выполнявшая задание группа шахтеров во главе с Сергеем Шараховым была расстреляна захватившими город немцами. И только к 1952 году шахту восстановили, а в 1971 году на ней был установлен мировой рекорд по угледобыче. В настоящее время шахта тоже не работает, а шахтеры лишь поддерживают ее состояние, чтобы после войны можно было бы восстановить ее.

Нас встречают трое работников шахты, и проводят своеобразную «экскурсию» по местам разрушений. Спрашиваю, как люди работали во время войны. «Весело, жестко, перебежками!», — отвечает шахтеры.

Рассказывают, что в то время, когда были сильные обстрелы, на шахте трудилось около 40 человек. «Работали, качали воду, готовили лаву. Много куда попадало, много что восстанавливали, стены латали в перерывах между обстрелами… Обстрелы начинались — прятались в подвалы, в бомбоубежища. В январе 2015 года зашли военные, попросили нас уйти, взяли шахту под охрану. Год нас не было здесь, а через год мы вернулись», — рассказал исполняющий обязанности главного инженера «Трудовской» Вадим Момот.

«Там, где вы сейчас видите новый шифер, были попадания…», — показывает на залатанные разрушения энергетик Николай Черниченко.

По словам главного инженера, сейчас восстанавливать уже нечего. То, что было побито снарядами, уже восстановили, но есть и то, что нельзя было восстановить своими силам. К примеру, полностью сгоревшие медпункт и стройцех.

«В шахту сейчас опускаться можно, хотя и требуются некоторые ремонтные вмешательства. Трансформатор у нас один разбитый, но для его восстановления надо 16 тонн трансформаторного масла, чтобы было нормальное напряжение, и можно было откачивать воду, опускаться в шахту, работать в нормальном режиме», — отметил Вадим Момот.

Сейчас, как рассказывают шахтеры, им не разрешают работать, потому что шахта находится в «красной» зоне — на линии соприкосновения. За ближайшим терриконом, возвышающимся над стволом шахты, уже находятся украинские позиции.

«Восстановить предприятия и начать работать можно. Все для работы есть. Люди есть, работать хотят. Но, как нам объясняют, пока что нельзя из-за линии фронта. А вообще основная масса оборудования шахты под землей находится, и все это осталось невредимым», — говорят они.

Были на шахте среди рабочих и раненые, а одна женщина погибла по пути в бомбоубежище, когда начался очередной обстрел. Вадим Момот тоже получал ранения. «4 октября, около 12 часов дня это было. Тишина, и вдруг с направления высоковольтной трассы — два выстрела. Непонятно, то ли мины, то ли из танка стреляли. Первый - ничего, а второй зацепил. Разрыв кишечника, забрали, зашили», — вспоминает он.

Спрашиваю, платят ли зарплаты, и что делают шахтеры, пока предприятие не работает. «Ну, если не считать полугодовую задолженность, то зарплату платят, — смеется теплотехник Александр Сокур. —  За октябрь 2015 года только выплатили зарплату».

Говорят, что у основного состава работников сейчас бесплатный отпуск, кто-то попал под сокращения, а кто-то перешел на другие шахты или же вообще на другие предприятия. Однако сделать это сложно, потому что в Донбассе сейчас плохо с работой на всех предприятиях.

«Мы от центра сильно удалены, и с работой туго. Ближе к центру работу найти проще», — говорит один из шахтеров. Все они живут здесь же, в Петровском районе, в квартале «Трудовские».

«Живем тоже под обстрелами. Пока тихо, по крайней мере, можно передвигаться не перебежками. Люди уже привыкли, и не реагируют особо. По выстрелу определяют, что летит, откуда летит, прятаться или не прятаться», — говорят работники шахты.

«Страшно, когда рядом совсем ложится, а у нас по большей части над головой летало. Украинская артиллерия боится попадать в ДНР-овскую. Думает, наверное, что работы тогда не будет», — отшучивается Александр Сокур.

Оглядывая пострадавшие здания, работники вспоминают, что на шахте ложились и мины, и «грады», прилетали и снаряды от «Урагана». «Они целились как-то оригинально. Три снаряда идут в район седьмого поселка, три снаряда идут в район „Трудовских“, сюда что-то легло, в сторону стройплощадки, но ни разу по тем позициям, откуда стреляли. Берегут артиллеристы друг друга!», — смеются шахтеры.

Подходим к медпункту, рядом с которым стоит памятник шахтерам, ушедшим на фронт в Великую Отечественную с «Трудовской». Суровое каменное лицо шахтера посечено осколками, а возле него лежит еще советская каска, которую кто-то пытался вытащить из находящегося неподалеку музея. До начала войны это был очень хороший музей, и туда частенько наведывались иностранные делегации, говорят шахтеры.

Рядом — разрушенный медпункт, построенный тоже перед самой войной 14-го года. «Добротный был медпункт, красивый, новый, и нам его сразу разбомбили», — сокрушаются работники шахты.

Здание в несколько этажей, куда мы заходим, тоже отмечено прямыми попаданиями. На столе - отрывной календарь, переставший отсчитывать время с 2014 года. В одном из кабинетом стоит фотография шахтера с черной ленточкой. «Это был начальник участка, Александр Владимирович Гриняк. Пошел в ополчение воевать. В Славянске воевал, и уже под Саур-Могилой попал под минометный обстрел, погиб по пути в больницу — истек кровью», — рассказывают шахтеры.

В этом же здании находится столовая для рабочих, библиотека, баня, небольшая часовня с иконами. «До войны все красиво было, нарядно. Потом как начало летать, попадать, рушиться. Все и поломалось. Здесь вот у нас иконы, перед сменой верующие заходили сюда свечку поставить. Там диспетчер сидел, который управляет шахтой. Вот здесь попадание было, прямо в окно снаряд залетел, как раз одного сотрудника ранило тогда. Это к нам „Ураган“ попадал, и мина прилетала», — показывают шахтеры разрушения внутри здания.

Обращают внимание на то, что здание крепкое, еще сталинской постройки и потому многое выдержало. «Его строили уже после войны доблестные немецкие военнопленные. Как только у „укропов“ рука поднялась на него?», — шутят шахтеры.

Энергетик Николай Черниченко рассказал кажущуюся сейчас забавной историю, как во время одного из обстрелов шахты находящийся там военный упал на землю и крикнул подметавшей неподалеку от него пол уборщице: «Ложись!». На что та ответила ему только: «Да уйди ты отсюда, работать мне мешаешь!».

Вспоминают, что сразу после мощнейших обстрелов рабочие бегали с ведрами и огнетушителями. «Где-то что-то загорелось — бегом туда. Не успело где-то стекла повыбивать, как их уже подметают. Кипело все», — говорит кто-то из работников. «Да, здесь работают бесстрашные люди», — заключает один из шахтеров. И поспорить с этим невозможно.

Кристина Мельникова