Демонстрация в Варшаве: власть трясется от страха

7 мая в Варшаве прошел марш оппозиционных партий, организованный Комитетом защиты демократии. В нем приняли участие почти четверть миллиона человек. «Это создало новую политическую реальность в Польше, — пишет в газете Wyborcza Марек Бейлин. — Никогда еще в III Речи Посполитой* поляки так мощно не выступали против власти».

По мнению Бейлина, демонстрация в Варшаве не только показала, что усиливается сопротивление против власти правящей партии «Право и Справедливость», но также и то, как сильно укоренилось в обществе понимание ценностей, ради которых люди вышли на улицы.

«Демократическая Польша в Европейском союзе, Польша свободных и равных граждан — это именно те ценности и основы нашей жизни, которые сегодня под угрозой, которые и привели нас на марш», — с пафосом заявлет Бейлин на страницах польского издания.

Самое главное, по его мнению, что защита данных ценностей привлекла тех, «кого до сих пор на демонстрациях Комитета защиты демократии было мало: молодых людей».

«До недавнего времени 20-летние редко демонстрировали противление партии „Право и Справедливость“. Чувствуя недоверие к политике, власти и оппозиции, они хотели отгородиться от политических конфликтов, думая, что борьба „ПиС“ против конституции не так уж важна, если Конституционный суд не имеет влияния на их жизнь. Отчуждение от политики этих молодых людей сменилось активностью, когда над ними нависла угроза ужесточения закона против абортов. Тогда впервые городская молодежь явилась толпами на демонстрации под Сеймом», — пишет Марек Бейлин.

По его наблюдениям, прошедший в субботу «марш несогласных» показал, что «гнев молодежи направлен также против разрушения „ПиС“ наших связей с Европой». Это якобы так же, как и закон об абсолютном запрете прерывания беременности, угрожает жизненному выбору молодых людей: «Молодежь пришла на эту демонстрацию, потому что почувствовала себя в опасности». «А поскольку таких угроз грядет немало, — пророчит Бейлин, — молодые люди, вероятно, будут все более бурно участвовать в акциях протеста».

«Против такой силы „Право и Справедливость“ беспомощна», — заключает аналитик.

Более того, по мнению Бейлина, «власть имущие наложили в штаны от страха», как всякая власть при появлении на улицах четверти миллиона протестующих. Столь мощная социальная мобилизация доказывает, что, вопреки, «презрительному празднословию правящих» социальное сопротивление не только не прекращается, а наоборот, усиливается. А попытки подавить его силой только разъяряют и мобилизуют значительно большее число поляков.

Такому масштабному протесту «ПиС» может противопоставить только пропаганду. «Но выглядит она жалко, — утверждает Бейлин, — примером чего является хотя бы попытка Ярослава Качиньского дискредитировать субботнюю демонстрацию путем забрасывания оппозиции обвинениями в том, что она хочет навязать Польше прием мигрантов». Таким образом, следует вывод, президент сам определил один из главных польских конфликтов — «ксенофобская политика власти против проевропейского общества». Но тем самым Качиньский достиг обратного эффекта — внушил опасения, что будет ограничивать отношения поляков с Европейским союзом.

Бейлин предрекает: «Если протесты против „ПиС“ будут нарастать, если через какое-то время на демонстрации выйдет несколько сотен тысяч протестующих, лояльность многих активистов „Права и справедливости“ лидеру начнет ослабляться. В государственном аппарате уже колеблется готовность к исполнению антидемократичных запросов власти, а местные органы власти все смелее выступают в защиту закона и конституции».

Однако субботний марш стал посланием не только для власти, но и для оппозиции. Массовость мероприятия Бейлин объясняет тем, что это была общая демонстрация Комитета защиты демократии, политических партий и профсоюзов. Поэтому «противники „ПиС“ ждут от политических сил и общественных движений совместных действий на благо демократической Польши». Они хотят, чтобы лозунг «Свобода, равенство, демократия», прозвучавший во время акции, был направлен не только против «Права и Справедливости». Оппозиционные партии должны «серьезно отнестись к тому глубокому смыслу, который этот лозунг в себе несет и вложить его в свои программы». «Этого ожидания оппозиция не имеет права разочаровать», — заключает Марек Бейлин.

*Тре́тья Речь Посполи́тая (польск. III Rzeczpospolita — буквально Третья Республика) — употреблённое в Конституции определение польского государства, появившееся после основных политических изменений, происшедших в 1989—1990 годах. Официальное название государства — Республика Польша (польск. Rzeczpospolita Polska).