«Доверьте мне управлять!», или экономические тезисы Рамазана Абдулатипова

24 декабря газета «Ведомости» опубликовала интервью с главой Дагестана Рамазаном Абдулатиповым. Нетрудно заметить, что Абдулатипов куда более развернуто отвечал на вопросы по экономике региона, чем, скажем, по поводу громкого уголовного дела в отношении экс-главы дагестанского Пенсионного фонда Сайгида Муртазалиева или ухода дагестанцев в ДАИШ. В развернутых (и даже эмоциональных) ответах главы Дагестана звучало неприкрытое сожаление о том, что федеральный Центр не дает Дагестану той экономической самостоятельности, которую республика заслуживает.

В частности, глава Дагестана посетовал, что указ президента РФ об экономических санкциях против Турции заморозил в одночасье выгодные для Дагестана турецкие проекты в регионе. «Турецкая компания Yeshim Tekstil должна была запустить проект по созданию текстильного производства. «Сумма инвестиций — $ 350 млн, — говорил глава Дагестана. —  Мы должны были запускать завод с Турцией, но теперь этого не будет. У нас же регион южный, швейный, трикотажный, раньше были десятки фабрик. Сейчас ничего этого нет». Далее Абдулатипов произнес ключевую фразу: «Но не могут же всегда быть отношения плохие. Турки должны активизироваться с точки зрения дипломатической работы и смыть это грязное пятно с наших отношений». Эта фраза Абдулатипова, как и весь пассаж насчет «скоропостижно скончавшегося» турецкого швейного проекта в Дагестане не нуждается в дополнительных комментариях. Дескать, власти Дагестана сожалеют насчет сбитого турками российского истребителя и убитого протурецкими боевиками летчика, выражают негодование насчет антироссийских действий Турции на Ближнем Востоке и на Украине… но при этом еще больше сожалеют о том, что Дагестан потерял в лице Турции многообещающего делового партнера. Война войной, а бизнес все-таки важнее.

По ходу беседы с корреспондентом «Ведомостей» становилось все яснее, что глава Дагестана был бы не против, если бы республика сама, без оглядки на Москву, определяла вопросы своей экономики, а также с кем Махачкале надо иметь дело. Так, по словам главы РД, упадок некогда процветающей рыбной промышленности Дагестана наступил потому, что Махачкалинский торговый порт находится в федеральной собственности, а не в республиканской, поэтому властям Дагестана «не позволяют заниматься рыбным хозяйством». «Доверьте мне им (портом) управлять, я же вижу, что там делается! Он под окном моего кабинета, — сказал Абдулатипов. —  Нет, он (Махачкалинский порт) находится в федеральной собственности, и его оборот — до 5 млн тонн в год». Глава Дагестана добавил: если бы порт был в распоряжении властей республики, его оборот достиг бы 11 млн тонн в год. Может быть и больше.

Из того, что Абдулатипов заявил насчет дагестанской экономики, следовал, в целом, один вывод — корень стагнации и упадка экономики региона в том, что самые высокодоходные объекты находятся в федеральной собственности, поэтому они в Дагестане считаются ничьими, и за ними нет никакого контроля. Если бы они, скажем, были в собственности республики, иностранных инвесторов или в частных руках, то отдача этих высоколиквидных активов была бы куда выше, и республика из дотационного, практически нищего региона превратилась бы в регион-донор.

«Я подготовил письмо президенту, России, в котором сообщал, что ряд предприятий, находящихся в федеральной собственности, работают менее эффективно, чем другие, — заявил Абдулатипов „Ведомостям“. — В республиканской собственности мы наводим порядок, а в федеральной — некому. Президент нас поддержал, дал поручение провести аудит всей этой собственности, чтобы увеличить поступление налогов в казну. Например, у нас запасы нефти — 509 млн тонн, природного газа — 877 млрд куб. м. При этом мы весь бензин покупаем, 85% газа покупаем. Мы сидим на богатствах, а получается, что федеральные власти и акционеры, как говорится, „и сам не ам, и другим не дам“».

Абдулатипов также рассказал, что те очаги экономического роста, которые есть в Дагестане, появились только благодаря активности местных финансовых центров: «Сулейман Керимов вместе с «Внешэкономбанком» сдали крупный стекольный завод. Абдулджелил Абдулкеримов готовит к сдаче крупную птицефабрику «АПК — проект «Экопродукт». Вместе с «Внешэкономбанком» мы создали инвестиционную площадку «Уйташ», привлекаем туда четыре инвестиционных проекта. Самый крупный аграрный проект на Северном Кавказе — «Дагагрокомплекс» создан на кредит Россельхозбанка, где-то 5 млрд рублей».

Стоит напомнить, что начало работы капиталов Сулеймана Керимова в Дагестане власти республики считают исключительно своей заслугой. Более того, есть основания считать, что финансы Керимова пришли в Дагестан не благодаря федеральному Центру, а вопреки ему. Стоит обратить внимание на дату, когда деньги Керимова начали свое превращение в реальные дагестанские объекты — это январь 2014 года. В 2013 году владелец группы «Нафта», миллиардер Сулейман Керимов находился в опале у Кремля, в связи с наделавшим шума калийным скандалом в Белоруссии, благодаря которому Александр Лукашенко стал все более отворачиваться от России в сторону Запада. По информации EADaily, финансовое и политическое будущее Керимова во второй половине 2013 года висело на волоске. Керимова фактически спасли… теракты в Волгограде, произошедшие поочередно 21 октября и в конце декабря 2013 года. Организаторами и исполнителями всех терактов оказались уроженцы Дагестана. Сразу же после теракта на вокзале Волгограда состоялась встреча Абдулатипова с Владимиром Путиным. Как уже сообщалос EADaily, тогда Рамазан Абдулатипов и Владимир Путин в Кремле обсуждали, почему у терактов в Волгограде оказалось дагестанское «происхождение», а не, скажем, чеченское или кабардино-балкарское. Отвечая на не самые приятные для себя вопросы Путина, Абдулатипов сказал: дескать, в дотационном Дагестане для людей нет перспектив, поскольку нет работы.

Парадоксально, но факт: кровавые деяния дагестанских «лесных» в Волгограде тогда сыграли Абдулатипову на руку. После декабрьской встречи Путина с главой Дагестана Москва дала Махачкале «добро» на открытие региона для внешних вложений. Это «добро» вдохнуло в повисшую на волоске после калийного скандала керимовскую «Нафту» новую жизнь. В 2014 года на деньги Керимова был произведен капитальный ремонт махачкалинского аэропорта, в городе Каспийск был пущен в ход завод по производству листового стекла. Перед юбилеем Дербента, состоявшимся в сентябре 2015 года, Керимов изъявил желание принять участие в капитальной реконструции города, отстроил на свои деньги дербентскую школу, где когда-то учился. Есть информация, что между Абдулатиповым и Керимовым в 2015 году по поводу Дербента было заключено взаимовыгодное соглашение, по которому бывшего мэра города Имама Яралиева сменил родственник Керимова Малик Баглиев. Все более подтверждается информация, что Керимов собирается строить в Дербенте международный аэропорт, который станет вторыми воздушными воротами в Дагестан после Махачкалы.

Но аэропорт в Дербенте — это пока планы ближайшего будущего. А в области близкого настоящего у Махачкалы есть более важная цель — торговый порт Махачкалы. Этот высоколиквидный объект пока находится в федеральной собственности, но в начале 2016 года терминал отойдет из государственных рук. Есть точная информация, что власти Дагестана давно хотят вовлечь Керимова в реконструкцию терминала, который сейчас едва дышит. Но в будущем статусе порта нет четкой определенности: по одним источникам, порт будет в республиканской собственности, по другим — в частной. Похоже, в этой неопределенности кроется интрига, связанная с тем, что очень многие объекты, которые взвалила в свое время на Керимова официальная Махачкала, не дали олигарху должного профита, а стали лишь головной болью. В числе этих объектов — уже упоминавшийся Каспийский завод листового стекла и знаменитый футбольный клуб «Анжи», который Керимову по факту был навязан в 2010 году тогдашним президентом Дагестана Магомедсаламом Магомедовым. Можно со всей уверенностью предположить: Керимов с радостью избавился бы от подобной обузы, но ему мешают договоренности с Махачкалой. А если бы Москва доверила Махачкале нужные экономические рычаги в виде определенного экономического суверенитета, то скинуть груз навязанных обязательств владельцу «Нафты» было бы и вовсе проблематично. В этом был бы еще один важный плюс для властей республики: в финансовых спорах с Керимовым они бы оказались выше по статусу и, как следствие, более «правыми».

От экскурса в отношения Сулеймана Абусаидовича с Рамазаном Гаджимурадовичем вернемся к экономической части абдулатиповского интервью газете «Ведомости». Глава Дагестана, когда говорил о том, что дотационный Дагестан буквально сидит на богатствах, посетовал на то, что в регионе добывается всего лишь 167 тысяч тонн нефти против 31 млн 422 тысяч тонн нефтедобычи в соседнем Азербайджане (данные на январь- сентябрь 2015 года), а во времена СССР в ДагАССР вообще добывалось до 2,4 млн тонн нефти. «И почему-то никого не интересует, почему так мало». Нельзя не исключать того, что Абдулатипов произнес эти слова, держа в голове информацию о том, что по решению Владимира Путина в пользование Чечни отныне передан НПЗ «Чеченнефтепром», ранее принадлежавший Росимуществу и управлявшийся на правах аренды «Роснефтью». Где вероятность, что Абдулатипов не хотел в глубине души повторить блистательный успех Рамзана Кадырова? Все нефтяные активы Дагестана — в распоряжении «Роснефти», которая управляет «черным золотом» Страны гор через местные «дочки». Состояние дагестанской нефтянки сейчас оставляет желать лучшего. И глава Дагестана явно хочет показать Москве, что если «фронтовику Путина» (то есть, самому Абдулатипову) доверить дагестанскую нефтянку, или ее часть, он не превратится в феодального князя образца девяностых годов, а как раз наоборот — поможет Москве сбросить с себя обязанности по обременительной в кризис дотационной «кормежке» Дагестана. Будет в самом деле так или нет, неизвестно, но то, что Абдулатипов или близкие к нему влиятельные группы получат от такого расклада свой профит — очевиднейший факт.

Подводя итоги, можно точно сказать: глава Дагестана в интервью «Ведомостям» иногда завуалировано, а иногда прямо пытался убедить Москву, что если она даст Дагестану экономический суверенитет (или хотя бы его часть), она только выиграет.

Нельзя не исключать и другого момента. Абдулатипову осталось управлять Дагестаном только до августа 2016 года. 4 августа будущего года главе Дагестана исполнится 70 лет, после чего по закону он будет обязан оставить государственную службу и уйти на пенсию. Высока вероятность того, что Абдулатипов в ожидании своего ухода на заслуженный отдых хочет показать, что он — исключение из общего правила и может исполнять свои обязанности главы Дагестана и после достижения положенного законом возрастного максимума. Зная характер Рамазана Гаджимурадовича, возможность такого расчета исключать нельзя.

Аналитическая группа Северо-Кавказской редакции EADaily