30 лет санкций и победный 2015-й год: эксперт об Иране

Исламская Республика Иран (ИРИ) — одно из самых закрытых государств Ближнего Востока, которое традиционно старается держаться вдали от глаз любопытных наблюдателей. Сложное внутриполитическое устройство, дефицит средств массовой информации, своеобразный социальный и культурно-политический уклад иранского общества, а также западные санкции привели к возникновению эффекта «закупоренного государства»: вроде оно есть — большое и влиятельное, но одновременно непонятно, чем это государство занято и какие у него планы на будущее. Тем не менее, в 2015 году ситуация с Ираном значительно изменилась, в основном благодаря двум факторам: успех Тегерана в переговорах с международной «шестеркой» по иранской ядерной программе, а также сирийский кризис, в котором Иран взял на себя роль одного из ведущих внешних игроков. EADaily попросило российского ираниста, эксперта по Ближнему Востоку Каринэ Геворкян рассказать, что происходит с Ираном и куда движется это государство.

Санкции

Несомненно, важнейшим событием для Ирана в уходящем году стал прорыв в урегулировании «ядерного вопроса». Перед этим с начала года с Ирана постепенно начали снимать международные санкции, размораживать его активы за рубежом, пускать на внешние рынки — тихо, не спеша. К слову, мало кто тогда на это обращал внимание, но процесс набирает ускорение. 2015-й год в итоге стал «годом выдержки» Ирана — эта страна вытерпела более чем 30 лет разнородных санкций, наложенных разными государствами и международными инстанциями. Безусловно, основная роль «санкциониста», как это нынче водится, досталась США, но к ним присоединились страны Евросоюза, ООН и прочие. Иранцам, прямо скажем, пришлось туго, ну очень туго, особенно в таких сферах, как медицина и фармацевтика, в финансовом секторе и так далее.

Тем не менее, они затянули пояса и справились с задачей — добились урегулирования проблемных вопросов. Надо сказать, что Иран так и не «прогнулся» под внешним давлением. ИРИ — отнюдь не токсичное государство, но и несостоявшимся его не назовешь. Это полноценный субъект международной политики, который следует всегда брать в расчет. В своей международной повестке он был учтив, не резок, но настойчив в отстаивании своих интересов и выработанной позиции. Это принесло желаемые результаты и послужило бэкграундом для следующего витка развития, который начинается прямо сейчас.

Сирийский кризис, ось Иран-Россия

Иран является частью коалиции под предводительством России, которая борется с джихадистами в Сирии. Более того, Иран — ключевое звено этой коалиции, без него она вряд ли бы состоялась. В частности, это стало возможным благодаря огромному влиянию Ирана в регионе — в Ираке, той же Сирии, а также Ливане. Фактически Иран, будучи лидером шиитского мира, помог консолидировать шиитские силы региона в борьбе против антиасадовских исламистов, тем самым внеся свою ощутимую лепту в стабилизацию ситуации в Сирии.

Важно отметить, что тезисы некоторых (преимущественно западных) политиков и политологов о стремлении Ирана «подчинить» себе Сирию и собрать на этой территории полностью теократическое государство в корне несостоятельны. Иран, сам будучи теократией, проводит достаточно прагматичную политику в регионе и заинтересован в стабилизации, а не в «живительном хаосе», из которого потом в теории выйдет что-то якобы нужное… А может и не выйдет.

Параллельно с этим на фоне сотрудничества Ирана и России по сирийскому кризису отношения двух стран вышли на новый уровень. Об этом в частности говорит решение России пересмотреть свою позицию по вопросу поставок зенитно-ракетных комплексов С-300 в Иран — эти поставки состоятся в 2016 году. Взамен Тегеран согласился пересмотреть свою позицию по поводу поданного им в Международный третейский суд Женевы иска о неустойке. Подобное сотрудничество в военной сфере обязательно потянет за собой шлейф из сделок в, скажем так, менее военных отраслях.

При этом важно понимать: речь не о полноценном стратегическом партнерстве двух стран. Иран — крупная региональная фигура, которая всегда проводит достаточно независимую политику, обусловленную прежде всего своими интересами. Теоретически в Тегеране готовы на максимальное сближение с Россией, но при условии, что это не ударит по сугубо иранским интересам на Ближнем Востоке. В случае чего — поступаться своими позициями Иран не будет. Такая политика вырабатывалась Ираном десятилетиями, если не веками, и касается взаимоотношений с любыми партнерами.

«Новый имидж» ИРИ

Иранцы ведут уверенную и последовательную политику защиты интересов этнических, национальных и религиозных меньшинств как внутри своей страны, так и по ее периметру. В общем-то, само явление — не новость, Иран всегда позиционировал себя как гарант прав этих меньшинств; новшеством является явная тенденция к популяризации этого образа внутри и зарубежом.

Первичными адресатами этой государственной политики являются, прежде всего, сами иранцы. Как результат, в иранском обществе сама идея подавления меньшинств предосудительна. Не по-рыцарски это — большому и сильному лупить малых. Как бы примитивно это ни звучало, в иранской ментальности такая установка имеется. В итоге религиозные меньшинства в этой стране имеют свои церкви, рестораны национальной кухни и так далее, а этнический перс гордится тем, что у него есть друзья среди армян, курдов и прочих — это престижно.

Кроме этого, в последние годы на американских, европейских и азиатских площадках появляется все больше фильмов иранского производства, которые занимают призовые места на разных конкурсах; кино, плакаты, конкурсы, дизайнеры — создатели культурного контента из самого Ирана, а также иранской диаспоры представляют мировой общественности свое видение мира, и оно принимается «на ура». Можно сказать, что сегодня в мире набирает мода на Иран и все иранское, осуществляется иранская культурная экспансия (в положительном смысле этого слова), которая завлекает все больше людей. Иными словами, Иран постепенно перестает быть «страшилкой для обывателя», постепенно переходя к роли интересной для изучения страны. Такая международная «социализация» Ирана создает, несомненно, благоприятный фон для общего развития государства.

Иран и Турция

Руководство современной Турции во главе с президентом Реджепом Тайипом Эрдоганом — не те люди, в отношениях с которыми можно строить долгоиграющие планы. В Иране это отлично понимают.

Исторически турки и иранцы — конкуренты за влияние в регионе, которые вынуждены постоянно сотрудничать. Их отношения сложны, запутанны и имеют не один десяток граней. В основе сотрудничества лежат экономические соображения — двум крупнейшим странам региона есть чем торговать между собой. Например, Турция обеспечивает львиную долю транзита иранских товаров в страны ЕС, получая за это транзитную пошлину, а Иран ежегодно «поставляет» туда десятки тысяч туристов, которые оставляют в Турции деньги.

Упрощая, можно сказать, что ирано-турецкое сотрудничество продавливается с «низов» и вполне естественно. Тем не менее, в Иране пристально следят за развитием внутриполитической ситуации в Турции, особенно тщательно присматриваются к курдскому вопросу. В Тегеране не очень-то одобряют планы Турции по вытеснению собственных курдов на территорию Сирии и созданию там нового Курдистана, во главе которого будут поставлены иракские курды (и здесь мы просто проходим мимо заявлений Эрдогана о том, что он «не допустит этого»). Частично беспокойство Тегерана обусловлено тем, что внутри самого Ирана живет немало курдов, для которых национальное курдское государство может показаться интересной затеей. Но этот фактор слаб, поскольку иранские курды в основном шииты, чувствуют себя в Иране весьма комфортно, не притеснялись властями и в целом настроены довольно лояльно по отношению к своим властям.

Тем не менее, возникновение под боком Курдистана, курируемого Турцией — потенциально это очередная головная боль для Ирана, сильная.

Иран и Запад

Основным инициатором введения санкций против Ирана были американцы. Они же (Демократическая партия США, если точнее) сейчас выступают в роли главного лоббиста их послабления. Впрочем, эту логику весьма цинично объяснил один близкий к Белому дому американский аналитик: «США, будучи мощнейшим и сильнейшим государством, могут позволить себе непоследовательность на международной арене». Пока что США думают именно так, следовательно, очередную «непоследовательность» исключать нельзя. При этом сегодня США готовы отступиться от политики санкций и, ни много ни мало, благоволят тенденции Ирана к усилению.

Этому способствует консолидация суннитского мира во главе с Саудовской Аравией. Политика американцев на Ближнем Востоке двойственна: ее суть в том, чтобы, с одной стороны, разбить регион, с другой — поддержать баланс во избежание формирования новых центров силы, которые будут слишком (с точки зрения Белого дома) независимы и самодостаточны. Саудовцы со своими сателлитами сегодня выглядят именно так, а Иран, будучи мощной региональной державой, в сравнении все же сильно уступает Саудовской Аравии и Ко, да и потенциалом нарастить такую мощь в обозримом будущем не обладает. Следовательно, вероятна переориентация США с суннитских монархий Персидского залива на шиитский Иран. Это обусловлено простыми соображениями диверсификации политических ресурсов на Ближнем Востоке.

В целом можно сказать, что отношения Ирана и Запада, в т. ч. с США, налаживаются. Их нельзя переводить в примитивную линейную плоскость, но они налаживаются так, что даже президент Соединенных Штатов Америки Барак Обама, говоря о сирийском кризисе, вслух признал: без Ирана его решить невозможно. И Обама не соврал — в регионе вообще ни один серьезный вопрос без Ирана не решается. С Тегераном, хочет того Запад или нет, придется взаимодействовать. Это факт, который дошел-таки до сознания западных политиков. С другой стороны, не следует обманываться, если вдруг в ирано-американской риторике начнут звучать негативные нотки — скорее всего, речь пойдет о фарсе.

Дело в том, что политическая авансцена требует определенной лексики и протокола, но взамен позволяет избегать конвенциональности в международных отношениях, сыграть на словесных противоречиях. Подлинной сути отношений этот прием не меняет.

«Иран 2016»

Как ни крути, дела у Ирана резко пошли в гору. И если бы это был не Иран, а любое другое государство, можно было бы ожидать взрывной активности, масштабных проектов, новых начинаний и заоблачных политических амбиций. Но мы имеем дело с ИРИ, а это очень специфическое государство, вся политика которого характеризуется двумя пословицами: «тише едешь — дальше будешь» и «семь раз отмерь, один раз отрежь». В русле этой логики Иран и продолжит двигаться в 2016 году, тем более под руководством президента Хасана Роухани. Это чрезвычайно информированный политик, который 20 лет возглавлял Центр стратегических исследований, который не может в своих действиях не учитывать эффект мультипликации сложностей: линейное прогнозирование ситуации наперед всегда приводит к тому, что не учтенные на этапе планирования факторы усложняют ее; приходится на лету менять акценты, расстановки, да и сами планы, в конце концов.

Поэтому Иран будет терпеливо, медленно, но верно наращивать свой региональный политический и политико-экономический вес, используя свое идеальное географическое положение и постепенно улучшающуюся региональную конъюнктуру. Текущие [технологические, военные, политические, экономические, инфраструктурные и пр.] проекты будут реализовываться, к новым в Тегеране будут долго присматриваться. Но, и это самое главное, позиция Ирана по всем актуальным вопросам региона останется неизменной.