Россия в Сирии: видеть цель, знать ориентир, учитывать фактор времени

Ещё несколько месяцев назад развёртывание Россией военно-воздушной операции в Сирии казалось предположением из области научно-популярной фантастики. Между тем, это сегодняшняя реальность, с которой западным и ближневосточным странам приходится считаться со всей серьёзностью.

За считанные часы до начала сирийской миссии российских ВВС президент США Барак Обама с трибуны 70-й сессии Генассамблеи ООН провозгласил: Вашингтон будет настаивать на том, что Сирия не может вернуться к статус-кво, который был до начала конфликта. Что слова американского лидера вскоре найдут своё наглядное подтверждение, международное сообщество 28 сентября пока не догадывалось. В этом всем пришлось убедиться спустя двое суток, 30 сентября, когда в объектив российской ударной авиации попали первые цели на сирийской территории. Если США не считают возможным возвращение к статус-кво в Сирии на момент 2011 года, то Россия уже достаточно длительное время не испытывает подобных иллюзий. И операция авиагруппы Воздушно-космических сил (ВКС) РФ — очевидное тому подтверждение.

Дипломаты продолжают утверждать, что их целью в Сирии является сохранение территориальной целостности и светского характера арабской республики. Об этой общности позиций Вашингтона и Москвы недавно заявил госсекретарь США Джон Керри по итогам очередной встречи со своим российским коллегой Сергеем Лавровым. Представители внешнеполитических ведомств всегда работают на достижение компромисса, если даже таковой представляется крайне затруднительным. Когда же в дело вступают военные, позиции сторон, как правило, приобретают особую остроту, высвечивая разность, а не совпадение интересов.

У России есть цель в Сирии и разработанный под эту цель план военно-политических и дипломатических шагов. До прибытия в Нью-Йорк для выступления на юбилейном заседании Генассамблеи ООН президент России уже обозначил целеполагание Москвы в охваченной гражданской войной Сирии. Это сохранение действующих институтов власти, армии, служб безопасности, других «материальных» атрибутов государственности арабской республики. Четыре года войны сделали Сирию абсолютно другой. Страна фактически разорвана на несколько кусков, контроль над которыми, помимо законных властей, осуществляет целая группа внутрисирийских и внешних акторов. Это разношёрстный «экстремистский интернационал» с его многочисленными группировками, части которых западные и ближневосточные спонсоры пытаются придать легитимный характер. Это сирийские курды, ведущие боевые действия на севере страны и пока не совсем чётко представляющие конечные цели своей борьбы. Наконец, это костяк той старой Сирийской арабской республики, государственный «концентрат» страны в лице алавитской общины. Когда Россия говорит о необходимости поддержки государственных устоев Сирии, она имеет в виду, прежде всего, тамошних алавитов. Башар Асад уже не лидер всех сирийцев, но он остаётся «первым алавитом», вокруг которого сосредоточены остающиеся ресурсы борьбы за выживание САР.

В Сирии только три вменяемые в политическом смысле внутренние силы — это алавиты, сунниты и курды. С двумя последними диалог Москвы не сложился в силу целого ряда объективных и субъективных причин. Сунниты страны изначально сделали ставку на западных покровителей и ближневосточных спонсоров из зоны Персидского залива. Курды пошли несколько иной дорогой, но их главные ориентиры и ожидания также связаны с противниками алавитского режима Асада. Впрочем, сирийские курды склоняются к мнению о важном шаге России в Сирии. Командующий «Отрядами народной самообороны» (YPG) Сипан Хемо заявил о готовности находящихся в его подчинении формирований «работать вместе с Россией против ИГ»*. При этом военачальник сирийских курдов выразил уверенность, что российской группировке в Сирии следует наносить удары не только против ИГ*, но и по позициям группировки «Джебхат ан-Нусра»*, связанной с «Аль-Каидой»*.

Россия и Иран видят своим союзником в Сирии алавитов, при этом, признавая, что о возвращении к САР образца 2011 года не может быть и речи. Москва и Тегеран поддерживают переход страны от вооружённого конфликта к инклюзивному политическому диалогу, одним из участников которого должны стать представители местных алавитов. Пока всё идёт к тому, что подобный диалог — отдалённая во времени перспектива. А если алавитов, суннитов и курдов всё же удастся собрать за одним столом переговоров, то их результативность окажется близкой к нулевой. Сирия неумолимо движется к де-факто разделению на несколько суверенных фрагментов, даже если международно-правовое закрепление такого дробления растянется на несколько лет.

Очевидно, что одними авиаударами, какими бы сверхточными и интенсивными они бы ни были, перелома в деле качественного повышения обороноспособности сирийских алавитов, сокрушения их врагов не достигнуть. Нужны наземные силы, крепкий сухопутный кулак на непосредственном театре военных действий. Поддержка с воздуха наземных операций во многих случаях носит критически важный характер. Это показал, в частности, опыт отвоевания у джихадистов некоторых территорий в Ираке и Сирии (вспомним курдский город Кобани). Но для полной зачистки и дальнейшего удержания населённых пунктов требуются полевые силы — армейские формирования и подразделения охраны правопорядка. То есть, те местные боевые и государственные единицы, которые Россия поставила целью сохранить в Сирии.

На линии фронта Дамаск — Хомс — Хама — Латакия россиянам есть на кого опереться. Это сильно ослабленные, но сохраняющие высокий боевой дух регулярные части сирийской армии. Их дополняют силы местной самообороны, сражающиеся на стороне правительственных войск Асада. Среди таковых Kataeb al-Baath («Фаланги Баас», по имени правящей в Сирии партии «Баас»), Suqur al-Sahraa («Соколы пустыни»), Nussur al-Zaoubaa («Орлы бури»). Численность указанных группировок, по разным оценкам, составляет от 20 до 23 тыс. человек. Между тем, их боеспособность вызывает сомнения, пожалуй, как и приводимые оценки столь значительного количества находящихся под их знамёнами бойцов. Действуют также отряды «конфессионального ополчения», большей частью состоящие из представителей алавитской общины. Это Dareh al-Sahel («Щит побережья») в Латакии, Dareh al-Areen («Щит льва»), включающий выходцев из родового села Асада Кардаха в той же провинции Латакия, Al-Hosn («Крепость»), сформированная двоюродным братом Асада Рами Махлюфом и другие группировки. И, конечно, нельзя не отметить бойцов ливанского движения «Хезболла», отличившихся в боях на стратегически важном участке соприкосновения Сирии и Ливана в районе Каламун, городах Забадани (провинция Дамаск) и Кусейр (провинция Хомс).

Когда на Западе, вместе с потоком информационного «чёрного пиара» в сторону России, говорят о последовательности сирийской стратегии Кремля — это дорогого стоит. Такое самопризнание не легко далось западным странам и не все ещё с ним смирились. Понимание чёткости целей России в Сирии родилось на контрасте от крайне невыразительных, а фактически просто провальных попыток Белого дома нащупать некие стратегические установки в ближневосточном регионе. У США был один конкретный проект по Сирии, который они «блестяще» загубили уже на первом этапе его реализации. Американская трёхгодичная программа «обучи и оснасти сирийского оппозиционера» с бюджетом в $ 500 млн оказалась нереализуемой. Подготовленные военными инструкторами США в тренировочных лагерях на турецкой территории сирийские сунниты отказываются воевать у себя на родине. Они гибнут, сдаются в плен, передают всё полученное от американских наставников оружие в руки боевиков-исламистов, но только не воюют. Сражаются сирийские курды, но у них не те отношения с турецким соседом, чтобы военнослужащие США могли заняться их подготовкой и экипировкой на территории своего ближневосточного союзника по НАТО.

Кем только не называли Барака Обаму в дни после 30 сентября. И «вялым», и «индифферентным», и лишённым стратегического мышления президентом сверхдержавы. Резкостью тона персонально в адрес нынешнего хозяина Белого дома выделились комментарии небезызвестного американского политолога и военного аналитика Ральфа Питерса. «Могу поспорить, что президент Обама боится Путина, — пишет Питерс в New York Post. — Боится физически, буквально, впору пёленки менять… Очень возможно, что Путин отдаст приказ сбить американский беспилотник или даже пилотируемый самолёт. Почему? Потому что он может… А у нас не президент, а пугливый ребёнок, закрывающий глаза на фильмах ужасов».

Вашингтону есть от чего впасть в глубокое разочарование, формируемое опять-таки на контрасте от решительных действий России в Сирии. На сегодня нет 100-процентной уверенности, что военно-воздушная операция России на сирийской территории закончится успехом. Сама постановка вопроса о полном разгроме «Исламского государства»* вызывает массу нареканий. Тем более, когда в регионе проведения операции у России с каждым днём недоброжелателей только прибавляется. Но в одном США и лично их президент убедились, пусть и к большому собственному неудовольствию. Обама в марте 2014 года назвал Россию «региональной державой», сила которой простирается лишь до её непосредственных границ. За несколько дней до встречи президентов 28 сентября в Нью-Йорке от имени своего шефа пресс-секретарь Белого дома Джош Эрнест опустился до ещё большей язвительности в адрес Москвы. Спикер Обамы заявил, что, несмотря на согласие встретиться с российским лидером, президент США по-прежнему считает Россию «региональной державой с экономикой немногим меньше испанской».

Это был вызов не только Владимиру Путину, но и всему российскому государству, не иначе. Для вашингтонских стратегов быть «глобальной державой» означает эффективно проецировать свою военную мощь на тысячи километров от собственных границ. Период от начала развёртывания Россией группировки в Сирии до первых ударов по целям занял примерно полтора месяца. На аэродроме «Хмеймим» (Hmeymim, до 30 сентября фигурировало название Bassel al-Assad) близ Латакии сформирована полноценная смешанная авиагруппа из фронтовых бомбардировщиков Су-24М и Су-34, штурмовиков Су-25СМ и многоцелевых истребителей Су-30СМ, а также ударных Ми-24 и многоцелевых Ми-8 вертолётов из числа состоящих на вооружении ВКС РФ. Их переброска в Латакию началась параллельно с проведением стратегических командно-штабных учений «Центр-2015» (14−20 сентября) и предшествующей им внезапной проверки Центрального военного округа РФ (7−12 сентября). Так, четыре Су-30СМ 120-го смешанного авиаполка авиабазы «Домна» (Читинская область) были перебазированы сначала в Моздок, а 18 сентября в сопровождении военно-транспортного самолёта Ил-76 пролетели через воздушное пространство Азербайджана, Ирана, Ирака и приземлились в Латакии. Некоторые машины (например, шесть Су-34) осуществили перелёт в Сирию, минуя Азербайджан, — через Каспийское море, Иран и Ирак. Таким образом, в сжатые сроки, преодолев известные трудности транзита военной техники по европейскому маршруту, Россия собрала в восточной Сирии ударный кулак в составе 50 самолётов и вертолётов. Для охраны и обороны авиабазы «Хмеймим» привлечена батальонная тактическая группа морской пехоты (усиленный батальон 810-й бригады морской пехоты, прибывший из Севастополя). Кроме черноморских морпехов, к этой задаче будут привлекаться группы спецназа, а также военнослужащие 7-й гвардейской десантно-штурмовой (горной) дивизии ВДВ, базирующейся в Новороссийске.

Возможно, всё это стало шоком для привыкших к своей исключительности, особенно в военном отношении, американцев. Трудно принять реальность, заключающуюся в том, что «изнывающая» под санкциями Запада, ослабленная дешевеющей нефтью Россия, чья экономика «немногим меньше испанской», эффективно спроецировала военную мощь на ближневосточный регион. Отсюда и тот лихорадочный поиск «узких» мест в сирийской операции России, нахлынувший в медиа-пространство поток дезинформации.

Весомое очко Россия может с уверенностью записать в свой актив уже по прошествии трёх дней активной фазы своей сирийской операции. Генштаб и Минобороны РФ рапортуют о подрыве материально-технической базы террористов и существенном снижении их боевого потенциала. Боевики ИГ* покидают контролируемые ими районы Сирии и бегут в Европу после российских авиаударов, заявил начальник Главного оперативного управления Генштаба ВС РФ Андрей Картаполов. «В их рядах началась паника и дезертирство. Около 600 боевиков оставили свои позиции и пытаются выбраться в Европу», — отметил российский генерал, сославшись на данные разведки.

Около 700 боевиков и разыскиваемых сирийских граждан сдались властям в провинции Дераа на юге Сирии за последние несколько дней, передаёт местное агентство SANA.

Сообщается, что в рамках программы национального примирения сложить оружие и вернуться к мирной жизни решили более 450 боевиков-сирийцев и 250 разыскиваемых правительством граждан. Боевики сдавались, имея при себе автоматы, пулемёты и снайперские винтовки.

За год с лишним военной миссии США в Сирии против ИГ* (стартовала 23 сентября 2014 года) что-то не припоминается сводок о массовом бегстве боевиков-исламистов. ВВС США также вяло бомбили ИГ* на сирийской территории, с которой организация Абу Бакра аль-Багдади пришла в Ирак и замахивается на всемирный «халифат», как вяло ведёт внешнеполитические дела Обама. Не станет преувеличением вывод, что за три дня операции в Сирии авиагруппа ВКС РФ количеством в около 50 боевых машин освоила такой объём работы, какой мощнейшая группировка США на Ближнем Востоке, к тому же усиленная партнёрами по так называемой «антиджихадистской» коалиции, не смогла осилить за год. Однако, напрашивается уточнение — скорее американцы не то чтобы «не смогли», а попросту не захотели продвинуться дальше дозированных ракетно-бомбовых «уколов» ИГ* на сирийской территории.

Останавливаться на достигнутом России решительно не стоит. Вокруг российской операции в Сирии остаётся ряд военно-политических вопросов, ответы на которые, к сожалению, отнюдь не однозначны. Вот далеко не полный перечень таких вопросов:

1. Протяжённость операции во времени представляется неопределённой. Политики и эксперты предполагают от двух до четырёх месяцев её длительности, хотя здесь, безусловно, необходимо ориентироваться на сроки решения военных и сопряжённых с ними политических задач. Активные действия российской авиации в Сирии будут чётко увязаны со сроками соответствующей наступательной операции сирийских правительственных войск, говорят военные аналитики. Когда войска Асада будут готовы к такому наступлению, при котором необходимо исключить даже минимальную вероятность провала?

2. Аэродром «Хмеймим» под Латакией упоминается как «объект временного базирования». Сохранится ли на нём российское присутствие в дальнейшем или его предназначение строго обусловлено оперативными задачами ведения боевых действий с экстремистскими группировками, противостоящими сирийским властям?

3. Открытый в Багдаде информационно-разведывательный центр борьбы с терроризмом в регионе при участии представителей России, Ирана, Ирака и Сирии — важный сигнал указанных стран внешней аудитории. Между тем, базирование подобного узла в Дамаске смотрелось бы более логичным. Если Москва и Тегеран не пошли на это, значит можно предположить сохраняющиеся у них опасения, что сирийская столица остаётся слишком уязвимой для возможного «джихадистского» удара по ней.

4. Важным для России представляется придание операции в Сирии коалиционного характера. Контуры такой коалиции хорошо просматриваются (Россия — Иран — Ирак), но её наполнение военно-политическим функционалом всё же дело не сегодняшнего дня. Ирак сам пребывает в роли мишени для ИГ* и мало чем может в реальности помочь партнёрам, разве что предоставлением своей территории для транзита военнослужащих и техники.

5. Операция в Сирии столкнулась с жёстким информационно-пропагандистским противодействием Запада и арабских стран Персидского залива. Подобное противодействие будет только возрастать. Причём, дело не столько в набирающей обороты информационной войне против России. Заявление семи стран-участниц возглавляемой США коалиции в борьбе с ИГ* от 2 октября лишний раз засвидетельствовало, что Вашингтон сохраняет большое влияние на умы и настроения группы региональных игроков. К США, Великобритании, Франции и Германии присоединились Турция, Саудовская Аравия и Катар. Все вместе они призвали Россию «немедленно прекратить атаки на сирийскую оппозицию и мирных граждан и сосредоточить свои силы на борьбе с ИГ»*. Трудно не заметить в этом посыле намёк на целесообразность сворачивания Россией едва начавшейся контртеррористической миссии в Сирии. К ближневосточной «группе поддержки» США пока не примкнули Египет, Иордания, ОАЭ, другие арабские страны региона. Но и нынешних трёх ближневосточных стран-подписантов заявления достаточно, чтобы понять следующее: России придётся действовать в условиях агрессивной региональной среды, изначально враждебного настроя аравийских монархий и Турции к её действиям в Сирии.

Как видно, вопросов не мало. Впрочем, тактические нюансы военного и политического характера всегда легко идентифицируются и в дальнейшем получают своё решение при наличии стратегических ориентиров. Ими для России в Сирии является укрепление обороноспособности алавитской общины страны и всех других здоровых внутренних сил, связывающих своё будущее не обязательно только с личностью Асада. Главное избежать «афганизации» Сирии, внедрения ливийского и ему подобных сценариев эрозии сирийской государственности. Если САР нежизнеспособна в своих прежних границах, то территориальные пределы новых суверенных единиц необходимо свести к неким устойчивым рубежам. А для этого необходимо скоординированное задействование Россией военно-политического инструментария. В военном аспекте — снять напряжение с болевых для сирийской армии и сил ополчения точек линии фронта, стабилизировать её, не допуская дальнейшего продвижения боевиков-исламистов. В политическом — обеспечить союзнику достойное место в будущем государственном устройстве Сирии. Цели России должны быть весьма точными, а времени на их достижение должно быть выделено максимально мало.

Ближневосточная редакция EADaily

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ