Война за Прибалтику — невозможная и желанная: интервью с Мирославом Митрофановым

Корреспондент EADaily беседует с Мирославом Митрофановым, сопредседателем партии «Русский союз Латвии», экс-депутатом Сейма Латвии, заместителем председателя Европейского Русского альянса.

Многие жители Прибалтики опасаются, что их регион станет ареной вооруженного конфликта. Пугают возвращение военного призыва в Литве, мобилизация резервистов в Латвии, усиление контингента НАТО, регулярные вбросы про неких «сепаратистов», заявления официальных лиц о том, что если к нам, дескать, вторгнутся «зеленые человечки», мы будем в них стрелять…

 — Если смотреть на ситуацию сугубо рационально, то война за Прибалтику в обозримом будущем невозможна. Ни одна из сторон войны не желает. И, в первую очередь, ее не желает правящая элита России. Всё, что богатые и влиятельные россияне хотели бы иметь от Прибалтики, они могут получить исключительно в условиях мира. Все последние двадцать лет вне зависимости от накала антироссийской риторики россияне продолжали пристраивать свои капиталы в банках балтийских стран и скупать предприятия, в том числе транспортную инфраструктуру. Наряду с Финляндией, Прибалтика традиционно служила «дачей» для россиян — они приезжали в Юрмалу на «Новую волну», приобретали недвижимость, сроили апартаменты, получали виды на жительство. Свою дачу никто бомбить не станет. И устраивать ядерную войну с тем, чтобы завоевать и кормить потом неблагодарные народы — это нерациональный подход. Современная Россия практична, и на такое не подпишется. Прибалтика в плане геополитики — это отрезанный ломоть, изюм в котором, впрочем, вполне доступен россиянам за известные деньги.

Балтийские элиты, в отличие от россиян, сугубо романтичны и подвержены самогипнозу. Умом они тоже понимают, что война с Россией невозможна. Но вслух продолжают говорить обратное. Во-первых, так между ними заведено. Во-вторых, хочется реванша любой ценой. За века иноземного рабства, за все реальные и мнимые обиды советской власти, за собственный услужливый коллаборационизм, за разочарование, которое их народы испытывают спустя два десятилетия независимого от России существования. Кто-то должен быть виноват, и на эту роль идеально годится Россия. Наиболее близкая и понятная из всех «других стран». Настоящее альтер-эго для сознания закомплексованного неудачника.

Из последних событий можно назвать намерение властей Латвии запретить георгиевскую ленту, нежелание полиции расследовать публикацию петиции об организации концлагерей для неграждан, проверку поздравительной речи мэра Риги Нила Ушакова 9 мая на предмет соответствия языковому законодательству, высказывания главы Минкульта Даце Мелбарде о том как плохо, что праздник Победы отмечает так много молодежи. Зачем власти ведут себя так вызывающе, да еще и в условиях обострившейся международной обстановки?

— Факт достойный сожаления — все вами приведенные примеры есть по сути выходки националистического меньшинства, на которые умеренное большинство латышей, увы, не отвечает принципиальной критикой. Пока все эти глупости гасятся в режиме спускания на тормозах. Но именно такой способ обуздания националистов воспринимается ими, как признак ослабления демократических устоев государства. В условиях исчезающего влияния латышских либералов и при явном неуважении большинства населения к демократии, единственным фактором, сдерживающим Латвию от сползания к националистической диктатуре, на данный момент остается мнение западных союзников. Запад брезгливо относится к откровенному нацизму. Запад терпит и даже поощряет включение крайне правых партий в правящую коалицию, но в принципе против диктата неонацистов в правительстве и парламенте. В результате радикалы недовольны и Россией, и Западом. Россия неправильная, ее надо проучить и перевоспитать, изолировать и расчленить, а Запад проявляет «интеллигентское чистоплюйство» — нянчится с восточными варварами, вместо того, чтобы с ними расправиться. Вот, казалось, события на Украине дали надежду на то, что все барьеры на пути вендетты будут сняты, все приличия откинуты и можно будет поквитаться с русскими. Но опять разочарование — Запад рекомендовал не суетиться под ногами у больших держав, не раздражать лишний раз Россию и не злить местных русских. В результате такой «предательской мягкотелости» даже праздник 9 мая в этом году не удалось разогнать. Да и георгиевскую ленточку пока не позволяют запретить. А счастье было так близко…

Насколько большим весом обладают республики Прибалтики в ЕС? Могут ли они серьезно повлиять на отношения всего Евросоюза с Россией?

— Если говорить об отстаивании собственных экономических интересов, то здесь влияние стран ЕС прямо пропорционально их экономической мощи. Балтийские страны в этом отношении абсолютно незаметны на фоне германского экономического колосса. Они являются безвольными исполнителями решений больших стан. Но вот в сфере внешней политики не все так однозначно. Дело в том, что в ЕС принято уступать отдельным государствам в тех вопросах внешней политики или регионального сотрудничества, которые близки данным странам, и не так важны для остальных. Скажем, отношения с Латинской Америкой отданы в ведение Испании, отношения с северной Африкой — в ведение средиземноморских стран ЕС. Прибалтийские государства, Польша и Швеция «перетянули одело на себя» в плане выстраивания отношений со странами бывшего СССР. В данном вопросе их поддерживает Великобритания, а вся вместе эта группировка является еще и проамериканским лобби внутри ЕС. Часто антироссийскую позицию данной группировки стран Евросоюза объясняют именно проведением проамериканской линии на внутреннее ослабление ЕС путем его втягивания в конфликты с Россией. Я бы не стал так категорично оценивать роль американцев, поскольку у европейских русофобов есть и свои мотивы, но определенная логика в такой оценке присутствует. Подводя итог, можно сказать, что сама по себе каждая из стран Прибалтики не может определять политику ЕС в отношении России, но упомянутое «антироссийское содружество» способно на него серьезно влиять.

На ваш взгляд, кто является более авторитетным игроком в Прибалтике — Брюссель или Вашингтон? К кому больше прислушиваются, чьи распоряжения выполняют более беспрекословно?

— США более опытный игрок, чем Европейский Союз. На многих направлениях, скажем, в создании дружественного себе гражданского общества и в кадровой политике США опережают Европу на десятилетия. Ни у одной страны ЕС нет системы «кадрового резерва» в элитах других европейских стран. У американцев есть система отбора и поддержки кандидатур для государственных постов разных, в основном не очень развитых государств. В этом сила американцев — они ставят на личности, затем продвигают их на влиятельные должности и так влияют на принятие решений. Преимуществом же ЕС является институализация влияния. Евросоюз обладает множественными процедурами формальных согласований, начиная от министерских экспертов, и кончая главами государств. Тысячи политиков и чиновников из разных стран обязаны постоянно общаться и находить общие решения. Этот механизм уравновешивает американское влияние. Возможно, после заключения Договора о трансатлантическом торговом и инвестиционном партнерстве (TTIP) у американцев появится слабое подобие таких рычагов. К тому же, надо иметь в виду, что взаимодействие Еврокомиссии и правительств стран ЕС всегда имеет еще и денежное измерение, что помогает в доведении сигнала из Брюсселя до столиц ЕС. Американские сигналы столь выраженной связью с финансированием государственных проектов обычно не обладают. В сумме американский фактор оказывается сильнее в кризисные моменты, когда решаются вопросы геополитики, европейское же влияние затрагивает несравнимо более широкий спектр вопросов из разных сфер жизни стран ЕС.

Можно ли сказать, что США и ЕС являются во внешнеполитической деятельности единым целым? Или между Брюсселем и Вашингтоном есть какие-либо разногласия — хотя бы по вопросу Украины и России?

— Я не люблю теорию борьбы цивилизаций, но надо признать, что в вопросах культуры и политики у Западной Европы и США больше общего, чем различного. Различаются экономические интересы. Отличается и качество национальной элиты. Европейская более открыта миру и способна воспринимать события на континенте с системной точки зрения. Американская элита сосредоточена на внутренних делах. Обычно американским конгрессменам глубоко наплевать, как их слова о войне и мире отражаются на отношениях стран в далекой Евразии. Абсолютный приоритет — симпатии американских избирателей. В словосочетании «надо вооружать Украину» американцы делают упор на слово «вооружать». Ибо это звучит круто, и не так важно, кого вооружать — Пакистан или Украину. А вот европейцы, прежде всего, замечают слово «Украина», потому что это рядом, и еще не совсем позабыты ужасы большой войны в Европе. Однако американцы так же резко, как идут на конфликт, готовы менять тактику и договариваться о мире. Западная Европа не так склонна изначально к обострению отношений с РФ, но претензии к России носят более глубокий характер, основанный на многовековом соперничестве и расово-культурных предрассудках. Я никогда не слышал от американцев: «Вы должны заткнуться и ассимилироваться в латышской среде». От европейцев я подобное слышал, и не раз.

Есть ли надежда, что русский язык когда-нибудь окажется признан одним из официальных языков ЕС?

— Уже сейчас письмо, написанное в Европарламент по-русски, может быть рассмотрено по существу. Такие прецеденты бывали. Что касается формальных процедур, то официальный статус на европейском уровне может иметь лишь тот язык, который признан официальным в одной из стран ЕС, и никак иначе. Мы задавали вопрос Еврокомиссии, можно ли проводить общеевропейский сбор подписей за присвоение русскому языку официального статуса в ЕС. Ответ отрицательный. Очевидно, что надо добиваться официального использования русского языка на уровне нескольких муниципалитетов в Латвии и Эстонии, это пока наиболее перспективный путь, если не брать в расчет малореальную перспективу членства в ЕС Белоруссии или Украины. С точки зрения интересов русскоязычного населения Евросоюза более важна не столько возможность общения по-русски с еврочиновниками, сколько развитие русского компонента национальных систем образования.

Как вы оцениваете степень самоорганизации европейских русских? Появятся ли у них когда-нибудь эффективные общие структуры, которые смогут защищать их права и помогать в развитии культуры?

 — Я не вижу единой общности, которую можно было называть «европейскими русскими» — в каждой стране ЕС у русского населения есть своя жизнь и свои приоритеты. «Русский материк» это Россия, а в ЕС мы живем на оторванных друг от друга островках русской культуры. Мы узнаем о жизни «на соседних островах» благодаря СМИ и нашему «профсоюзу русских общественников» — Европейскому русскому Альянсу. Центрами притяжения являются наши представители в Европарламенте — Татьяна Жданок из Латвии и Яна Тоом из Эстонии. Россия помогает поддерживать горизонтальные контакты, собирая представителей соотечественников в разных форматах. На данный момент этого достаточно. Как действующее лицо мировой политики с Евросоюзом должна взаимодействовать именно Россия, а не русские общины ЕС. Путь к улучшению положения русскоязычных жителей ЕС лежит не через их общеевропейские акции, а через полновесное участие наших представителей в политике на уровне стран проживания. А вот здесь существует множество препятствий, обусловленных неготовностью обеих сторон — и титульной нации и русских меньшинств.

Подготовил Вячеслав Самойлов, обозреватель EADaily в Прибалтийском регионе.