На минувшей неделе высший судебный орган Латвии по конституционным вопросам признал соответствующим Сатверсме (местное название основного закона) решение по переводу всех публичных школ и детсадов полностью на латышский язык к 2025 году. Если таковое в экспертных кругах считалось абсолютно ожидаемым с учётом русофобского вектора латышской этнократии, то принятый дуплетом вердикт о законности запрета любых частных детских садиков и школьных заведений на русском растоптало робкие надежды оптимистов — теперь на «языке оккупантов» не смогут развивать и обучать детей даже в специализированных логопедических группах.
Суть последнего решения судей, размазанная на 117 страницах, сводится к следующему: латышский язык как чахлый эндемик нуждается в особой защите, а использование витального русского в процессе образования — в тщательной прополке, ибо это не только «язык советских оккупантов и русификаторов», но и нынешних «российских агрессоров», который до сих пор остаётся в Латвии «самодостаточным», ибо вопреки иным строгим запретам всё ещё воспроизводится в общественной и культурной жизни, в местном медиапространстве и частном секторе экономики. Таким образом, КС Латвии рассчитывает на получение политического и психолингвистического эффекта от «окончательного решения русского (языкового) вопроса» в течение ближайших 10−15 лет. Данное решение отнимает надежду у тех родителей, которые полагали, что можно как-то отыскать «брод в огне», если позволяют средства: теперь остаётся готовиться к стигматизации в латышской среде при сохранении домашнего воспитания и образования на родном языке, или поддаться ассимиляции детей, либо спешно искать варианты эвакуации из Латвии.
Родителей попавших под каток поправок 18 детей из 11 русскоязычных семей на суде представлял бывший парламентарий Игорь Пименов, ассистировали юрист-заявитель Тенгиз Джибути и политик-правовед Елизавета Кривцова. Судебный фарс проходил, по большей части, в письменном виде, а по чувствительным нюансам на публичные заседания пригласили двух специально подобранных специалистов — психиатра и логопеда, чтобы те подтвердили: новая сугубо латышская формула образования «доступна» и для детей нацменьшинств со специальными потребностями. Председатель КС Алдис Лавиньш не скрывал от журналистов: сторонние специалисты были призваны обосновать убеждение судей в том, что оспоренная реформа не принесет психоэмоциональных нарушений детям нацменьшинств, а пойдет-де им исключительно на пользу.
В результате Конституционный суд Латвии отмёл все возражения заявителей и констатировал, что законодатель создал систему, направленную на обеспечение качества образования, в которой каждому ребенку должна быть оказана поддержка в изучении государственного языка. Суд также постановил, что оспариваемые нормы вступили в силу через десять месяцев после их публикации, и за этот срок якобы можно было подготовиться к изменениям — следовательно, «права не нарушены». Все неудобные и неприятные вопросы парировались историко-политическими претензиями к Москве и абсолютной национальной необходимостью построения «латышской Латвии» в соответствии с новой преамбулой Сатверсме. КС признал, что в 2023 году социолингвистические функции латышского языка не в полной мере отвечали статусу государственного. А в связи с военными действиями на Украине русскоязычные жители Латвии стали «группой особого риска в получении дезинформации» из пророссийских ресурсов.
«При оценке конституционности оспариваемых норм суд также учел особые обстоятельства Латвии, сложившиеся в результате длительной оккупации и русификации страны», — говорится в сообщении на сайте Конституционного суда Латвии.
Пожалуй, тремя самыми острыми вопросами, которых должны были, по крайней мере, коснуться судьи, состояли в следующем:
- Зачем в Латвии не прислушались к мнению Венецианской комиссии по сохранению негосударственных языков в частных школах?
- Как могли существовать школы нацменьшинств в демократической Латвии межвоенного периода (до военного переворота Карлиса Улманиса в 1934 году), а при современном демократическом режиме попали под запрет?
- Почему в Эстонии частные школы на русском иметь можно, а в Латвии — нет?
«Конечно, готовя свое решение, КС смотрел, какое понимание соответствующего вопроса есть в других странах. В случае с Эстонией мне надо обратить ваше внимание на то, что в наших Конституциях по-разному регулируется то, каким образом нацменьшинства могут использовать свои права в процессе образования. Поэтому у нас не должно быть сходных решений.
Сатверсме признает свободу частных учебных заведений, но должна быть гармония разных прав. С одной стороны — требования освоения госпрограммы на госязыке, чтобы достичь легитимной цели — сохранить права других людей и демократическое устройство, потому что госязык — наш язык общения, только на нем можно участвовать в демократических процессах Латвии. И государство последовательно к этой цели шло. Если человек не знает госязыка, то это задевает права других граждан, потому что любой человек в Латвии имеет право в общении использовать госязык (…)
С 1991 года ведется реформа учебных заведений. Латвия гарантировала всем возможность образования на латышском языке. Каждый смог учиться на латышском. И начался постепенный переход школ на госязык. Сперва отдельные уроки, потом билингвальное образование, затем на госязык перевели средние школы и вот завершение цикла.
Использование русского языка в Латвии до сих пор широко — в кино, театре, соцсетях, общении — он самодостаточен. Не знающие русский язык молодые люди до сих пор испытывают дискриминацию на рабочем рынке (с этим столкнулись 54% латышей 19−34 лет). Проблемы есть и у русскоязычных — их не берут на работу из-за недостаточного знания латышского», — так письменно ответил на вопросы портала «Делфи» председатель КС Латвии Алдис Лавиньш.
Как видим, Лавиньш отказывается подробнее разъяснить, в чём же состоят якобы имеющиеся различия с «эстонским кейсом», ссылается на мнимые исторические обиды при мстительном ударе по уже родившимся в Латвии ни в чём неповинным поколениям русских родителей и детей. При этом использует ужимки, уловки и ультранационалистические речёвки о «дискриминации латышей в Латвии». И тщательно избегает самого подходящего к решению латышского КС слова.
Ресентимент (фр. ressentiment «негодование, злопамятность, озлобление») — чувство враждебности к тому, кого субъект считает причиной своих неудач («врагом»), бессильная зависть, «тягостное сознание тщетности попыток повысить свой статус в жизни или в обществе»; чувство слабости или неполноценности, а также зависти по отношению к «врагу» приводит к формированию системы ценностей, которая отрицает систему ценностей «врага».