В 2023 году Запад вел наступление на Россию на разных направлениях. Одно из них осуществлялось ВСУ на украинском фронте. А другое проходило в головах и душах людей.
Частью этого процесса было повышение статуса белорусских грекокатоликов (см. Почему в Белоруссии активизировались грекокатолики?), а также богослужение в Риме 12 ноября в память о полоцком архиепископе Иосафате Кунцевиче с участием литовских политиков и украинских униатов (см. «Папа канонизацией Иосафата Кунцевича бросил перчатку России»: о СВО и 1623 годе).
Наступление униатов носило неприкрыто антироссийский характер. Продвигая культ Кунцевича, католическое духовенство всячески внушало мысль, что Украине и Белоруссии не по пути с Россией ни в экономической, ни в политической, ни в религиозной сферах. Тем самым униатство стало упаковкой, скрывавшей евроатлантическую альтернативу сближению с Россией.
Казалось, что дело наследников Кунцевича восторжествует и никто не решится им ответить даже в завуалированной форме. И вот 23 мая последовал ответ от канонической Православной церкви. В этот день в Гродно на территории Рождество-Богородичного женского монастыря состоялось открытие и освящение бюста митрополиту Иосифу Семашко, в котором также приняли участие представители местной власти. Патриарший экзарх, митрополит Минский и Заславский Вениамин после освящения бюста раскрыл заслуги Семашко:
«Митрополит Иосиф (Семашко) был вдохновителем и организатором Полоцкого объединительного собора, который смог и зафиксировал возвращение униатов в лоно Православной Церкви. Надо сказать, что на тот момент униатство было разделяющим фактором белорусского народа. А там, где есть разделение, всегда присутствуют сопутствующие моменты, которые отягощали жизнь людей. Важно отметить, что этот процесс проходил очень вдумчиво и на добровольной основе. За этим стояли его большие труды, переживания, забота. И сегодня мы, благодарные потомки, вспоминаем, как в 1843 году здесь возрождалась жизнь православного монастыря в Гродно. Также результатом его трудов было восстановление межконфессионального мира на наших землях. Мы видим, как часто нарушение баланса общественных, политических сил приводит к конфликтам на религиозной почве. Поэтому служение Митрополита Иосифа — очень важный для нас пример того, как можно беречь мир, согласие рядом с собой и влиять на происходящие вокруг процессы».
Разумеется, змагары крайне отрицательно отнеслись к открытию в Белоруссии первого бюста Семашко. Оно и понятно: ведь для «свядомых» он является одним из самых ненавистных исторических персонажей, а униатство, по их мнению, — это часть культурного кода белорусов. Но так ли это?
Столетиями предки белорусов использовали кириллицу. Однако с конца XVI века (то есть практически одновременно с внедрением униатства) начинает внедряться латиница, до безобразия похожая на польский алфавит. То есть униатство способствовало прерыванию традиции письменности, заложенной в предыдущие века.
Идём далее. Семашко большую часть жизни прожил в XIX веке, когда Белоруссия входила в состав Российской империи. А Брестская уния произошла во времена Речи Посполитой, образовавшейся после объединения Польши и Великого княжества Литовского по итогам Люблинской унии 1569 года. 1839−1596=243. Что же было с языком предков белорусов за 243 года существования униатства? А ничего хорошего.
Использовавшийся в Белоруссии и Малороссии западнорусский литературный язык был официально лишён государственного статуса в Великом княжестве Литовском и во всей Речи Посполитой в 1696 году и заменён на польский. По «странному» совпадению интенсивная полонизация в Белоруссии во второй половине XVII века сопровождалась усилением насильственного обращения православных в униатство.
Но, может, в униатство переходили состоятельные люди? И снова промах. Незадолго до унии, в 1588 году, был принят третий статут Великого княжества Литовского, позволявший феодалам убивать собственных крепостных крестьян (наказывали лишь за убийство чужих крепостных). После 1596 года, как правило, западнорусская православная знать стала переходить сразу в католицизм латинского обряда и пользоваться польским языком. В унию же загоняли прежде всего крепостных крестьян и мещан.
Но, может быть, униатство было делом добровольным? Как бы не так. Епископы, согласившиеся пойти на унию, сделали это вопреки желанию большей части верующих. Мало того, что на соединение с Римом пошли епископы, мечтавшие получить социальный статус как у ксендзов, так ведь и сам процесс насаждения унии поддерживался государственным аппаратом и лично королём Речи Посполитой Сигизмундом III Вазой, а затем и его преемниками. Насаждению унии оказывали поддержку воспитанные иезуитами магнаты и шляхтичи, которым привили религиозную нетерпимость.
А как насчёт религиозной самодостаточности униатства? Униатство изначально задумывалось как промежуточное состояние перед окончательным окатоличиванием и ополячиванием населения Западной Руси. Уния предусматривала признание власти папы римского и католических догматов при сохранении православного обряда и церковнославянского языка. Однако позднее, в 1720 году, на соборе в Замостье был взят курс на латинизацию и полонизацию униатов. Тогда-то, в XVIII веке, и начался кризис унии, приведший к её ликвидации. Если орден василиан (базилиан) выступал за сближение униатов с римокатоликами, то белое униатское духовенство в основном было против латинизации и полонизации.
При этом для XVIII века в Речи Посполитой в религиозной сфере было характерно два процесса. С одной стороны, православных продолжали загонять в униатство. С другой стороны, латинизация и полонизация в совокупности с насильственными действиями магнатов и шляхты привела к массовому переходу униатов напрямую в католицизм римского обряда.
В результате этой политики среди униатов, выступавших против сближения с римокатоликами, появляются сторонники сближения с православными и союза с Россией. К таковым относился униатский митрополит Киевский и Галицкий Ираклий Лисовский (умер в 1809 году) и полоцкий архиепископ Иоанн Красовский. Во время Отечественной войны 1812 года большая часть униатов Белоруссии осталась лояльной России.
Таким образом, ещё в начале XIX века среди униатов были сильны сторонники сближения с православными. Сам Семашко, родившийся в униатской полонизированной семье в Киевской губернии, показывал пример того, как благодаря познанию и духовному опыту человек может вернуться к религиозным и национальным корням (на момент своей кончины он был митрополитом Литовским и Виленским). Как известно, его деятельность, направленная на делатинизацию униатов и их воссоединение с православными, увенчалась успехом на Полоцком соборе в 1839 году.
До этого события, в 1830—1831 гг., в Российской империи произошло польское восстание, охватившее кроме Царства Польского Литву, Белоруссию и Правобережную Украину. В нём приняли активное участие монахи-василиане — те самые, что выступали за латинизацию и полонизацию униатов. По следам произошедшего, 26 июля 1832 года Семашко составил записку о состоянии униатской церкви после польского восстания. Поскольку сам будущий митрополит хорошо знал Правобережную Украину и Белоруссию, то его записка полезна как исторический документ, разбивающий в пух и прах змагарскую и «свидомую» пропаганду. Итак, Семашко написал:
«Уния никогда не имела собственной самостоятельности — это была лишь мера для перерождения русских православных в римляно-поляков; и униаты в двухвековой борьбе сих могущественных противников принуждены были всегда покоряться сильнейшему. К несчастию, русские хотя и победили, но не сильнейшие в западных губерниях, а именно тех, где самое большое число униатов. Помещики, поляки-католики и многочисленное богатством преобладающее римское духовенство составляют в сих странах всю силу и общественное мнение — от их произвола почти совершенно зависят униатский народ с его пастырями, и они в местных обстоятельствах имеют тысячи средств успешно противодействовать мерам правительства и не преминут оными воспользоваться, одни из религиозных, другие из политических видов и частных выгод».
Словом, униаты, не захотевшие становиться римокатоликами и поляками (а таких было абсолютное большинство), вернулись в православие. Иначе и быть не могло, ведь само униатство было насилием над совестью и унижением по религиозному и национальному признакам. В отличие от современных змагаров, абсолютное большинство униатов Белоруссии в первой половине XIX века не страдало мазохизмом и не хотело, подобно «свядомым», находиться в духовном рабстве у польской шляхты и духовенства. Поэтому возвращение униатов в православие прошло успешно.
Сама жизнь доказала правоту дела Семашко и его единомышленников. Уже после 1991 года, несмотря на все попытки змагаров, униатство не стало массовым явлением. По самым завышенным оценкам, до 2020-х годов в Белоруссии насчитывалось максимум 10 000 униатов. Даже если принять эту завышенную цифру, то всё равно вывод будет один: абсолютное большинство белорусов поддерживает Полоцкий собор 1839 года и не желает возвращаться в униатство.