Публицист Владимир Линдерман на страницах портала lv.baltnews.com осмысляет причины провала партии «Согласие» на внеочередных рижских выборах. Он отмечает, что для выявления более ясной картины важнее смотреть не на проценты, а на число избирателей, проголосовавших за ту или иную партию.
«Все, кто писал о внеочередных рижских выборах, отметили провал „Согласия“. Статистика показывает масштабы этого провала. В 2018 году на выборах в Сейм за „Согласие“ проголосовало 88 тысяч рижан (здесь и дальше даю округленные числа). Сейчас, на выборах в Рижскую думу, — 29 тысяч, то есть в три раза меньше. Потеря почти 60 тысяч голосов в столице — это катастрофически много. Предвижу возражение: не вполне корректно сравнивать голоса, полученные в 2018 и 2020 годах, поскольку избиратель, голосуя на парламентских и муниципальных выборах, может руководствоваться разной логикой. Хорошо, сравним результаты голосования на выборах в Рижскую думу 2017 года с результатами нынешних внеочередных. В 2017 году объединенный список „Согласия“ и „Честь служить Риге“ собрал 127 тысяч голосов. Сейчас, выставив каждая свой список, обе партии собрали в сумме 42 тысячи голосов. Как видим, то же самое падение числа избирателей — в три раза», — констатирует Линдерман.
Он ставит вопрос: кто выгодополучатель, кто «подобрал» эти потерянные «Согласием» голоса? «Ответ, который первым приходит в голову — „Русский союз Латвии“ (РСЛ). Обе партии конкурируют за русского избирателя. „Согласие“ не поддержало школьные протесты и вообще „забило“ на дискриминацию русских. Поэтому значительная часть их сторонников в этот раз отдала предпочтение РСЛ. Ответ — неправильный. Вот что говорят числа. На выборах в Сейм в 2018 году за „Русский союз Латвии“ проголосовали в Риге около 11 тысяч избирателей. На нынешних выборах в Рижскую думу — чуть более 11 тысяч. Разница — всего несколько сотен человек. Фактически РСЛ сохранил свой электорат, а эта небольшая прибавка не объясняет, куда подевались десятки тысяч сторонников „Согласия“. Можно еще предположить, что часть избирателей „Согласия“ перекочевала к блоку „Для развития/За!“ и „Прогрессивных“ (пора им уже сменить название на более выговариваемое, например, „За развитие и прогресс“)», — пишет Линдерман.
«Такое предположение не лишено логики. Некоторую часть электората „Согласия“ составляли люди, которых я условно, не желая никого обидеть, назвал бы „метисами“. Как по происхождению (папа — латыш, мама — русская, или наоборот), так и по культурной ориентации. Понятно, что межнациональный конфликт в Латвии доставляет им эмоциональный дискомфорт. Им хочется думать, что такого конфликта нет, что это выдумка „радикалов“ с обеих сторон. Они голосовали за „Согласие“, потому что оно тоже делает вид, что объективных политических противоречий между русскими и латышами не существует. Но вот „Для развития/За!“ блокировалась с „Прогрессивными“, получился такой гибрид, националистический по сути, но внешне похожий на европейские леволиберальные партии. С космополитичной риторикой, с молодежным имиджем, с заботой о несчастных меньшинствах и так далее. Допускаю, что кое-кто из „метисов“, ранее голосовавших за „Согласие“, проголосовали за этот новый как бы „европейский“ блок. Однако снова все упирается в числа. На нынешних выборах блок, несмотря на победу, получил на четыре тысячи голосов меньше, чем обе составляющие его партии собрали в Риге на парламентских выборах 2018 года. Какого-то крупного притока избирателей, разочаровавшихся в „Согласии“, и в этом случае не наблюдается», — констатирует эксперт.
Таким образом, как подчеркивает Владимир Линдерман, избиратель «Согласия» ни к кому не перебежал и не переметнулся. «Он просто не явился на избирательные участки. Почему? О причинах можно рассуждать до бесконечности. Я выделю лишь одну, очень простую, которая, по-моему, осталась незамеченной. В какой момент рейтинги „Согласия“ стремительно полетели вниз? Нет, не тогда, когда руководство партии отстранилось от акций в защиту русского образования. И не тогда, когда разгорелся скандал с муниципальным предприятием „Ригас сатиксме“, и Нила Ушакова навестили сотрудники Бюро по предотвращению и борьбе с коррупцией. В обоих случаях рейтинги лишь слегка просели. А обрушились они всего пару месяцев назад. Никаких крупных партийных или коррупционных скандалов в это время не происходило, вообще стоял политический штиль, тишина. Произошло всего лишь одно маленькое событие: именно в этот период большинство избирателей „Согласия“ окончательно осознало, что Ушаков не будет участвовать в выборах», — напоминает наблюдатель.
«Люди живут в разных измерениях. Есть те, кто ежедневно читают, слушают или смотрят политические новости, иначе говоря — следят за процессом (не обязательно глубоко разбираются, но следят). И есть те, кого процесс не интересует. Волны политической информации огибают их, не задевая сознание. Поэтому, когда приходится принимать какое-то политическое решение, им нужен маяк, который посылает простой и однозначный сигнал. Такой сигнал был: голосуем за Нила! Все дружно подымаемся из-за обеденного стола, отрываемся от телевизора или компьютера и идем голосовать за Нила. Иначе к власти придут те, кто сделает нам плохо. А Нил сделает хорошо. Или хотя бы не так плохо, как те, кто против него. Когда официально и окончательно объявили, что Ушаков не баллотируется, а вместо него идет Константин Чекушин, это тоже было воспринято как простой сигнал: Ушаков точно не станет мэром, значит, и нет смысла идти голосовать. Я вовсе не пытаюсь принизить человека до уровня биоробота. „Согласие“ само взвинтило до небес культ личности Ушакова, превратило его в палочку-выручалочку любой избирательной кампании. И этим дало подсказку противнику. В правительстве нашлись неглупые люди, которые поняли: чтобы побыстрее сделать Ригу „латышской“, не надо ничего мудрить, надо просто вышибить Ушакова с поста мэра. Нового поп-кумира „Согласие“ создать не успеет. Так и случилось», — заключает эксперт.