Продолжаем рассмотрение пакта Молотова — Риббентропа в историческом контексте и без навязываемых в духе исторического постзнания его современных интерпретаций. Первый вопрос: настолько ли гениален был Гитлер в изобретении блицкрига как цельной и единой стратегии? На этот вопрос мы ответим отрицательно. Стратегия блицкрига родилась из серии конфликтов с возрастающей эскалацией. В начале были «малые войны», похожие на современные гибридные конфликты, призванные ликвидировать Версальский порядок в Восточной и Центральной Европе.
5 ноября 1937 года германское руководство провело совещание по вопросу внешнеполитической стратегии Германии. На нем Гитлер предложил стратегию «малых войн» для присоединения к рейху Австрии и Чехии. Гитлер определил двух противников Германии в Европе — Францию и Великобританию и выразил уверенность, что связанная на Дальнем Востоке Японией Россия не будет воевать в Европе. Отметим, что в кризисное лето 1939 года локальная война с Японией действительно связывала Советский Союза на Халхин-Голе.
В 1930-е годы Великобритания вынужденно вернулась к своей традиционной политике на континенте поддержания европейского «баланса сил». Эта политика и вела к Мюнхену. Чемберлен полагал, что удовлетворение пожеланий Германии за счет версальских новообразований установит нужный баланс сил. На практике игра Британии вела к ослаблению Франции в Европе за счет переориентации малых государств в Центральной и Восточной Европе с Франции на восстановившуюся Германию.
Для понимания конкретной ситуации августа 1939 года в обход исторического постзнания следует обратиться к такому первоклассному источнику, как дневник начальника германского Генерального штаба Сухопутных войск вермахта Франца Гальдера (1884−1972). Гальдер ежедневно пополнял свой дневник стенографическими записями политического и военного содержания, предназначенными для личного пользования. Поэтому этот деловой документ лишен свойств партикулярного характера личного дневника с честолюбивой адресацией к потомству.
Записи дневника Гальдера дают понимание логики Гитлера при принятии им военно-политических решений в августе 1939 года, приведших к военному конфликту с Польшей.
14 августа 1939 года Гальдер конспективно записывает материалы совещания этого дня под заголовком «Замечания Гитлера». Они свидетельствуют о том, что Гитлер принял решение о военном конфликте, если Польша и ее гаранты — Великобритания и Франция не примут германские требования по Данцигу и Данцигскому коридору в Восточную Пруссию.
Прежде всего, Гитлер признает, что будущая военная акция против Польши содержит известный риск. Но «без риска невозможен ни политический, ни военный успех». В этом — весь известный авантюризм Гитлера. Дальше Гитлер анализирует текущую ситуацию и приходит к выводу, что она чрезвычайно благоприятна для Германии. Следовательно, риск уменьшается, а шансы на успех растут.
Гитлер определял следующую конфигурацию расстановки сил в Европе в августе 1939 года. Главные противники Германии — это Польша, Британия и Франция. Из этой тройки противников Британия — это «активный» противник. Франция ведома Британией.
Главный противник Германии — это Британская империя. Гитлер полагает, что лидеры Британии руководствуются опытом Первой мировой войны, а конкретно — 1914 года. Британия не хочет войны, исходя из опыта Первой мировой войны. Гитлер рассуждает следующим образом: «Разница между 1914 годом и настоящим временем лежит в признании того факта, что процветающая нация может мало выиграть, но очень много проиграть». «Со времени Мировой войны условия изменились. Стало ясно, что богатые государства от войны мало выигрывают, но могут потерять очень многое, что каждому государству придется нести потери, что даже в случае выигранной войны силы победителя иссякают». В этом плане Гитлер оказался провидцем. Британия одержала победу во Второй мировой войне, но Британская империя при этом исчезла.
Гитлер рассуждает дальше: Британия готова бороться с Германией. Но воевать за союзников — это уже открытый вопрос. А воевать в интересах третьих стран Британия не будет.
«Россия» (так Гитлер называет СССР) также руководствуется опытом Первой мировой войны. «Россия менее всего расположена таскать каштаны из огня [для Британии]. Она ничего не выиграет, зато ей есть чего опасаться. [Германии и Японии?] [Россия] считает возможной и даже желательной небольшую войну на периферии. Но ни в коем случае не в центре. Проигрыш войны является для России такой же угрозой, как и победа. Россия заинтересована в ослаблении западных государств, выходах к Балтийскому морю». Гитлер подытоживает по России: «Максимум, на что распространяются аппетиты русских, это государства Прибалтики».
Гитлер полагает, что от союзников для Германии мало толку: «Италия не заинтересована в большом конфликте», «Испания настроена против любой победы стран демократии».
Нейтральные государства в Европе — Норвегия, Швеция, Дания, «исходя из внутренних убеждений, будут действительно соблюдать нейтралитет». «Швейцария, несомненно, останется нейтральной. Голландия в принципе готова соблюдать нейтралитет; опасается за свои владения на Дальнем Востоке. Бельгия попытается сохранить нейтралитет. Однако Бельгия превратится в театр военных действий». «Венгрия не заслуживает упоминания».
В этих условиях Британии и Франции придется нести все бремя войны в одиночку. При этом в военно-техническом плане Британия не достаточно готова к большой войне. Так Британии потребуется несколько месяцев для подготовки своих сухопутных войск. А пока Британия сможет поддержать союзников силами всего нескольких дивизий. Но британцы будут осуществлять морскую блокаду против Германии, которая «может дать результаты только через длительное время».
С точки зрения Гитлера, ситуация с готовностью Франции к войне еще хуже. Она «напоминает слабосильного человечка, пытающегося взвалить на себя пулемет и пушку одновременно». «В целом потенциал французской армии носит ограниченный характер».
В итоге 14 августа Гитлер делает вывод: «Ничто не заставит их вступить в войну. Подписавшие соглашение в Мюнхене не пойдут на риск развязывания мирового конфликта». Следовательно, логика Гитлера — война в сентябре 1939 года против Польши будет носить локальный характер.
Гитлер полагает, что на Западном фронте «маловероятно проведение наступления с решительными целями». Но при этом Гитлер не исключал достижение быстрого успеха союзниками в случае нарушения ими нейтралитета Люксембурга, Бельгии и Голландии.
***
Отвлечемся от совещания 14 августа. В другой своей записи от 14 августа 1939 года начальник германского Генштаба генерал Гальдер проанализировал перспективы войны в отношении возможного французского военного ответа на Западном фронте на германское нападение на Польшу.
«Если французы будут уверенными в том, что крупные силы немецких войск заняты на Востоке, они смогут принять решение перейти в наступление». Но здесь Гальдер полагает, что единственную опасность для германского оборонительного развертывания против англо-французских союзников на Западном фронте представляет быстрое наступление на территорию Германии крупных сил французских подвижных соединений — 22 дивизий и 50−60 танковых батальонов через территорию Бельгии и Голландии. Заметим, что именно этот способ «блицкрига» против Германии в сентябре 1944 года и попытались осуществить союзники — операция Market Garden.
14 августа 1939 года Гальдер полагал: «Если французская сторона решит перейти в наступление через Бельгию, такое наступление может осуществляться как по заранее разработанному плану, так и быть внезапным. С военной точки зрения последний вариант был бы более предпочтителен (для Франции), однако его осуществление является сомнительным… Однако с учетом того, что нам известно о военной доктрине Франции, а также возможных политических сложностях, которые французам будет необходимо преодолеть, такой бросок маловероятен». Здесь вывод Гальдера оказался верен. На единственно возможную решительную меру помощи Польше союзники так и не пошли.
Конкретно в ситуации 1939 года подобного рода операция вторжения в Германию требовала от англо-французских союзников политического решения — решительного и быстрого нарушение нейтралитета Бельгии и Голландии. Анализ Гальдера показал, что наступление на Германию через Голландию французы могли бы начать на 15-й день после начала мобилизации. К этому моменту французские войска должны были пройти через территорию Бельгии, чтобы сосредоточиться в Голландии на границе с Германией. И все равно, как стало известно позднее, двух недель было недостаточно для этого, поскольку в сентябре 1939 года немцы разбили поляков именно за первые две недели войны. Переброску тяжелой артиллерии на Западный фронт из Польши немцы начали 10 сентября, когда победа определилась.
В отношении остальной линии германской обороны на Западе начальник германского Генштаба Гальдер полагал, что развернутых германских сил на французской границе — 0,9 млн солдат — достаточно, чтобы сдерживать или остановить наступление союзников на оборонительной позиции Западного вала. В августе 1939 года военные приготовления Германии на Западном фронте не были связаны с намерениями нарушить нейтралитет соседних государств — Бельгии и Нидерландов.
***
Главный вывод Гитлера на совещании 14 августа: «События последних недель все больше убеждают в изоляции Польши». И этот вывод сделан еще до заключения «пакта Молотов — Риббентроп».
«Остальным странам следует ясно продемонстрировать, что военное столкновение, несмотря ни на что, неизбежно» — и здесь Гитлер не блефовал.
Гитлер рассчитывал разгромить Польшу в течение первых восьми-четырнадцати дней войны. «Окончания войны следует ожидать еще через некоторое время». «С Польшей будет покончено за шесть-восемь недель, даже если за нее вступится Англия. При неблагоприятном развитии обстановки мы будем лишены возможности легкой победы».
Судя по записи Гальдера, 14 августа «отношения с Россией» выглядели для фюрера неопределенными. Но фюрер так видел позицию СССР: «Россия не считает себя обремененной какими бы то ни было обязательствами по отношению к Западу. Русские мечтают о разделе Польши. В вопросе об Украине им было дано обещание разграничить сферы интересов. Балтийские государства? Русские намерены обсудить проблему более подробно… Фюрер намерен пойти им навстречу».
Запись 21 августа в дневнике свидетельствует о подготовке соглашения с Советским Союзом и о сближении взаимных требований. Начальник германской военной разведки Канарис проинформировал Гальдера: «Пакт о безопасности в существующем виде не соответствует желаниям русских. Программа. Фон Риббентроп может отправиться (в Москву) через восемь дней после того, как будет подписано и опубликовано торговое соглашение (20 августа). Ему придется захватить с собой новый проект пакта, в котором затрагивались бы все темы, представляющие взаимный интерес для Германии и России».
22 августа на совещание у фюрера в Бергхофе с представителями высшего командного звена Гитлер констатировал: «Россия никогда не пойдет на столь безумный шаг, как вступление в войну на стороне Франции и Англии. Развитие событий в России: отставка Литвинова означает конец эпохи интервенционистской политики. Далее следует заключение торгового соглашения. Еще до этого события по инициативе России были начаты переговоры о заключении пакта о ненападении. Вмешательство Германии в конфликт между Россией и Японией, а также в дела стран Прибалтики. Русские проинформировали нас о готовности подписать пакт». Таким образом, для заключения соглашения с Москвой Германия не только давала СССР бонус в виде торгового соглашения, но и «вмешивалась» в продолжающийся военный конфликт СССР и Японии — вмешивалась, очевидно, для его прекращения. Что касается Прибалтики, то Германия использовала свои договора с прибалтами марта и июня 1939 года как форму давления на Советский Союз. После чего использовала Прибалтику как разменную монету, передав ее в советскую сферу влияния.
На следующий день, 23 августа, т. е. когда Риббентроп отправился в Москву, Гитлер в первой половине дня отдал приказ о нападении на Польшу с датой — 26 августа в 4.30 утра. В тот же день Великобритания начала мобилизацию.
23 августа Гитлер получил написанное накануне письмо от британского премьера Чемберлена, в котором в отношении соглашения с СССР британский премьер писал следующее: «По-видимому, объявление германо-советского соглашения было сделано в некоторых кругах в Берлине, чтобы показать, что вмешательство Великобритании от имени Польши больше не является непредвиденным обстоятельством, с которым нужно считаться. Большей ошибки быть не могло. Каков бы ни был характер германо-советского соглашения, оно не может изменить обязательства Великобритании перед Польшей». Т. е. «пакт Молотов — Риббентроп» не может заставить Британию отказаться от гарантий Польше.
Британский премьер сообщал, что в случае войны Британия поддержит Польшу, но при этом он демонстрировал готовность к переговорам для соглашения с Германией.
В тот же день Гитлер ответил письмом британскому премьеру. Он предупредил, что британские гарантии Польше не изменят позиции Германии и ее готовность идти на открытый конфликт. Гитлер написал Чемберлену: «Я принимаю к сведению это ваше заявление и заверяю вас, что оно не может внести никаких изменений в решимость правительства Рейха защищать интересы Рейха» и дальше: «Вопрос о мирном решении европейских проблем лежит не на Германии, а прежде всего на тех, кто после преступления, совершенного Версальским диктатом, упорно и последовательно выступает против любого мирного пересмотра [границ]».
25 августа, после сообщения о заключении договора между Польшей и Великобританией об общей защите, Гитлер отменил назначенное на следующий день нападение на Польшу, при том что мобилизация в Германии продолжалась. Гитлер сделал «остановку» не потому, что испугался войны с Британией, а потому что увидел возможность повторить «мирные предложения» Чемберлену, при этом подтвердив готовность воевать. В тот же день канцлер Германии послал Чемберлену «дополнительное сообщение» через британского посла. В нем Гитлер и коснулся значения «соглашения с Россией»: «В отличие от прошлой войны, Германии больше не придется воевать на два фронта. Соглашение с Россией было безусловным и означало изменение внешней политики Рейха, которое продлится очень долго. Россия и Германия никогда больше не возьмутся за оружие друг против друга. Кроме того, достигнутые с Россией соглашения также обеспечили бы Германии экономическую безопасность на максимально длительный период войны». Последнее означало, что Германия не боится британской морской блокады, поскольку открыта на Восток.
Если достижение соглашения сейчас невозможно, то оно может быть достигнуто после «малой войны» с Польшей. «Фюрер заявил, что германо-польская проблема должна быть решена и будет решена. Однако он готов и полон решимости после решения этой проблемы вновь обратиться к Англии с большим всеобъемлющим предложением». «Фюрер готов заключить с Англией соглашения, которые, как уже подчеркивалось, не только гарантировали бы существование Британской империи во всех обстоятельствах, касающихся Германии, но и, в случае необходимости, гарантировали бы Британской империи германскую помощь независимо от того, где такая помощь была бы необходима».
Таким образом, Гитлер использовал советско-германское соглашение для давления на Великобританию для достижения нового Мюнхена. Он утверждал, что «польская проблема» будет в любом случае (т. е. войной) решена, после чего он предложит Британии стратегическое соглашение с гарантиями существования Британской империи.
На следующий день, 26 августа, Гальдер записал в своем дневнике: «Дальнейшее развитие событий. Слабая надежда на то, что переговоры с англичанами заставят поляков принять отвергнутые ими требования. Данциг — коридор». Т. е. германское давление не работало.
На следующий день, 27 августа, японцы — союзники Германии — стали протестовать против заключения советско-германского соглашения о ненападении. Гальдер записал: «В Японии царит недовольство. Осима пытался выразить протест [статс-секретарю МИДа] фон Вайцзеккеру: «Нашим отношениям грозит серьезная опасность». Таким образом, договор о ненападении между Берлином и Москвой взаимно разменивал и снимал опасность «второго фронта» для участников соглашения — СССР и Германии. С позиции постзнания это создавало стратегическую перспективу для Советского Союза.
28 августа 1939 года в имперской канцелярии прошло совещание, на котором присутствовали депутаты рейхстага и главные нацистские партийные руководители, в том числе Гитлер, Гиммлер, Гейдрих, Геббельс и Борман. На совещании Гитлер заявил о намерении решить восточный вопрос тем или иным способом — мирным или военным путем. «Мы должны придерживаться такой линии: попытаться прийти к соглашению с Англией по важнейшим вопросам — Данциг, проход через коридор, несколько коридоров». Невыполнение этих минимальных требований Берлина приведет к войне. «Фюрер не против объявления Англией мнимой войны», — записал Гальдер. Таким образом, Гитлер не боялся получить войну от союзников после нападения на Польшу.
Гитлер верил, что война с Польшей станет локальной кампанией в предложенной им в 1937 году стратегии «малых войн». Британия если и объявит войну, то воевать не будет. Она будет искать соглашения с Германией после поражения Польши.
В этот же день главнокомандующему германских Сухопутных войск звонком из имперской канцелярии сообщили: «Все подготовить к седьмому дню мобилизации. Срок начала наступления — 1 сентября. 28 августа был последний день, когда Гитлер был готов принять сдачу Польши по вопросу Данцига и Данцигского коридора.
На следующий день, 29 августа 1939 года, Гальдер записал у себя в дневнике: «Сегодня. По требованию Германии и по настоянию Англии Польша направляет свою делегацию в Берлин. Фюрер намерен принять ее завтра… Польская делегация прибудет в Берлин 30 августа. 31 августа переговоры будут сорваны. 1 сентября начало вооруженного конфликта».
Т. е. 29 августа Гитлер принял окончательное решение — начать войну против Польши, а начавшиеся переговоры с поляками — сорвать. Только этого не пришлось делать. Польская делегация так и не явилась в Берлин на переговоры.
Таким образом, как одна из форм давления Гитлера на Британию — «пакт Молотов — Риббентроп» не сработал. Советско-германский пакт не заставил и Польшу пойти на уступки. Великобритания была готова к «переговорам», а Польша не собиралась исполнять минимальные требования Германии и собиралась лишь тянуть время.
Гитлер начинал войну с Польшей не как «мировую», а как свою очередную «малую войну» по периметру границ для ревизии системы Версаля. Гитлер правильно определил расстановку сил в Европе и не боялся получить в ответ войну от главных державных — гарантов безопасности Польши. Он предугадал, что война со стороны Британии и Франции примет «странный характер», тем более что Чемберлен, как казалось Гитлеру, был готов к соглашению после военного поражения Польши. Почему это соглашение не состоялось — это отдельный вопрос. Но после каждого очередного блицкрига Гитлер предлагал мир Британии с разделом сфер влияния.
Теперь собственно о позиции СССР и смысле «пакта Молотов — Риббентроп» в контексте эпохи, а не с позиции современного постзнания. Традиционная концепция советской историографии заключалась в том, что Советский Союз с приходом нацистов к власти предпринимал отчаянные усилия для сохранения мира в Европе. С 1938 года по август 1939 года СССР предлагал создать широкую международную коалицию для противодействия этой угрозе. Советско-германский пакт о ненападении выглядел как вынужденный шаг, сделанный после того, как определилось нежелание Англии и Франции заключать действенный договор о противодействии нацистской агрессии. Недоверие руководства Советского Союза основывалось на поведении «мюнхенцев» — руководства Великобритании и Франции в 1938 и 1939 годах. Однако, помимо этого поверхностного уровня «недоверия», в ситуации августа 1939 года у советского руководства отчетливо просматривается более глубинное и более фундаментальное недоверие — прежде всего к главному ведущему тандема союзников — Великобритании.
В ситуации августа 1939 года четко просматривается чистая геополитика и имперские интересы со всех сторон. Мировая война ХХ века состояла из двух связанных циклов — 1914−1918 и 1939−1945 годов. Меж двумя «горячими циклами» был перерыв — во второй его половине все с большим числом локальных конфликтов. Глупо утверждать, что Вторая мировая война возникла из «пакта Молотов — Риббентроп». Причиной Второй мировой войны была Первая мировая война. В этом плане все основные действующие лица августа 1939 года «вышли» из Первой мировой войны. Они были ее участниками (разного уровня, вплоть до маргинального) и при принятии решений руководствовались ее опытом.
В этом плане участие России в Антанте по итогам Первой мировой войны обернулось для нее национальной катастрофой. Россия понесла значительные жертвы для союзников во имя общей победы, а в итоге оказалась в лагере побежденных. Коварство Британии. Неблагодарность союзников. Так, например, любимой военной темой в советских военных академиях в 1920-е годы была гибель армии Самсонова, которой Россия жертвенно заплатила за спасение Парижа, чудо на Марне и срыв плана Шлиффена.
Британия же в ответ «заплатила» России за ее жертвы в Мировой войне сначала поддержкой революционного переворота в Петрограде, а потом поддержкой ее расчленения. Преобразованная в Советский Союз Россия была вполне сознательно выключена ее бывшими союзниками из «европейского концерта великих держав». «Пакт Молотов — Риббентроп», наоборот, возвращал СССР (Россию) в этом качестве в Европу. Можно ли было от такого отказаться?
Гитлер точно определил, что «проигравшей» Первую мировую войну России нужно «платить» по счетам именно Первой мировой войны. Самый простой способ здесь — это возвратить России утраченные ею по итогам Первой мировой войны территории. Возвращение территорий означало ревизию поражения России в Первой мировой войне. Политическим продуктом Версаля в регионе были особенно ненавистные СССР лимитрофы. Они и пошли под нож. Гитлер признал их сферой интересов России. По секретному протоколу в сфере интересов СССР были признаны бывшие территории Российской империи, отторгнутые от нее всего лишь за девятнадцать лет до заключения «пакта Молотов — Риббентроп». Гарантии «ведущих держав» Антанты — Великобритании и Франции по отношению к созданным ими лимитрофам «испарились» в 1938 и 1939 годах. Военные гарантии Польше также оказались фикцией.
В плане «имперского восстановления» интересен первоначальный план раздела Польши из секретного протокола. Он предполагал отнесение в сферу интересов России этнических польских территорий — по линии Нарев и Висла. Означенная территория должна была «изобразить» как бы восстановление подвластного России «Царства Польского».
Другой пример. По плану аннексий Первой мировой войны Российская империя собиралась присоединить Галицию. По «пакту Молотов — Риббентроп» СССР получал Галицию, что также являлось ревизией поражения в Первой мировой войне.
В конечном счете гипотетически соглашение с союзниками против Германии было бы возможно, если бы Великобритания смогла «заплатить» еще больший геополитический объем Москве. Советская сторона и предлагала на московской конференции в августе 1939 года своим бывшим союзникам по Антанте подобного рода «плату» за военный союз — это проход советских войск по территориям лимитрофов для военного соприкосновения с германскими войсками. Это означало советизацию этих территорий и переход бывших лимитрофов под гегемонию СССР. Без подобной геополитической «платы» от Великобритании Советский Союз, руководствуясь опытом Первой мировой войны, никак не был готов «таскать каштаны» из огня большой европейской войны для Великобритании. Здесь Гитлер совершенно верно определил глубинное недоверие России к ее бывшим союзникам по Первой мировой войне и сыграл на этом.
Что касается Польши, то ее вес и размеры превышали ее фактический статус версальского лимитрофа. С этим и связана ее несговорчивость пойти на новый Мюнхен. В ситуации августа 1939 года Чемберлен не мог с сохранением своего лица усадить поляков за стол переговоров с Гитлером так, чтобы они могли принять «минимальные» германские требования, а через них и германскую гегемонию. Альтернативный вариант — советизацию через «союзную» против Германии оккупацию — польские элиты принять ну никак не могли. Гибели от большевиков в Катынской яме польская верхушка предпочла хорошо знакомую линию поведения из эпохи разделов Речи Посполитой и восстаний против них — это бросить страну, народ и бежать спасаться в эмиграции. Поведение польских элит в военно-политическом кризисе августа — сентября 1939 года исключало рациональное отношение к германским требованиям и делало совершенно невозможным какую-либо альтернативу «пакта Молотов — Риббентроп» в направлении соглашения Москвы с ее бывшими союзниками по Антанте. Британия не могла геополитически «заплатить» России, чтобы та стала ее «шпагой» на континенте.
* * *
Приложение
Выписка из записи в дневнике начальника Генерального штаба генерала Франца Гальдера от 14 августа о совещании у фюрера. Мотивы Гитлера для вступления в войну против Польши
ВЫВОДЫ
Утреннее совещание. Обзор политической ситуации.
Достижение политического и военного успеха невозможно без риска. Оценив степень риска (который, по мнению фюрера, с каждым днем после его прихода к власти становится все менее значительным), фюрер учитывает возможность возникновения внешнеполитических осложнений в связи с нападением Германии на Польшу.
Кроме самой Польши, в качестве нашего противника следует рассматривать только Англию, которая потянет за собой и Францию.
В отличие от 1914 года Англия не позволит себе ввязаться в затяжную войну. На все разговоры о том, что в Британии якобы готовы к многолетней войне, не следует обращать внимания. Ни одно правительство не пойдет первым на длительную войну. В Англии хорошо знают о том, что такое война, и представляют себе возможные потери в случае ее проигрыша. Там понимают, что даже возможная победа не даст англичанам полного возмещения потерь. Такова судьба всех богатых держав. Из-за необъятности территории империи Британия перегружена своими обязательствами. В стране нет лидеров, которые являются действительно выдающимися государственными деятелями. («Люди, с которыми я познакомился в Мюнхене, не способны начать новую мировую войну».) Более того, наши противники хорошо представляют себе, что теперь им предстоит иметь дело совсем не с той Германией, что была в 1914 году (социализм, церковь). (За что должна воевать Англия? Разве стоит позволить убить себя ради интересов союзников?) Сейчас даже Англия не располагает средствами для ведения мировой войны. Она не получит и необходимых для этого кредитов.
Франция сама по себе тоже не заинтересована в войне.
Россия не испытывает желания таскать для Англии каштаны из огня. Она будет стараться воздержаться от участия в войне. Сталину следует опасаться, как поражения в войне, так и собственной победоносной армии. Максимум, на что распространяются аппетиты русских, это государства Прибалтики.
Норвегия, Швеция, Дания нейтральны в силу господствующих в этих странах настроений. Они глубоко обеспокоены заигрыванием Англии с Россией.
Швейцария, Бельгия, Голландия. Швейцария, несомненно, нейтральна. То же самое можно сказать и о Голландии. Бельгия всеми силами будет стараться сохранить нейтралитет. Но поскольку ее территория представляет собой вероятный театр военных действий, она потеряет его в любом случае. Возможно, уже сейчас некоторые силы в этой стране заинтересованы в участии в войне на стороне Франции, однако они будут молчать до тех пор, пока не заговорят пушки.
Суммируя сказанное выше, Англии и Франции придется нести бремя войны в одиночку. Балканские страны также не способны оказать им реальную поддержку.
Оценка военного потенциала противника.
Англии за последний год не удалось усилить свой военный флот. Что касается сухопутных войск, то должны пройти месяцы, прежде чем вновь призванный контингент превратится в боеспособные части и подразделения. Достигнуты успехи в укреплении ВВС: бомбардировщики, истребители, наземные части. Система ПВО не претерпела ни малейших изменений. Одним словом, вооруженные силы все еще находятся в стадии реорганизации, как это было у нас в 1934 году.
Потенциал Франции ограничен недостаточностью людских ресурсов. Ее колониальные войска связаны. Состояние вооружения трудно назвать идеальным. Фюрер заявил, что на месте британских и французских государственных деятелей он не взял бы на себя смелость развязать мировой конфликт. Сто двадцать пять миллионов против восьмидесяти.
Каких действий в военной области следует ожидать от Франции и Англии? Наступление на Западный вал маловероятно. Бросок на север через Бельгию и Голландию исключает скорую победу. Ни то, ни другое не поможет полякам. Блокада не дает быстрых результатов. Кроме того, она вызывает нежелательные меры противодействия.
Все эти факторы позволяют считать, что Англия и Франция будут воздерживаться от вступления в войну, особенно если их не будут подталкивать к этому.
Договоры все еще не ратифицированы. Формулировка «оказать помощь всей мощью» не отличается искренностью. Доказательство — Англия не выделяет Польше финансовых средств для закупки оружия в других странах. Политики начинают отступать под прикрытием доклада Айронсайда.
Генеральные штабы Англии и Франции очень трезво оценивают перспективы вооруженного конфликта и выступают против него.
Еще одним свидетельством того, что в Британии не собираются прибегать к решительным мерам, является поведение Польши. Польша вела бы себя гораздо более нагло, если бы рассчитывала на неограниченную поддержку со стороны Англии. Англия выступила с протестом по поводу последних нот Польши и постоянно пытается сдерживать поляков. Перехвачены телефонные переговоры в Польше! Даже сейчас Англия пытается узнать, каким фюрер видит мир после того, как Польша перестанет существовать.
Все это укрепляет нашу убежденность в том, что, несмотря на громкие заявления Англии, даже возможный отзыв ее посла и принятие эмбарго на торговлю с Германией, она не решится превратить конфликт в военное столкновение.
Необходимые предпосылки.
- Успехи в Польше должны быть достигнуты в самом ближайшем будущем. «В течение восьми — четырнадцати дней мир должен убедиться в том, что Польша стоит на грани катастрофы. Военные действия могут продолжаться и после этого». (Еще шесть — восемь недель.)
- Мы должны продемонстрировать решимость сражаться на всех фронтах.
- Развертывание войск на Западном фронте следует завершить.
Отдельный пункт — Россия. Вопросы, касающиеся армии.
а) Ускорить время призыва контингента старшего возраста, необходимого для развертывания Западного фронта (требуется 250 000 человек, то есть двенадцать дивизий). Вопрос находится в стадии рассмотрения. Решение будет принято 15 августа. Вопрос о вводе войск в Голландию и расширении линии обороны к северу все еще не решен!
б) Отмена партийного съезда? Принятие решения 15 августа. (Да!)
в) Отправить уведомление на железные дороги? Решение будет принято 15 августа. (Да!) Следует рассмотреть новый график движения.
г) Диршау. Внезапный удар. Гиммлер! Бронепоезд? Представить доклад и подробную информацию. Грауденц. Парашютный десант к исходу первого дня.
д) Гдыня. Обстрел из орудия К-5 [280-мм орудие на железнодорожной платформе].
е) Мобилизационный план для Восточного фронта разработан заранее, в том числе для Восточной Пруссии. Проконсультироваться с фон Боком.
[Здесь пометки Гитлера заканчиваются.]
См. Гальдер Ф. Оккупация Европы. Военный дневник начальника генерального штаба. 1939−1941. М., 2007.
Часть первая:
Пакт Молотова-Риббентропа в «постзнании»: Наследие Версаля и ошибки Польши