Собеседник EADaily — депутат Европарламента, сопредседатель партии «Русский союз Латвии» Татьяна Аркадьевна Жданок. Тема нашей беседы — борьба за спасение русских школ Латвии, из которых правительство этой страны планомерно изгоняет русский язык. Татьяна Аркадьевна рассказывает нам об истории и перспективах этой борьбы.
— Скажите, пожалуйста, готовится ли «Русский союз Латвии» к очередным выборам?
— Да, разумеется. Мы отдельно готовимся к внеочередным выборам в Риге, назначенным после того, как зимой государственные власти досрочно прервали полномочия тогдашнего депутатского корпуса столичного самоуправления. На настоящий момент эти выборы назначены на 29 августа — и пока ещё есть надежда на то, что они действительно состоятся в эту дату. А в следующем, 2021 году, муниципальные выборы состоятся уже по всей Латвии. Я рассчитываю, что по итогам мы должны получить представительство как в Риге, так в Даугавпилсе и, возможно, в некоторых других городах. Надеюсь, мы этого добьемся, даже невзирая на то, что власти задействуют всевозможные механизмы, чтобы нам насолить. Нам не дают открыть партийный счет в банке, латышские СМИ взяли нас в информационную блокаду, на наших активистов Служба госбезопасности выборочно заводит уголовные дела, — дабы запугать всех остальных. Дела эти, как правило, высосаны из пальца, и через какое-то время власти вынуждены их закрывать. Так, совсем недавно сдали в архив дело, заведённое два года назад на меня и ещё нескольких человек, выступавших на Вселатвийском родительском собрании. Люди говорили гневные речи, протестуя против решения государства окончательно уничтожить в нашей стране русскоязычное образование, — а потом их обвиняли в «призывах к насилию»…
— Почему же именно ваша партия вызывает такую ненависть у правящих элит?
— Потому что мы единственные в Латвии, кто неуклонно и последовательно защищает интересы русского населения. «Русский союз Латвии» — это то пассионарное ядро, к которому тянутся люди, не согласные с ограничением своих прав. В Латвии наступление на права русскоязычных осуществляется рывками, которые прерываются периодами относительного затишья. Сначала, в 91-м, свыше семисот тысяч человек лишили гражданства. Потом, в начале 2000-х, имела место первая попытка покончить с русскими школами. В 2017-м начался новый этап наступления националистов — они принимают один закон за другим, пытаясь ликвидировать любые признаки двухобщинного государства. В столь тяжёлые времена даже принципиально аполитичные прежде люди встают с диванов, оглядываются и ищут силу, к которой можно было бы примкнуть. Многие из таких людей приходят именно к нам, — потому что мы принципиальные. Мы никогда не сдавали доверившихся нам людей, в отличие от «Согласия», в своё время поднявшегося на голосах русскоязычного избирателя, а потом цинично «слившего» борьбу за русские школы.
— А как именно это произошло?
— Когда в 2017-м правительство объявило, что намерено окончательно додавить русское образование, тогдашний мэр Риги Нил Ушаков, одновременно являвшийся вождем «Согласия», сделал всё возможное, чтобы удержать свой электорат от участия в уличных акциях протеста. Мол, на улицу выходят «маргиналы», а «солидные люди» голосуют за «Согласие», чтобы обеспечить ему большую фракцию в Сейме. А там уж «Согласие» сумеет договориться с латышскими партиями и русские школы оставят в покое… Что же получилось на практике? Одураченные люди в большом количестве голосовали за Ушакова и «Согласие», и те по итогам выборов 2018-го действительно смогли образовать самую большую фракцию в Сейме. Вот только латыши не обнаружили ни малейшей готовности о чем-то с «согласистами» договариваться и брать их в правящую коалицию. А чуть-чуть позже началась кампания по зачистке Риги от Ушакова и его людей. Мэра обвинили в попустительстве коррупции и сняли с поста. Спустя девять месяцев отстранили и весь депутатский корпус Рижской думы. А главным пострадавшим по итогу оказался русский избиратель, купившийся на сладкие сказки Ушакова и К.
— А сам русский избиратель готов ли бороться за свои права?
— Судите сами. Мы никогда не могли и мечтать о тех возможностях, которыми в годы их почти безраздельного господства в Риге обладало «Согласие». Но мы даже и на своём очень ограниченном ресурсе могли устраивать самые крупные в Латвии за последние десять лет акции протеста. Например, на нашу первомайскую демонстрацию в 2018-м вышли десять тысяч человек. И это, заметьте, при том, что власти всячески запугивали людей, пытаясь удержать их от участия. Но вы знаете, бывает предел, за которым терпение окончательно лопается и страх не способен удержать человека от того, чтобы высказать свою позицию. У многих латвийцев терпение лопнуло в 2018 году, когда власти, показательно наплевав на интересы почти 35 процентов населения, лишили их детей возможности учиться на родном языке. Много, правда, и русскоязычных конформистов — это те люди, у которых сейчас наступила, что называется, стадия «принятия» и они уже даже начинают получать некое извращенное «удовольствие» от процесса. Отсюда вся эта риторика в духе «ну мы же ведь живем в Латвии, значит, должны подчиняться правилам, которые устанавливает титульная нация». Такие люди уже вполне согласились на ассимиляцию своих детей, на отказ от русскости, искренне полагая, что так их отпрыскам будет лучше. Увы, это вполне объяснимо — далеко не каждый испытывает психологическую готовность пребывать в стане угнетаемого меньшинства, многие хотели бы находиться на стороне торжествующего большинства. Что ж, каждый сам выбирает себе дорогу, мы не можем приказывать людям, что им выбирать…
— Наблюдатели единодушно отмечают, что первый Штаб защиты русских школ, действовавший в 2003−04 гг., вовлёк в свою деятельность в разы больше людей, чем второй аналогичный штаб, возобновивший свою работу с 2017 года. Отчего, на ваш взгляд, так получилось?
— Исходя из той реальности, что была шестнадцать лет назад, и из той, что сложилась в настоящее время, мы делали всё, что от нас зависело, — и в первом, и во втором случае. Тут надо иметь в виду, что сейчас Латвия далеко уже не то государство, каким оно даже было в самые первые годы нынешнего века. Население сильно уменьшилось. Политика правящих привела к тому, что сотни тысяч людей — умных, активных, трудолюбивых — уехали в другие страны в поисках лучшей доли. Уже исходя из одного этого фактора митинги сейчас не могут быть столь многолюдными, как в 2003−04-м. И даже несмотря на это, как я уже говорила, «Русский союз Латвии», Штаб защиты русских школ собирают самые массовые протестные акции. Если же вспоминать события шестнадцатилетней давности, то главной проблемой штаба было то, что тогда нас поддержали школьники, но не поддержали родители. Зачастую ученики убегали на акции протеста — и потом родители видели их по телевизору. Тогда на нашей стороне были даже многие учителя, которых в ту пору ещё не успели вконец запугать. Нас активно поддерживала русская пресса, которой сегодня уже практически нет. Но вот родители — это беда… Многие взрослые люди элементарно испугались — ах, как бы чего не вышло, как бы у нас не возникли неприятности… Сплоховали и некоторые политики. На тот момент оппозиционные партии, державшиеся на голосах русских граждан, имели сильное объединение «За права человека в единой Латвии». Но оно раскололось…
— Почему же?
— В ЗаПЧЕЛ в 1998 году объединились Партия народного согласия, «Равноправие» (руководителем которого я была) и Социалистическая партия. Возникла сила, бросившая вызов националистам и, более того, способная биться с ними на равных. А необходимость такая назрела: правящие партии не скрывали, что готовятся к ликвидации русского образования Латвии и к переводу школ нацменьшинств на латышский язык. Была названа и дата, на которую назначили эту трансформацию, — 1 сентября 2004 года. Естественно, русскоязычные жители возроптали, началось активное обсуждение способов, как можно сорвать «школьную реформу». Логичным казалось провести в Сейм столь сильную партию, чтобы она оказалась способна «заблокировать» реформу на политическом уровне. На парламентских выборах 2002 года блок ЗаПЧЕЛ выступил очень мощно, набрав двадцать пять мандатов из ста — всего на один меньше, чем правая партия «Новое время», выбранная американскими «кураторами» на роль правящей и на «раскрутку» которой были брошены большие ресурсы. Казалось, антинационалистическое движение переживает подъём и может смело смотреть в будущее. Однако в феврале 2003-го ЗаПЧЕЛ внезапно раскололся. Из блока вышла Партия народного согласия, а спустя несколько месяцев — и Социалистическая партия. Трудно было найти более неподходящее время для раскола антинационалистических сил, поскольку в стране уже вовсю бушевали многотысячные акции протеста против предстоящей «школьной реформы — 2004», а Штабу защиты русских школ требовалась серьёзная политическая поддержка. Однако «согласистам» с самого начала не нравилась тактика уличных протестных акций, они против нее решительно возражали. К ним присоединились и «социалисты», лидер которых Альфред Рубикс до сих пор обвиняет меня в том, что я, дескать, «шла в Европарламент по детским трупам». Янис Юрканс, Янис Урбанович, Владлен Дозорцев, инициировавшие раскол ЗаПЧЕЛ, нанесли тогда колоссальный удар по делу защиты русских интересов.
— Да, это нанесло значительный ущерб кампании в защиту школ…
— Возможно, не все смогли оценить серьёзность положения. За несколько лет до того, в 1999-м, новый на тот момент президент Вайра Вике-Фрейберга вернула назад в Сейм, надо отдать ей должное, крайне дискриминационный «Закон о языке», предусматривавший перевод абсолютно всей публичной и общественной деятельности на латышский язык. Какими бы побуждениями она ни руководствовалась (возможно, отстаивала интересы бизнесменов, в работу которых такой закон внёс бы большие помехи), президент сделала в тот раз доброе дело. Но это зародило в нас надежду, что Вике-Фрейберга поможет нам и на сей раз, что она постарается отклонить законодательные нормы, предусматривающие полный перевод на латышский язык школьного среднего образования. Увы, этого не произошло. Зимой 2004-го мы организовали марш протеста, в котором участвовали десятки тысяч школьников. Шествие двинулось к президентской резиденции — Вике-Фрейберге вручили письмо с просьбой заблокировать «школьную реформу». Президент приняла делегацию учеников, но сказала, что вмешиваться не станет. Хотя она значительную часть жизни прожила в Канаде, где вполне сосуществуют английский и французский языки… В общем, власть дала понять, что на этот раз пойдет до конца, — и стало понятно, что всё очень серьезно, что нас ждёт тяжелое сражение…
— Хорошо уже то, что удалось хотя бы не дать государству в тот раз перевести школы нацменьшинств на латышский язык полностью…
— Да… Нам ведь тогда пришлось столкнуться и с другими мешающими факторами. Один из них — постоянные споры внутри Штаба защиты русских школ о целях и методах. Заметной фигурой был, например, Александр Казаков. Сейчас он активно участвует в российской политической жизни и даже строит новую партию, а в ту пору жил в Риге и педалировал идею создания объединенного конгресса русских общин Латвии. По сути, он предлагал направить наше протестное движение на решение абсолютно всех проблем, стоящих перед русскими Латвии, — это не только школы, но и тема массового безгражданства, наступление на наш родной язык… Мы же, члены «Равноправия», предлагали на данном этапе сосредоточиться на наиболее насущном вопросе, отстоять школы. Эти разнонаправленные действия дезориентировали людей… Далее. У нас были намечены акции протеста на начало сентября 2004-го. Они произошли, но их информационный эффект оказался перекрыт грянувшим тогда терактом в Беслане. В общем, уже то, что мы вынудили государство пойти на компромиссный, «половинчатый» вариант — большой наш успех. Русские школы оставили в покое на четырнадцать лет. Но после этого тайм-аута власть начала новое наступление — и, воспользовавшись ослаблением русской общины, добилась в отношении школ нацменьшинств того, что замышляла. Другое дело, что складывать оружие мы не собираемся и продолжим борьбу за школы всеми доступными законными методами.
— Вообще, какие конкретно планы «Русский союз Латвии» ставит перед собой на ближайшее время?
— Ситуация на самом деле очень тревожная. Законодательно закрепив изгнание русского из школ и даже из частных вузов, власть теперь подбирается к детсадам нацменьшинств, тоже хочет их латышизировать. Мы намереваемся продолжать ставить вопрос о русском образовании на международном уровне, в Европарламенте, в комитетах ООН, в других международных инстанциях. Как только ситуация позволит, вернёмся к уличным митингам и маршам протеста. Ну и особое значение приобретают выборы. В конце августа будут внеочередные выборы в Рижскую думу, через год — все остальные муниципальные выборы, а в 2022-м и парламентские. Чем больше голосов наберем и депутатских мест получим, тем обширнее окажутся наши возможности. Но это уже вопрос сознательности русского избирателя — готов ли он сейчас массово подняться на борьбу за свои права?