Объемы экстренных средств помощи экономикам, заявленные правительствами разных стран, уже сопоставимы с суммами, направленными на ликвидацию последствий глобального кризиса 2008 года. Но главная проблема заключается в том, что, в отличие от событий 12-летней давности, нынешний кризис лишь отчасти имеет экономическую природу — распространение коронавируса по планете затронуло сами основы существования общества. Поэтому нынешние действия многих государств напоминают генералов, которые готовятся к прошлой войне: масштабная раздача денег отраслям и гражданам способна временно помочь тем, кто оказался в наиболее бедственном положении, но вряд ли приведет к давно назревшей структурной перестройке мировой экономики. Более того, ряд наблюдателей прогнозируют, что впереди нас ждет лишь усиление самых негативных тенденций неолиберальной глобализации — прежде всего дальнейший рост неравенства в глобальном масштабе. И все же главный удар коронавируса сейчас принимают на себя именно государства, которым представился редкий шанс вернуть себе стратегические высоты в экономике. Но какой масштаб действий от них потребуется и к чему это приведет, пока не берется предсказать никто, включая самих политиков.
Одобренный Сенатом США законопроект о выделении $ 2 трлн для поддержки экономики в условиях распространения коронавируса действительно напоминает о тех мерах, которые предпринимали американские власти в 2008 году — тогда объем анонсированных правительством США антикризисных мер составил $ 2,25 трлн. Причем, в отличие от того кризиса, на сей раз американские власти сработали оперативно: пакет мер для поддержки экономики был согласован за несколько дней. Осенью 2008 года двухнедельное промедление обошлось дорогой ценой: первоначальные антикризисные предложения, которые отклонила Палата представителей, стоили «всего» $ 700 млрд, после чего пакет спасительных мер пришлось увеличивать втрое.
Еще одно важное отличие заключается в том, что на сей раз первоочередные меры спасения направлены не на финансовый сектор, а на производство и конечное потребление. Гражданам США с доходами до $ 75 тысяч в год обещана единовременная выплата в размере $ 1200 плюс $ 500 на каждого ребенка (в общей сложности на это уйдет $ 500 млрд), на поддержку малого бизнеса предполагается выделить $ 350 млрд, на расширенное страхование безработицы — $ 250 млрд, а еще на $ 500 млрд будет сформирован стабилизационный фонд поддержки отраслей и территорий, наиболее пострадавших от пандемии.
В действительности объем средств, которые американские власти хотят направить на поддержку экономики, может оказаться гораздо больше. Накануне голосования в Сенате по пакету в $ 2 трлн советник президента США по экономическим вопросам Ларри Кудлоу сообщил, что с учетом кредитов Федрезерва совокупный объем помощи составит $ 6 трлн, а это уже беспрецедентная сумма. Когда (или если) коронавирус будет побежден, к ней для оценки последствий происходящего сейчас неизбежно предстоит добавить те потери, которые экономика США несет прямо сейчас — получившаяся в результате сумма может значительно превзойти ту цену, в которую обошелся кризис 2008 года. По оценке американской некоммерческой организации Better Markets, сделанной в 2012 году, ликвидация его последствий обошлась США в $ 12,8 трлн, или более 85% ВВП страны.
Аналогичные меры поддержки объявляют и другие правительства. Правительство Германии на днях заявило о предоставлении пакета мер в объеме до 750 млрд евро, а также о планах впервые с 2013 года увеличить национальный долг. Великобритания на прошлой неделе объявила о программе поддержки экономики в общем объеме $ 37 млрд, но этого, вероятно, окажется недостаточно — еще не объявлены детали плана о поддержке 5 млн самозанятых, а дефицит бюджета страны, по оценке ряда аналитиков, может превысить 10% ВВП. Правительство Италии еще 11 марта анонсировало меры поддержки для экономики в 25 млрд евро — премьер-министр страны Джузеппе Конте подчеркнул, что это «огромная сумма», однако ее может оказаться категорически недостаточно для спасения национального хозяйства. Как заявил несколько дней назад президент Всеобщей конфедерации итальянской промышленности Винченцо Бочча, экономические потери от прекращения деятельности компаний (на данный момент в Италии закрыто до 70% производственных мощностей) могут достичь около 100 млрд евро в месяц.
Чтобы не продолжать этот список до бесконечности, остановимся на главном: правительства сейчас оказались в положении карточного игрока втемную, который должен делать ставки, не видя пришедших ему карт. Вливания денег в экономику сегодня выглядят оправданным и давно проверенным решением, но горизонт его эффективности совершенно непонятен, поскольку развитие ситуации с коронавирусом прогнозировать не берется никто. Существующая же структура мировой экономики к такому форс-мажору совершенно не приспособлена — никто даже не думал о том, что произойдет, если ее мощности вдруг остановятся сами собой, под воздействием «черного лебедя», а не в результате собственно экономических факторов. Каким бы значительным ни был отрыв «высоких финансов» от реальной экономики, который привел к кризису 2008 года, причины его, в конечном итоге, были прежде всего экономическими.
Теперь же от тех принципов регулирования экономики, которыми с той или иной степенью эффективности овладели правительства и центробанки, мало что зависит. Если пандемия не будет остановлена в течение ближайших месяцев, раздача денег может обернуться спиралью инфляции и девальваций национальных валют по всему миру, которая, собственно, уже идет под воздействием рухнувших цен на нефть и снижения ставок финансовых регуляторов. Включиться в девальвационную гонку вполне могут и США — Дональд Трамп пару дней назад на брифинге вернулся к своей любимой теме ослабления доллара, заявив, что сильная американская валюта значительно усложняет международную торговлю. Для понимания масштабов проблемы можно привести лишь последние данные о торговле США с Китаем — за первые два месяца 2020 года она потеряла более 20%.
Но заработает ли в очередной раз механизм накачки экономики «деньгами с вертолета» и дешевым кредитом — большой вопрос: для миллионов людей, оказавшихся в самоизоляции, задача наращивания потребления явно не будет первоочередной, а большинство компаний воздержится от инвестиционных кредитов до прояснения ситуации с коронавирусом. Потребление и кредит как важнейшие драйверы мировой экономики могут практически сойти на нет — если в таких секторах, как производство продовольствия, остаточный спрос никуда не денется, то во многих сегментах сферы услуг спрос может катастрофически рухнуть.
Вся эта ситуация напоминает о рассуждениях одного из самых проницательных западных социологов и критиков неолиберальной модели глобализации Майкла Манна, прозвучавших несколько лет назад в коллективном сборнике статей под заголовком «Есть ли будущее у капитализма?». В отличие от марксистов, Манн скептически относится к теориям, описывающим окончательный кризис капитализма как единой системы — по его мнению, капитализм довольно успешно научился адаптироваться к кризисам, поэтому его будущее — при «нормальных условиях» — может оказаться не бурным, а скучным: «Если бы мне пришлось выбирать один сценарий, который, судя по всему, осуществится к середине столетия (если за это время не появится никаких новых факторов), я бы остановился на глобальном капитализме с низкими темпами роста, который обеспечивает большее равенство условий во всем мире, но предполагает временную занятость или безработицу 10−15% населения из низших слоев… Я бы не стал прогнозировать больших революционных потрясений».
Однако в последней части своей статьи Манн упоминает два сценария, которые действительно могут привести к катастрофе — ядерная война и серьезное изменение климата:
«Любой из этих кризисов может привести к концу не только капитализма, но и всей человеческой цивилизации. Земля может достаться насекомым».
Возможность глобальной эпидемии Манн не упоминает, но очевидно, что это риск примерно того же порядка, заодно и повышающий вероятность новой большой войны — вся человеческая история напоминает о том, что горячие головы политиков в атмосфере паники особенно склонны к перегреву. Недавняя статья Джо Байдена в журнале Foreign Affairs о «спасении внешней политики США после Трампа» — тому очередное подтверждение.
Но если оставить в стороне апокалиптические сценарии, то распространение коронавируса в действительности может лишь усилить те тенденции глобального капитализма, которые нарастали в последние два-три десятилетия в большинстве стран. Например, гарвардский профессор Теда Скочпол, один из главных современных специалистов по теориям революций, в комментарии для американского издания Politico прогнозирует дальнейшее увеличение неравенства:
«Дискуссии о неравенстве в Америке часто фокусируются на растущем разрыве между нижними 99% и верхним 1%. Однако увеличился и другой разрыв — между верхними 20% и всеми остальными, и этот разрыв будет резко усилен нынешним кризисом. В последние десятилетия доходы богатейших 20% американцев выросли существенно выше, чем тех, кто находится ниже в иерархии доходов. Эти люди гораздо чаще происходят из полных высокообразованных семей, это высокооплачиваемые профессионалы или менеджеры, живущие в полностью оснащенных интернетом домах, которые будут обеспечены телекоммуникациями, а их дети имеют собственные комнаты и не мешают режиму домашней работы. В ходе этого кризиса большинство этих людей будут иметь стабильные заработки, а все необходимое будет доставляться им до дверей».
У остальных же 80% американцев, отмечает Теда Скочпол, отсутствует подобная подушка финансовой безопасности. У некоторых из них, конечно, дела будут идти хорошо, но многим придется справляться с потерей рабочих мест и семейными тяготами — скорее всего, в их числе окажутся неполные семьи и семьи с единственным кормильцем. У них меньше возможностей работать из дома — более вероятно, что это люди, занятые в секторе услуг или доставки, то есть на тех работах, которые сопряжены с большим риском контакта с носителями коронавируса. Их дети с большей вероятностью не смогут получать образование на дому, поскольку родители не смогут их учить, либо же в их домах может отсутствовать высокоскоростной интернет для удаленного обучения.
Социальная модель 20/80, описанная Скочпол, разительно отличается от оптимистичных прогнозов ранних теоретиков постиндустриализма, которые рисовали благостную картину «общества двух третей» (среднего класса). Хотя и эта тенденция была хорошо заметна задолго до пришествия коронавируса. Рэндалл Коллинз, еще один крупнейший американский социолог, давно предупреждал, что главное долгосрочное последствие кризиса 2008 года — это именно резкое сокращение доли среднего класса, прежде всего под воздействием новой волны замещения труда технологиями.
«Тенденция к усилению неравенства также подрывает потребительские рынки и, таким образом, в конечном счете делает капитализм нежизнеспособным», — так звучал ответ Коллинза на вопрос о том, есть ли будущее у капитализма.
Единственный путь преодоления кризиса, по его мнению, заключается в замене капитализма на некапиталистическую систему, что подразумевает введение социалистической собственности и жесткого централизованного управления и планирования.
Сегодня эти прогнозы могут начать сбываться с пугающей быстротой, поскольку все взоры в ситуации с коронавирусом обращены именно на государство — то самое государство, от которого еще вчера требовали как можно меньше вмешиваться в экономику, предоставив «чрезвычайные полномочия бизнесу». Теперь государство в чрезвычайном порядке возвращает себе эти полномочия, но каким должен быть их масштаб для преодоления развала многих рынков, не берется предсказать никто. Отчасти картина напоминает времена Великой депрессии, когда государство смогло мобилизовать все ресурсы для того, чтобы вернуть экономику на траекторию роста, но не стоит забывать, что одним из косвенных последствий этого стала Вторая мировая война — кейнсианство быстро продемонстрировало свой не только мирный, но и военный потенциал.
«Битва против коронавируса уже сделало правительство — федеральное, региональное и местное — гораздо более зримым для американцев, чем это было в обычных условиях, — отмечает в комментарии Politico профессор истории Университета Вашингтона Маргарет O’Мара. — Когда мы включаем трансляции ежедневных брифингов государственных чиновников здравоохранения, слушаем указания наших губернаторов и взыскуем помощи у наших национальных лидеров, мы видим ту критическую роль, которую „большое правительство“ играет в нашей жизни и нашем здоровье. Мы видим и серьезнейшие последствия четырех десятилетий нехватки инвестиций в государственную инфраструктуру и отказа от государственной экспертизы. Америке потребуется масштабная порция „большого правительства“, о которой можно судить по стремительному переходу Вашингтона к гигантскому пакету спасительных мер для экономики, не только для выхода из нынешнего кризиса — после его завершения нам будет нужно большое и мудрое государство еще больше, чем когда-либо».
Николай Проценко