Уничтожить ИГ и спасти Сирию невозможно: диспозиция интересов на Ближнем Востоке

Озвученная в ООН российская инициатива президента Владимира Путина по созданию международной коалиции для борьбы на Ближнем Востоке с запрещенным в России «Исламским государством» продолжает оставаться в центре внимания западных СМИ.

«Путин назвал „огромной ошибкой“ не помогать Асаду», — так озаглавил свой материал о выступлении в ООН российского президента Reuters. «Президент России Владимир Путин призвал мировое сообщество оказать поддержку сирийскому лидеру Башару Асаду, которого американский президент Барак Обама назвал тираном, убивающим детей», — пишет Reuters. Путин призвал положиться на армию Асада, видя ее основной силой, способной противостоять «Исламскому государству»*. По мнению Путина, «кроме правительственных войск президента Асада, а также курдского ополчения Сирии, с „Исламским государством“ и другими террористическими организациями реально никто не борется». Подтверждением намерений РФ стало объявленное накануне сессии ООН в воскресенье соглашение о создании в Багдаде координационного центра России, Ирана, Ирака и Сирии по борьбе с ИГИЛ*. После сессии ООН и переговоров президента РФ Путина и президента США Обамы было объявлено, что в начале октября этого года в Женеве состоится заседание международной контактной группы по Сирии, состоящей из представителей России, США, Ирана, Саудовской Аравии, Турции и Египта. Очевидно, что темой переговоров станет согласование интересов перед лицом множащегося кризиса.

По мнению влиятельного американского издания Wall Street Journal, президент США Барак Обама и его российский коллега Владимир Путин в понедельник столкнулись публично перед остальными мировыми лидерами в схватке о том, как разрешить конфликт в Сирии. Это добавило неопределенности в растущем кризисе на Ближнем Востоке, делает вывод WSJ.

Выступивший до Путина президент Обама выразил надежду на сотрудничество с Россией в урегулировании сирийского кризиса. Обама напомнил России об Украине, но он готов и к партнерству в Сирии. Коснувшись гражданской войны в Сирии, Обама сказал, что «США готовы работать с любым государством, включая Россию и Иран, чтобы урегулировать конфликт». После дуэли с речами на генеральной ассамблее Организации Объединенных Наций Обама и Путин встретились для обсуждения текущих проблем.

Но «США должны отнестись к предложениям России по Сирии с крайней осторожностью», — полагает Financial Times в своей редакционной статье. Наблюдая отсутствие внятного плана разрешения кризиса в Сирии у администрации президента Обамы, Путин, замечает Financial Times, использует в своих целях «сформировавшийся во внешней политике стран Запада вакуум». Главная цель российского руководства — отвлечь внимание Запада от кризиса на Украине. Правда, полагает влиятельное британское издание, Обаме не следует пренебрегать возобновившимся диалогом с российским руководством.

Своим военным и дипломатическим поворотом к Сирии, Путин попытался «дерзким гамбитом» смягчить ущерб от политики на Украине. Он надеется обратиться к холодной логике и потребностям Запада. Фактор времени на стороне российского президента, — полагает американский Washington Post.

В Вашингтоне и европейских столицах рассуждают примерно следующим образом: США и Европа для начала вынуждены признать Асада, как фактического партнера в борьбе с террористами ИГИЛ*. Тем самым, не только произошла бы стабилизация режима сирийского правителя, но и дополнительно возросла роль России как глобального игрока в международной политике. Изоляция России Западом как штрафная санкция за российское вмешательство в дела соседней Украины была бы прорвана.

Последние публикации западных СМИ свидетельствуют о том, что на Западе прекрасно понимают, что обе стороны — США и Россия нуждаются в сделке. При этом США на Ближнем Востоке больше нуждаются в соглашении с Россией, чем сама Россия. Поэтому что бы ни случилось в Сирии, вероятно, именно разрешение кризиса здесь станет частью какого-то российско-американского соглашения. США отчетливо видят, как российское руководство стремится полностью перевести тему разговора от Украины. И, хотя Белый дом заявлял, что основной проблемой на встрече Обамы и Путина на полях сессии ООН в Нью-Йорке станет Украина, события на сессии продемонстрировали, что главным вопросом обсуждения стала именно Сирия. Основным вопросом, тем не менее, здесь остается не проблема коалиции против ИГИЛ*, а что в ближайшей перспективе делать с призрачной сирийской государственностью.

Но даже, если Путин в состоянии обеспечить встречи с западными лидерами, это по-прежнему не гарантирует конечный результат. На Западе существует «нулевой уровень доверия» к Путину. И, хотя боевые столкновения на Востоке Украины в последнее время уменьшились, прогресса «дорожная карта» Минских соглашений отнюдь не демонстрирует. Минское соглашение зашло в тупик, признают в Вашингтоне и европейских столицах. Но сессия ООН и информационный фон вокруг нее отчетливо продемонстрировали, что украинский кризис уходит на задний план повестки дня мировой политики. Война на Украине ушла с первых полос западных СМИ. Украинский кризис на фоне миграционного кризиса в Европе потерял свою актуальность. Это и есть пока основное достижение «путинского гамбита» в Сирии.

Украинский конфликт внешне приобретает вид «замороженного конфликта». Но это обстоятельство, поскольку результат пока не закреплен, вовсе не означает, что Россия вышла на некий низкий уровень стабильных отношений с США и их союзниками. Основной вопрос теперь: какие следующие ходы предпринять российскому руководству после внешне успешного «путинского гамбита»? Краткосрочные выгоды от него для Кремля отчетливо просматриваются, но до сих пор невозможно понять, как военное российское военное присутствие в Сирии может рассматриваться в качестве долгосрочной стратегии противоборства или умиротворения с Западом. С точки зрения самого Запада, президент Путин вынуждает США и ЕС выбирать между плохим и еще худшим вариантом в сирийском кризисе. Пока что Путин смог воспользоваться разладом в рядах Запада по вопросу о Сирии, обострившемуся из-за миграционного кризиса в Европе и из-за военного топтания сил, противостоящих «Исламскому государству»*. Слишком много военных целей, преследуемых США и его союзниками не дают решений проблем ни в Дамаске, ни у курдов, не ликвидируют и «Исламское государство»*. Не понятной остается и некая гипотетическая единая стратегия борьбы против ИГИЛ*.

Сложная диспозиция интересов на Ближнем Востоке на сегодняшний день выглядит следующим образом:

Позиция США. В выступлении в ООН президент Обама дал понять, что США будут сотрудничать с Россией и Ираном в Сирии, но возвращения к довоенному статус-кво, т. е. восстановления Сирии под властью президента Асада не будет. Однако американцы от безоговорочной позиции по переходу власти к «оппозиции» отошли, и это дает надежду на возможность дальнейшего дрейфа. В частности, в Белом доме пока согласились с тем, что Асад уходит, а его аппарат остается у власти. Кроме того, в Вашингтоне уже согласны на «управляемый переход» в Дамаске в течение определенного временного периода, т. е. не сразу, а потом после старта перемирия. Ослабление позиции США связано с тем, что усилия Вашингтона вооружить «умеренных» сирийских повстанцев провалились. Размещение воинского контингента России в Сирии по соглашению с сирийским правительством ставит под вопрос прежнюю угрозу Белого дома в адрес Дамаска — в одностороннем порядке без санкции ООН установить бесполетную зону над северной Сирией.

Позиция России. Москва увеличила военную поддержку режима президента Асада, в том числе, прямым военным присутствием, и дала понять, что может увеличить помощь еще. На сессии ООН президент Путин в очередной раз призвал США и их союзников сотрудничать с режимом Асада с целью борьбы с «Исламским государством». Путин настаивает на сохранении единой сирийской государственности с допущением в легальное политическое поле умеренной оппозиции, не причастной к вооруженной борьбе против Асада. Москва поддерживает международную «контактную группу» по Сирии с участием в ней Ирана и Саудовской Аравии и с исключением из нее Великобритании и Франции.

Позиция Ирана. Иран также тверд в поддержке сирийского президента. Тегеран отвергает любые предположения об его уходе. Военное и политическое влияние иранцев в Дамаске сильнее, чем в любой другой стране Ближнего Востока. Кроме того, на Иран ориентируется и такая сила, участвующая в конфликте, как ливанская «Хезболла». С последней в режиме борьбы с терроризмом воюет Израиль. Иран готов работать с оппозиционными силами в Сирии при отказе их от «терроризма». Иран был исключен из двух женевских конференций по Сирии, но процесс снятия санкций повышает возможность участия этой страны в международном процессе многостороннего урегулирования кризиса в Сирии, тем более что в пользу этого выступила Германия.

Позиция Саудовской Аравии. Недавний визит на самом высоком уровне в Москву и Тегеран демонстрирует, что руководство Саудовской Аравии ищет новые пути решения конфликта Сирии из-за растущей угрозы со стороны «Исламского государства»*. Однако в официальной риторике Эр-Рияд по-прежнему поддерживает повстанцев в Сирии, борющихся с режимом Асада. Саудиты настаивают на том, что сирийский президент должен уйти. Тем временем политика Саудовской Аравии и его ближайшего союзника Катара по взращиванию исламской вооруженной оппозиции в Сирии провалилась, поскольку силы эти стали питать враждебный саудитам ИГИЛ*.

Позиция Турции. Накануне сессии ООН президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган впервые заговорил о возможности Асада играть роль в процессе политического перехода в Сирии. В этом плане позиция Турции сближается с позицией США. Турция продолжает поддерживать повстанцев на севере Сирии, но при этом отдает приоритет собственной борьбе с сирийскими курдами. Политика Турции по подготовке сил вооруженного сопротивления Асаду в Сирии зашла в тупик, поскольку ее оборотной стороной стал рост курдского трансграничного вооруженного сопротивления, которое неминуемо должно обратиться на саму Турцию.

Позиция государств-членов ЕС. В начале сентября британский премьер Дэвид Кэмерон дал понять, что Асад должен уйти посредством шестимесячного переходного периода. Это существенная подвижка от прежнего требования немедленного удаления сирийского президента. Наиболее непримиримую позицию по Сирии в Европе занимает президент Франции Франсуа Олланд. Франция начала воздушные операции против ИГИЛ*, и одновременно Париж настаивает на том, что Асад должен уйти сразу и без каких-либо условий. Франция предлагает начать расследование военных преступлений правящего в Дамаске режима. Но рядом находящаяся под давлением из-за кризиса беженцев канцлер Германии Ангела Меркель недавно высказалась в том смысле, что переговоры о будущем Сирии должны включать в качестве одной из сторон президента Асада. Другие государства-члены ЕС — Австрия и Испания высказались еще более четко о необходимости диалога с президентом Сирии для успешной борьбы с Исламским государством. Это демонстрирует определенные подвижки в Европе в сторону признания реалий сирийского кризиса.

Позиция Израиля. Правительство Биньямина Нетаньяху озабочено сирийским кризисом главным образом из-за перспектив безопасности Израиля. Наиболее болезненная точка — это ливанская «Хезболла», наращивающая позиции в Сирии. Нетаньяху и израильские военные на прошлой неделе провели переговоры с Путиным, что демонстрирует признание ими российского военного присутствия в Сирии. Израиль осторожно поддерживает повстанческие антиправительственные группы на юге Сирии и в районе стратегических Голанских высот. Внешнее равнодушие Израиля к проблеме «Исламского государства»* наоборот выдает крайнюю обеспокоенность этим новым вызовом безопасности еврейского государства.

Позиция официальной Сирии. Дамаск продолжает утверждать, что он борется с террористами, поддерживаемыми консервативными арабскими режимами, Турцией и Западом. Дамаск указывает на легитимность режима президента Асада, подтвержденную выборами 2014 года, и утверждает, что сирийская армия является наиболее последовательным и самым опасным противником ИГИЛ* и аль-Каиды. Однако вооруженные силы Сирии в настоящее время контролирует всего около четверти территории страны. Сирия стала напоминать реалиями, помноженными на порядок, соседний Ливан эпохи гражданской войны.

Позиция сирийской оппозиции. Сирийские повстанческие группы явно встревожены признаками «реабилитации» Асада на Западе. Но при этом ничто не говорит о том, что вооруженная «оппозиция» готова прекратить боевые действия против Асада. Правда, возможности ее боевых групп не идут в сравнение с растущим потенциалом «Исламского государства»*, которое реально воюет с этой «оппозицией». Прозападные антиасадовские «оппозиционеры» явно проигрывает соревнование с ИГИЛ* в Сирии. В результате организованных попыток свержения режима Асада регион оказался переполнен джихадистами, которые стали переходить на сторону «Исламского государства»*.

Позиция «Исламского государства»*. Официально оно готово воевать со всеми противостоящими силами разом и по отдельности, хотя конкретно видны его усилия по стабилизации под своей властью «завоеванных территорий». Все вышеперечисленные игроки не признают ИГИЛ*. Однако очевидно, что, если наступление «коалиций» против «Исламского государства»* ограничится элементарным сдерживанием, то на следующей фазе последуют какие-то переговоры, что и будет означать начало процесса его признания.

Итак, при столь многообразных интересах и участниках трудно свести существующие силы в регионе к какой-то единой коалиции против ИГИЛ*. Пока что просматриваются две коалиции: западная с США и их союзниками без санкции ООН и российско-иранская с официальной опорой на Дамаск. Никаких договоренностей об общем объединении сил нет. Единого центра борьбы нет и не предвидится. Главные участники лишь договорились координировать свои действия, чтобы избежать столкновения своих вооруженных сил в регионе. При этом все заявленные главные противники ИГИЛ* хотят лишь летать и бомбить этих исламистов, а попутно с этим общим интересом еще и летать и бомбить своих частных противников в регионе, как например, курдов Турцией, асадовских отрядов — для США и их союзников, антиасадовскую «оппозицию» — для России и Ирана. О широкой посылке экспедиционных сухопутных войск «цивилизованных стран» для отвоевания территорий ИГИЛ* речь не идет. О самом рискованном мероприятии: массированном вводе без мандата ООН западных войск в Сирию, включая наземную операцию, пока не хотят рассуждать вслух ни в одной западной столице. Об этом достаточно поговорили в 2012 и 2013 годах.

Внешне ситуация с ИГИЛ*, Сирией, Ираком и борьбой держав в регионе сейчас стала напоминать знаменитые «походы Антанты» против Советской России. При многообразии интервентов и интервенций в 1918—1922 годах, помимо Антанты — Великобритании и Франции, в ней поучаствовали еще войска Польши, Румынии, США, Японии, Германии, Австро-Венгрии, Турции, Финляндии. Этот процесс осложнялся крайним многообразием внутренних сил, ориентировавшихся на своих покровителей из среды интервентов или противостоящих им в конкретном регионе разрушенной Российской Империи. Достаточно, например, вспомнить сформированный из военнопленных чешский корпус, проводивший собственную политику в России от Самары до Владивостока. В итоге подобной пестроты различные сегменты интервентов не смогли прийти к единой позиции относительно большевиков, при общей их враждебности именно большевикам. Между самими державами интервентов не было согласия либо по причине борьбы на других международных фронтах, либо по причине соперничества в разделе наследия Российской Империи. В каждом своем секторе интервенты основные военные задачи по борьбе с большевиками возлагали на слабые местные силы, которые в итоге по очереди одни за другой были биты революционным режимом, утвердившимся в Москве. В конечном итоге, уже в 1921 году бывшей Антанте пришлось приглашать большевиков на международную конференцию в Геную. Не будем забывать, что подобно российским большевикам, ИГИЛ* сейчас является цивилизационным вызовом исламского мира Западу.

Поэтому при аналогии с описанной ситуацией многосторонней интервенции «спасти» Сирию в прежнем виде и в прежних границах уже невозможно. Такую задачу ставить бессмысленно. При существующих противоречиях перечисленных выше участников и покончить с ИГИЛ* не представляется возможным. ИГИЛ* можно только сдерживать в определенных границах с надеждой «цивилизовать» его этими пределами при блокировании экспансионистских устремлений. По исторической аналогии это означает: задачу мировой исламской революции заменить на задачу создания исламского государства в одной отдельно взятой стране.

В рациональном плане остается только один приемлемый план урегулирования проблемы на Ближнем Востоке — это раздел региона на новые государства и зоны влияния с постепенным снижением уровня военной конфронтации. Попытки любой из перечисленных выше сил выйти за эти рамки чреваты авантюрными последствиями.

Аналитическая редакция EADaily

*Террористическая организация, запрещена на территории РФ