Не успели утихнуть страсти по поводу слов турецкого президента Реджепа Тайипа Эрдогана о поддержке территориальной целостности Украины, как новый информационный повод подарил еще один российский партнер — Иран, сообщает в авторском телеграм-канале «Донской казак» политолог Сергей Маркедонов.
Недавно избранный президент Исламской республики Ирана Масуд Пезешкиан «на полях» Генеральной ассамблеи ООН в Нью-Йорке заявил:
«Мы готовы сесть за один стол с европейцами и американцами для диалога и переговоров. Мы никогда не одобряли российскую агрессию против украинской территории».
Маркедонов подчеркивает: некоторые комментаторы поспешили квалифицировать слова Пезешкиана как очередное антироссийское заявление, а другие многомудро заметили, что всем-де в Иране правит рахбар (духовный лидер), а потому не стоит обращать внимания. Истину между тем следует искать где-то посередине.
По мнению политолога, заявление Пезешкиана не надо рассматривать как сенсацию. И тем более как экспромт якобы прозападного политика. У официального Тегерана достаточно последовательная (и консервативная) позиция по вопросу о пересмотре границ.
И если внимательно и до конца прочесть нью-йоркское высказывание иранского президента, то отсылка к этому фактору легко отыщется. Иран не раз и публично заявлял, что не признает независимости Абхазии, Южной Осетии.
Еще в 2023 году тогдашний глава МИД Исламской республики Хосейн Амир Абдолахиан (1964−2024, был министром в команде консерватора Ибрахима Раиси, погиб вместе с ним) заявлял, что, несмотря на дружбу с Москвой, его страна не признает Крым, Донбасс и «новые регионы» в составе РФ.
И хотя отношения Тегерана и Баку всегда отличались противоречивостью и сложностью, иранцы даже намеков не делали на признание Нагорного Карабаха, наоборот поддержали его интеграцию в состав Азербайджана. Пафос Тегерана на этом направлении сегодня таков: не трогайте целостность и границы Армении. Таким образом, налицо последовательность принципов.
Иран имеет репутацию едва ли не врага Запада и «сионистского режима» номер 1. Но при этом запрос на диалог с США и их союзниками в обществе и в политикуме существует. И появился он не с приходом Пезешкиана.
Можно в этом же ряду вспомнить Рафсанджани, Хатами, Роухани. Да, все вышеперечисленные персонажи хотели говорить с Западом на языке своих национальных интересов. Но это азбучные истины внешней политики. И сегодня Тегеран хотел бы выйти на некий modus vivendi c США и ЕС. Позволят обстоятельства — у Москвы спрашивать не будет.
В 2014 году известный иранский эксперт Кайхан Барзегар ввел очень точную метафору для обозначения иранской политики в отношении украинского кризиса — «активный нейтралитет». Как говорится, получите и распишитесь.
Добавьте к этому то восприятие, которое имеется у иранских политиков и дипломатов. Не в том вопрос, правы они или заблуждаются, но они так видят. Позиции Москвы на Кавказе и в Евразии в целом в Иране многие считают менее прочными, чем пять или десять лет назад. Не видеть это можно, но только полезно ли для настоящего дела? Риторический, впрочем, вопрос.
Очень полезно читать иранских авторов, историков и политологов. Московские конструкторы смыслов могут сколько угодно говорить о России сегодня как лидере Глобального Юга (если не здесь и сейчас, то потенциально).
Но их тегеранские коллеги считают несколько иначе. Россия (особенно в исторической ретроспективе) рассматривается как имперская наступательная держава.
Вспомним, что не кто иной, как Махмуд Ахмадинежад, жесткий оппонент Запада и консерватор, требовал компенсации за совместную «советско-британскую оккупацию» его страны.
И это еще не говоря про «конституционную революцию» начала ХХ века. Маркедонов восемь лет назад после выступления в Тегеранском университете имени имама Садыка (очень консервативном вузе, кстати) получил следующий комментарий:
«Да, мы хотим избавиться от американского гегемонизма и имперского доминирования. Но совсем не для того, чтобы заменить их на российские!»
Думаем, господа, крепко думаем! Полезное, доложу Вам, занятие, резюмирует Сергей Маркедонов.