На протяжении 20 лет в России был фактически запрещен неподконтрольный вторичный рынок электронной техники, высокотехнологичного оборудования, автомобилей, сервисного обслуживания и ремонта для неавторизованных дилеров и сервисных центров. Правообладатель товарного знака, которым маркирован товар, мог диктовать потребителю, где и как он должен ремонтировать свою вещь. Подобная абсурдная ситуация была обусловлена законодательными ограничениями, которые касались бизнеса, занимавшегося перепродажей и ремонтом товаров.
«Будто никакого права собственности на вещь при ее покупке у потребителя и вовсе не возникало», — отмечает в беседе с Forbes Ярослав Шицле, руководитель направления юридической фирмы «Рустам Курмаев и партнеры».
Российское законодательство до недавнего времени создавало парадоксальную реальность, например в области сервисного обслуживания электроники. Отремонтированный в местном неавторизованном сервисном центре гаджет могли счесть контрафактной продукцией, а исполнителя вашего заказа привлечь к ответственности за отсутствие согласия правообладателя на ремонт.
Отказ российских компаний от ремонта иностранной техники был продиктован так называемым принципом исчерпания права, который предполагает утрату правообладателем возможности контролировать дальнейшую судьбу ранее введенного им же в гражданский оборот товара. В отличие от некоторых других стран (включая с некоторыми оговорками США и Китай), где этот переход контроля происходит, по сути, в момент первой продажи, в России применяется принцип национального исчерпания права. Это означает, что исчерпание права происходит при первой продаже на территории России, независимо от того, был ли товар ранее продан за рубежом (статья 1487 ГК РФ).
Речи о праве российской компании заниматься собственным производством запасных деталей даже не велось, запрет на такую деятельность следовал из судебной практики.
В течение 20 лет применения принципа национального исчерпания права в России неоднократно возникала дискуссия о целесообразности его ограничения либо полной отмены. Сторонники сохранения этого принципа указывали на необходимость увеличения инвестиционной привлекательности и локализации зарубежного бизнеса в стране, а также на риск распространения контрафактной продукции без контроля правообладателей (прежде всего это мнение поддерживали иностранные компании и их официальные дистрибьюторы). Сторонники отмены принципа, в свою очередь, подчеркивали опасность монополизации рынка иностранным бизнесом (за эту идею выступала в том числе Антимонопольная служба).
Так или иначе, лоббирование сохранения национального исчерпания права в целях привлечения инвестиций привело к тому, что контроль за поставками товаров в Россию и вторичным рынком техники, оборудования и автомобилей перешел к иностранным правообладателям. Они определяли официальных дистрибьюторов, реселлеров и сервисные центры, чаще всего являющиеся их дочерними компаниями. В то же время российским компаниям запрещалось вести подобную деятельность под угрозой административного и уголовно-правового преследования.
Иностранные правообладатели в инициируемых ими спорах добились того, что судебная практика дошла до пугающих подходов. Суды начали применять термин «контрафакт» не только к поддельным товарам, но и к ранее бывшим в употреблении и отремонтированным без согласия правообладателя оригинальным товарам вне зависимости от того, вводился ли он в гражданский оборот на территории России. Получается, что суды стали считать, что ремонт бывшего в употреблении товара де-факто восстанавливает ранее утраченное право, что приводит к появлению на рынке новой вещи, маркированной товарным знаком без согласия правообладателя. Российские компании в таких спорах оказывались в безвыходном положении, при котором на них возлагалось бремя доказывания законности приобретения товара и нанесения на него товарных знаков самим правообладателем, что на практике не представлялось возможным.
Фактически сложившееся правоприменение многие годы внушало российскому бизнесу, что ему лучше даже не прикасаться к товарам иностранных брендов, чтобы не нарушить ненароком закон.
Подобный жесткий и бескомпромиссный подход привел к тому, что иностранные правообладатели через своих дилеров после продажи своего товара продолжали получать прибыль от сервисного обслуживания, поставки комплектующих. А в силу высокой стоимости ремонта фактически зачастую понуждал потребителя приобретать новый товар.
Также это вело к потере российским бизнесом важных компетенций. Российские компании лишились легальной возможности осуществлять сервисное обслуживание, ремонт и перепродажу товаров без согласия правообладателя, а значит, производить собственные комплектующие, уметь адаптировать программное обеспечение, учиться производить аналоги. В связи с уходом с российского рынка значительной части иностранных правообладателей в 2022 году потребители столкнулись с проблемой отсутствия авторизованных сервисных центров и даже рисковали потерять возможность использования своей собственности, как это случилось, например, с отключением российских дилеров BMW и Audi от обслуживания программного обеспечения.
Однако складывается впечатление, что одним из последствий активного санкционного противостояния стал пересмотр российскими судами подхода к этому вопросу, в том числе в контексте «параллельного импорта».
Российский бизнес задался вопросом о легальности осуществления сервисного обслуживания, ремонта и ввоза товаров без согласия правообладателя. Если вопрос о ввозе товаров был решен через приказ Минпромторга № 1532 о «параллельном импорте», то вопрос о сервисном обслуживании оставался открытым. Гарантий российскому бизнесу никто длительное время не давал.
Теперь же стоит осторожно предположить, что переломным моментом стало дело ООО «Центр дистрибьюции» против компании Apple, в котором суды встали на сторону российской компании, ввозившей и перепродававшей на территории России бывшие в употреблении смартфоны iPhone, прошедшие восстановительный ремонт. Первоначально Шереметьевская таможня задержала и изъяла партию товара.
Это решение таможни было признано незаконным, суды не только отказались привлекать реселлера к административной ответственности, но и сформировали достаточно важный подход, согласно которому ремонт вещи на ее оригинальность не влияет, к созданию новой вещи не приводит, не ухудшает потребительские характеристики, а значит, не может приводить к восстановлению исчерпанного права правообладателя.
Позиция компании Apple, настаивавшей на конфискации товара, была признана судами недобросовестной и направленной на подрыв экономической стабильности Российской Федерации.
С опорой на новую судебную практику российский бизнес, не авторизованный правообладателем, может, наконец, надеяться на открытие вторичного рынка высокотехнологичных товаров и получить «право на ремонт». Во многом негативный опыт монополизации рынка иностранными правообладателями должен стать уроком и побудить к развитию конкурентных отношений и наращиванию компетенций российского бизнеса как минимум в части ремонта высокотехнологичных изделий и производства собственных комплектующих.