На границе Грузии и Абхазии в Анаклии китайские инвесторы строят глубоководный порт. С другой стороны, Грузия стремится к восстановлению дипломатических отношений с Россией. Герой Абхазии и оппозиционер Леван Микаа в интервью «Апсны хабар» высказал мнение том, как эта ситуация скажется на Абхазии и какого курса надо придерживаться республике.
— Возобновления грузино-российских отношений не последует в ближайшее время, потому что в Грузии принят закон об «оккупированных территориях», и никаких предпосылок по отмене этого закона мы пока не наблюдаем. Отмена этого закона и восстановление дипотношений — это фактически признание Абхазии и Южной Осетии.
Почему, по моему мнению, Грузия не готова сегодня к этому. Грузинское общество продолжает жить в мифах о «восстановлении территориальной целостности». Они должны реально смотреть на сегодняшнюю геополитическую ситуацию на Южном Кавказе, но мы не видим такую тенденцию, поэтому никаких дипотношений в ближайшее время не будет.
Однако это не значит, что не будут развиваться экономические отношения. Грузия стала для России хабом по санкционным товарам, товарооборот очень большой, туризм развивается за счет российского туриста и сферу IT сильно подтянули российские релоканты. Поэтому экономические отношения будут развиваться, но дипотношений не предвидится.
Что касается строительства порта в Анаклии — это параллельная тема. Идет большой товарооборот между Европой и Китаем, большая часть этого товарооборота идет через Россию по железной дороге. Но сейчас создан параллельный маршрут — Китай — Казахстан, потом по Каспию на баржах в Баку. Там рассматриваются несколько веток — по железной дороге через Турцию — так называемый Зангезурский проход. Это одна ветка, которая рассматривается. Вторая ветка — из Баку в Грузию, в Анаклию, оттуда кораблями в Европу будут вывозиться китайские товары. Это путь, который пройдет, минуя Россию.
То есть, с одной стороны, Грузия налаживает экономические отношения, а с другой — прокладывает через свою территорию в обход России транспортную артерию, которая невыгодна России, потому что она идет мимо России. Вот такая реальность геополитическая.
Грузия в этом геополитическом поле определила себе место — она будет выстраивать равноудаленные взаимоотношения с Россией, экономические, но не дипломатические, а с Китаем у них стратегический союз. Грузия хочет играть роль хаба не только в сторону России, но и в сторону вообще всего Южного Кавказа, Китая.
Люди, которые считают, что Грузия может перехватить у Абхазии инициативу как стратегического союзника России, думаю, ошибаются. Грузия ведет политику исключительно в собственных интересах, не в интересах России. Выгодно им сегодня с Россией торговать — они торгуют, завтра усилится торговля с Китаем — они будут усиливать торговлю с Китаем.
— Вы не считаете, что Грузия начала разворот в сторону России?
— Не Грузия делает разворот, а Запад уходит из Южного Кавказа, влияние Запада уменьшается на Южном Кавказе. Это было видно по карабахской войне и вообще по ситуации вокруг Кавказа.
Многое, кстати, зависит от выборов в Соединенных Штатах. Все-таки Дональд Трамп сторонник невмешательства в другие дела, то есть он больше озабочен ситуацией в самой Америке. Поэтому в зоне интересов таких держав, как Китай, Россия, Турция, Иран влияние Запада и США будет уменьшаться. Ни в военно-стратегическом плане, ни в каком-то другом Грузии Запад сегодня не может особо в чем-то помочь и не будет вмешиваться в какие-то конфликтные ситуации, если у Грузии они возникнут. И вот она таким образом, мне кажется, лавирует. Грузия в культурном отношении хочет себя определять как часть Запада, но что касается именно геостратегических отношений — здесь она будет играть роль такого посредника между разными влиятельными силами, в первую очередь, наверное, Россией, Китаем, Турцией, Ираном.
— Вы считаете, нет такой перспективы, что на каком-то этапе Россия может либо отозвать признание Абхазии, либо побуждать Абхазию войти в состав Грузии ради более перспективной цели установить более тесные отношения с Грузией?
— Сегодня геополитическая реальность такова, что Абхазия как независимое государство, как государство, которое уже заняло в нашем регионе свое место, — это уже свершившийся факт. 30 лет — это тоже определенный срок существования независимого государства, оно прошло и блокаду, и много других сложностей. Я думаю, что это исключено. Все понимают, что выросло новое поколение в свободной стране. Здесь народ воспитан уже в духе независимости. Поэтому я думаю, что с политической точки зрения это невозможно.
Какие я вижу опасности и сложности. Абхазия вступает в новый мир, где международный капитал, олигархический капитал стал интересоваться Абхазией. И здесь самый главный вопрос в удержании ресурсов под контролем абхазского государства. В последнее время меня беспокоит, что то здесь, то там продаются участки земли. Если прибрежную полосу — самую перспективную для будущего Абхазии — разделят и продадут, мы даже не узнаем, кто стоит за тем или иным проектом коммерческим — настолько это скрыто — какие-то офшоры, за офшорами тоже офшоры, конечного бенефициара и не найдешь. Если брать 10, 15, 20 лет назад, такого интереса к Абхазии не было у инвесторов.
— Как должна вести себя Абхазия в складывающейся ситуации, руководство Абхазии? Какое место может занять Абхазия?
— Мы уже заняли исторически это место — мы с оружием в руках защитили свою Родину, и за это мы заплатили очень большую цену. Пересмотр этого места уже невозможен.
Мне кажется, здесь самое главное — укреплять наши завоевания, наш суверенитет. Если взять пример России — Владимир Владимирович Путин — каким образом он защищает свои национальные интересы, в экономическом плане, в политическом плане — разве это не пример. Много соблазнов переложить ответственность на каких-то инвесторов. Да, сейчас у нас популярно — давайте позовем инвесторов, они нас и защитят, и накормят, и напоят. Я хочу предупредить всех, что бесплатно сыр бывает только в мышеловке… Здесь самое главное развивать экономику, первым долгом малый, средний бизнес, внутреннего инвестора.
— Как Абхазия может быть вписана в этот внешнеполитический контур, те взаимоотношения, которые могут выстраиваться между Грузией и Россией, может быть, в какие-то транзитные потоки?
— Я бы не привязывал транзит и развитие экономики. Транзит у нас может развиваться через порты и на Северный Кавказ, это транзитный коридор, который с древнейших времен существовал, но к сожалению, сегодня не работает — нет дороги, нет инфраструктуры. Что касается транзита в сторону Грузии — это уже исключительно политический вопрос. Если транзит пойдет по территории Абхазии через Грузию и так далее, — это фактически косвенное признание Абхазии. Грузия сегодня не готова к тому, чтобы признавать Абхазию, поэтому они будут максимально стремиться блокировать этот транзит. Мне кажется, это направление сегодня не будет развиваться в силу вот этих политических причин.
Что касается развития — сегодня глобализация другими путями идет — через информацию, через интернет, через образование. В это направление надо, значит, и вкладываться. Нам нужно эти направления развивать, здесь, мне кажется, нет никаких преград для того, чтобы развиваться. И здесь тоже есть два направления. Первое — это, отказываясь от собственных корней, интегрироваться в это пространство. Второе — не отказываясь от собственных корней, на базе своей традиционной культуры развивать эти направления. Кстати, и азиатские страны пошли по этому пути. Китай, Япония и Южная Корея — они развиваются именно на базе собственных ценностей, им это удалось. Надо воспользоваться этими примерами и двигаться в этом направлении.