По словам отца Второй Германской империи Отто фон Бисмарка, «политика есть искусство возможного». В то же время, как считает чешский писатель и государственный деятель Вацлав Гавел, «политика не есть искусство возможного; политика — искусство невозможного». В данном контексте особняком стоит Китай — «цивилизация, притворяющаяся государством».
Многовековой опыт тонкого политического и военного искусства, колоссальный экономический рост и стремление переформатирования экономической глобализации «по-китайски» — Пекин зачастую представляется своего рода таинственным и непредсказуемым феноменом на мировой арене. Каково значение XX съезда Китайской коммунистической партии? Понимаем ли мы истинные цели Пекина? Каким может быть будущее наших отношений с Китаем? Об этом корреспондент EADaily поговорил со специалистом в сфере экономики Китая и стран Юго-Восточной Азии, ТНК и глобализации кандидатом экономических наук, доцентом кафедры мировой экономики МГИМО (У) МИД России Денисом Борисовичем Калашниковым.
— Денис Борисович, мировые СМИ с особым вниманием освещали XX съезд Китайской коммунистической партии (КПК). Более того, некоторые эксперты гадали о том, останется ли Си Цзиньпин генеральным секретарем ЦК КПК и председателем КНР. Как вы оцениваете итоги данного съезда?
— Без преувеличения можно сказать, что процессы социально-экономического развития Китая влияют на все страны и все сферы мировой экономики, что и сделало съезд КПК центром внимания мировой общественности. Съезд определяет общие цели и векторы развития общества на очередные 5 лет, на основе которых детализируются планы внутренней и внешней политики, в т. ч. экономической. В Китае, как и в большинстве развитых стран, рыночная экономика является инструментом решения задач общественного развития и геополитической экспансии. Рыночные субъекты (в Китае наблюдается ускоренный рост частного бизнеса и числа миллиардеров, компаний, использующих офшорные схемы работы) принимают решения по максимизации прибыли, но в рамках «тонких настроек» государственной налогово-бюджетной, финансово-кредитной, научно-технической и промышленной политики. Итоги съезда продемонстрировали предсказуемость и последовательность китайской политики и поэтому подают позитивные сигналы мировой экономике, способствуют ее стабильности.
Китай добился грандиозных успехов в развитии науки и промышленности, обеспечил быстрый рост благосостояния всех членов общества, вводит передовые практики социального страхования и защиты окружающей среды. Казалось бы, с такими достижениями доклады и материалы съезда должны представлять собой хвалебные оды. Однако, следуя традициям самокритики, на съезде КПК был обозначен широкий спектр недостатков и неблагоприятных факторов экономического развития. В этом проявляется китайская мудрость, ведь решение проблемы начинается с осознания и признания ее существования.
— Китай на официальном уровне заявляет о своем желании «всеобщего процветания и развития» и «мира во всем мире», чему, по замыслу архитекторов китайской политики, должен служить знаменитый проект «Один пояс — один путь» (ОПОП), который ряд аналитиков рассматривает как инструмент ползучей экономической экспансии Пекина, приводя в пример страны Африки. На ваш взгляд, каковы реальные мотивы и амбиции китайской политики в современном мире?
— Важно понимать, что главная цель проекта ОПОП — внутренняя и заключается она в модернизации китайского общества, обеспечении гражданам Китая высочайших по мировым меркам доходов, переходе к экономике знаний и развитого человеческого капитала, создающей высочайшую добавленную стоимость и инновации. В результате, как обоснованно заявляет КПК, уже к 2049 году, 100-летию образования КНР, она станет мировым политическим, военным, технологическим и экономическим лидером. Для достижения этой цели Китаю необходимо переместить рабочую силу, условно говоря, из заводских цехов в офисы, и в Китае уже действует программа переобучения сотен миллионов человек на специальности, требующие более высокой квалификации. В развитых странах большая часть занятых сосредоточена в сфере услуг, и именно трансформация отраслевой структуры ядра китайской экономики от сборочных производств к разработке промышленного дизайна и маркетинговых стратегий, финансово-страховому обслуживанию и другим высокодоходным областям позволит обеспечить высокие доходы и занятым в обслуживающих отраслях, таких как образование, здравоохранение, транспорт, общественное питание и др.
А «мировую фабрику», выполняющую операции, создающие небольшую добавленную стоимость, запланировано вынести в менее развитые страны. Причем вынести так, чтобы сохранить контроль через права собственности (прямые инвестиции), торговые марки и доступ на китайский рынок, используемые оборудование и технологии, кредитную задолженность. Этим и занимается внешняя составляющая инициативы ОПОП — строительство за рубежом транспортно-логистической, энергетической, информационно-коммуникационной и финансово-расчетной инфраструктуры для связи участвующих в проекте стран в единый рынок и в единую систему разделения труда, управление которыми осуществляют китайские компании. Естественно, для этого Китаю нужен мир во всем мире. Участники инициативы ОПОП попадают в несимметричную чрезвычайную зависимость от Китая, но если они находятся на аграрной или аграрно-индустриальной стадии развития, то одновременно они получают уникальные возможности социально-экономического развития. Учитывая, что таких стран в мире подавляющее большинство, около 140, то Китай, действительно, предложил проект всеобщего процветания и развития. Но странам более высокого или подобного уровня развития реализация проекта ОПОП несет сужение рынков и ограничение геополитического потенциала.
— Сегодня Китай считается ключевым торгово-экономическим и политическим партнером России, которая стремится к выстраиванию прагматичных и взаимовыгодных связей с Пекином. Не отрицая все достижения в двусторонних отношениях, какие трудности и препятствия имеются в диалоге между Россией и Китаем?
— Российско-китайские экономические отношения развиваются высокими темпами по всем направлениям. Не так давно ставилась задача довести объем взаимной торговли до $ 100 млрд, и по итогам 2021 г. мы достигли величины оборота $ 147 млрд, а по итогам 2022 г. есть все возможности достичь объема торговли в $ 200 млрд. Китайские госкорпорации и институты развития стали крупными инвесторами масштабных проектов «Ямал СПГ», «Арктик СПГ», нефтехимических проектов корпорации СИБУР и т. д. По заявлению МИД России, по состоянию на июль 2022 г. Россия и Китай работали над 79 совместными инвестиционными проектами стоимостью более $ 160 млрд.
Однако вызывает беспокойство отраслевая структура российско-китайских отношений, которая практически не изменяется по мере роста объемов. Так, до 68% российского экспорта составляет минеральное топливо, доля сырья и примитивной продукции на его основе достигает 99%, а продукция машиностроения составляет всего 0,7%. В импорте из Китая преобладают машины и оборудование (53%) и другая обработанная продукция. Для стран, между которыми развиваются равноправные отношения, обычно характерна симметричная торговля промежуточной продукцией. Условно говоря, запчасти КамАЗа в обмен на запчасти «Юйтун», электронные компоненты для телевизоров в обмен на компоненты для смартфонов. Нефть и газ, сколько бы они ни стоили, являются легко заменяемым и самым низшим звеном производственно-технологических цепочек, на котором Китай создает основную массу добавленной стоимости.
Аналогично китайских инвесторов в первую очередь интересуют разработка месторождений природных ресурсов и сельское хозяйство для последующих поставок продукции в Китай. Важно понимать, что такие инвестиции не увеличивают, а уменьшают энергетическую и продовольственную зависимость Китая от России, так как ведут к импорту Китаем не российской, а «своей» же продукции. Значительная добавленная стоимость создается оптовой и розничной торговлей. Рост числа китайских оптовых логистических центров и розничных интернет-продаж разоряет российских предпринимателей и перераспределяет добавленную стоимость, традиционно создававшуюся отечественным бизнесом, в пользу Китая.
Еще одной проблемой является игнорирование Китаем ЕАЭС, с каждым членом которого он строит двусторонние нетранспарентные отношения «всестороннего стратегического партнерства». Предоставляя участникам ЕАЭС более выгодные, чем российские, торговые, инвестиционные и кредитные условия, Китай фактически блокирует интеграционные процессы вокруг России и ее способность быть центром региональной интеграции.
— Безусловно, в фокусе сегодняшней внешней политики России находится украинский кризис. С учетом нынешней конфигурации, каким образом вы оцениваете позицию Китая в рамках специальной военной операции (СВО)?
— Будучи экономистом, не могу оценивать военно-политические аспекты СВО. Для оценки экономического смысла происходящего необходимо выйти за рамки двусторонних отношений на уровень глобальной экономики.
После распада СССР возник однополярный экономический мир с коллективным Западом в центре, Китаем и рядом стран в качестве его индустриального придатка и большинства стран мира, включая Россию, в качестве сырьевого придатка. Запад нужно считать одним полюсом, так как в его основе лежат единый рынок, единая валютная система и совместный технологический и промышленный суверенитет. Доля Запада в мировой экономике достигала 46%, Китай, Индия и Россия занимали по 3−4%. К 2021 г. доля Запада уменьшилась до 34%, доля Китая составила 19%, Индии — 7%, России — 3%. Согласно теории длинных 50-летних циклов Кондратьева, концепции технологических укладов академика Глазьева, примерно в 20-е и 70-е годы каждого века начинаются новый цикл и уклад. Именно в такие моменты на планете происходили расширение или смена списка мировых лидеров на следующие 50 лет. Как правило, старый лидер (в настоящее время Запад) пытается всеми способами, вплоть до военных конфликтов, удержать свою гегемонию и ослабить потенциального лидера. Новый лидер, часто раньше своих планов, благодаря новым технологиям, идеологии, общественной модели становится победителем.
Среди всех экономик мира на сегодняшний день только Китай соответствует всем характеристикам нового мирового экономического лидера, в т. ч. строит новейшую модель общества. С такой точки зрения глобальный смысл СВО заключается в попытке Запада отстоять однополярный мир, а Китая — создать биполярный мир (Запад и Китай). Достижение целей СВО не изменит функциональной роли России в глобальной экономике, а всего лишь перенаправит поток ее ресурсов в контролируемые Китаем производственные цепочки в странах Востока. Причем на китайских условиях, так как отношения с Западом разрываются, а размер других экономик Востока слишком мал, чтобы осуществить диверсификацию.
На следующем этапе Китай постарается распространить на Россию свой план ОПОП, т. е. осуществить модернизацию инфраструктуры и реиндустриализацию на основе китайских стандартов, технологий, оборудования и связанных кредитов. Это будет означать повышение места России в глобальной экономике до уровня индустриального придатка и поддержания уровня жизни не ниже текущего, но сделает невостребованными национальные науку и технологии. Для превращения в мировой экономический полюс российская экономическая политика должна стать «искусством невозможного», разработать привлекательный для населения и бизнеса мобилизационный план развития с опорой на национальные науку, технологию и финансы.