Как говорила Индира Ганди, «история — лучший учитель, у которого самые плохие ученики». Вся история развития международных отношений как неразрывной части эволюции всего человечества говорит о необходимости реалистичного и прагматичного подхода в духе классического реализма времен Фукидида, Никколо Макиавелли, Эдуарда Карра и Генри Киссинджера. Сегодня международные отношения проходят своего рода стресс-тест, что наиболее ярко проявляется в отношениях между Россией, выступающей одним из локомотивов и драйверов многополярного мира, и коллективным Западом во главе с США, выступающим за западоцентризм при диктате Вашингтона. Является ли проведение специальной военной операции на Украине «жестом отчаяния» со стороны России? Каково будущее наших отношений с Западом? Какие риски могут ожидать Россию на Востоке? Каково будущее дипломатии?
Об этом мы поговорили с заместителем председателя Совета молодых дипломатов МИД России, доцентом кафедры дипломатии и кафедры регионального управления и национальной политики МГИМО (У) МИД России кандидатом исторических наук Александром Бобровым (ТК «Дипломатия в большом мире»).
— Александр Кириллович, сегодня в экспертной среде нередко можно встретить непопулярное мнение о том, что сегодняшние события на Украине и факт того, что нашей стране пришлось прибегнуть к проведению специальной военной операции, свидетельствуют о провале нашей внешней политики. Как вы считаете, является ли справедливой такая оценка? Были ли у России альтернативные варианты?
— Я совершенно не согласен с тезисом о том, что начало СВО — это провал внешней политики России, скорее это результат деградации европейской архитектуры безопасности, где на протяжении очень долгого времени Российская Федерация пыталась политико-дипломатическими методами решить возникшую проблему. Если мы посмотрим на то, как в целом развивалась динамика событий не только в последние восемь лет, но и последние тридцать, то станет очевидно, как авторы и «зачинщики» всего того, что происходило на Украине, пытались воспользоваться тем стратегическим вакуумом, который возник в Европе после распада Советского Союза.
Опять же наша страна на протяжении долгих лет выступала главным «политическим голубем», так как Москва последовательно выступала за решение любых возникающих конфликтов политико-дипломатическими мерами. Напомним, сразу после распада СССР Россия выстраивала кооперативные отношения с НАТО, мы участвовали в «Партнерстве ради мира», в Совете Россия — НАТО, Основополагающем акте 1997 года, Римской декларации 2002 года, что должно было внести вклад в формирование конструктивных и стабильных отношений между Москвой и Брюсселем. Но уже тогда, в конце 1990-х — начале 2000-х годов, мы наблюдали откровенно антироссийские действия, помимо расширения НАТО на восток, несмотря на договоренности конца 1980-х годов при объединении Германии, выход НАТО к границам России в 2004 году.
Стоит вспомнить и ситуационный третий тур на Украине, когда откровенно наглым способом страны Запада пытались расшатать внутреннюю ситуацию на Украине, не дав победить Виктору Януковичу во втором туре, пролоббировав организацию неконституционного третьего. Уже тогда стало ясно, что «мины замедленного действия», которые были заложены под основание нового однополярного мира, воцарившегося после развала Советского Союза, нуждались в решении. Безусловно, внутренняя ситуация на Украине могла считаться подобной «миной замедленного действия», однако это не означало, что ситуация может деградировать настолько, насколько мы видим сегодня. То есть еще в 2014 году, даже если мы принимаем во внимание неконституционный переворот, который был проведен в нарушение международных гарантий, парафированных представителями Франции, Германии и Польши, дальнейшие действия Киева приводят к отторжению собственных граждан в Крыму и на юго-востоке страны и фактической гражданской войне. Но даже в этой ситуации Москва до конца надеялась на политико-дипломатические методы регулирования. Напомню, именно Россия высказывалась за урегулирование конфликта на базе Минских соглашений, которые были закреплены соответствующими резолюциями Совета Безопасности ООН. Фактически все несли равную ответственность за то, чтобы эти договоренности были имплементированы. Но, к сожалению, было понятно, что ни Петр Порошенко, ни тем более Владимир Зеленский не готовы выполнять взятые на себя перед международным сообществом обязательства.
Опять же, в конце 2021 года Россия выступила с проектами гарантий безопасности, которые мы продвигали на различных площадках, как в рамках двусторонних отношений с США, так и с НАТО и ОБСЕ. Апеллируя к европейской и мировой общественности, Москва последовательно призывала к мирному и политико-дипломатическому урегулированию возникших конфликтов и противоречий, однако, к сожалению, мы не были услышаны. В этой связи признание независимости ДНР и ЛНР и начало спецоперации на Украине стали логичным и закономерным следствием данных процессов. Воссоединение же территорий ДНР, ЛНР, Херсонской и Запорожской областей с Россией стало ответом на настоящее отчаяние людей, которые на протяжении последних восьми лет находились под жесточайшими обстрелами.
Возникает вопрос: что же еще следовало сделать России с исторической точки зрения, чтобы не допустить дальнейшей деградации ситуации? В данном контексте нельзя позавидовать ни министру иностранных дел Сергею Лаврову, ни нашим дипломатам, потому что им действительно катастрофически сложно работать со столь «глухими» дипломатическими партнерами.
— Вы заявили, что Россия на протяжении долгих лет выступала в роли своего рода дипломатического голубя. Как мы знаем, если существуют «голуби», то непременно рядом с ними будут и «ястребы». В нынешних условиях многие эксперты окрестили историческое выступление президента России Владимира Путина 30 сентября новой внешнеполитической доктриной России, содержащей дух антиамериканизма и антиколониализма. Как вы можете прокомментировать подобные оценки?
— Порой не всегда можно до конца понять тех экспертов, которые считают, что Владимир Владимирович 30 сентября провозгласил какую-либо совершенно новую доктрину. Как известно, президент России является деятелем, не меняющим свою позицию в зависимости от политической конъюнктуры. Поэтому многое из того, о чем он говорил в 2001 году в немецком бундестаге и в 2007 году (Мюнхенская речь), начало сбываться. Это обусловлено тем, что, в отличие от политиканов, мотивированных сиюминутными политическими целями, он является настоящим государственным деятелем и лидером, исторической фигурой, мыслящей категориями десятилетий.
И я не могу сказать, что он впервые, только сейчас выступил с тезисами против однополярного американоцентричного мира и его издержках для России и всех других государств. Не впервые президент говорил и о необходимости построения полицентричного миропорядка, основанного на кооперативных началах, о недопустимости позиции силы в отношениях с такими древними цивилизациями, как Китай, Индия, страны Ближнего и Среднего Востока, несмотря на то, что для США привычно наличие «ведущего» и «ведомых» в международных делах. То есть все эти мысли не просто уже ранее неоднократно высказывались президентом, но и буквально витают в воздухе и очевидны для всех. Просто необходимо было более акцентированно это выразить.
При этом, напомню, западные СМИ безосновательно распространяли тезисы о том, что день подписания акта о вхождении новых областей в состав России станет днем объявления войны Украине, чего не случилось. Предпринимались попытки демонизации личности президента, обвинения России в том, чего она никогда не делала. Поэтому я считаю, что подобного рода экспертные оценки в корне неверны. На мой взгляд, для того чтобы правильно понять цели России на международной арене и что она хочет донести до международного сообщества, нельзя смотреть на какие-либо выступления по отдельности, в вакууме — необходимо обратить внимание на совокупность обстоятельств в исторической хронологии. Тогда многое становится ясно.
— В данном контексте, как вы считаете, каким образом нашей стране следует выстраивать отношения с коллективным Западом во главе с США, которые открыто выступают в роли «ястребов»? Как заявляли президент и министр иностранных дел, Запад не раз обманывал Россию, как то было и ранее в нашей истории. Каким тогда может быть будущее наших отношений с Западом? Будут ли это отношения, основанные на холодном расчете и прагматизме?
— Для того чтобы выстраивать прагматичные отношения с руководством стран Евро-Атлантического региона, нужно, чтобы этот самый прагматизм воцарился с обеих сторон. Мы не видим прагматизма ни в европейских столицах, ни в Вашингтоне. Фактически речь идет о том, что они выстраивают высокоидеологизированную внешнюю политику и очень часто «стреляют себе в ногу». Мне иначе не объяснить смысл их диверсии на «Северном потоке», так как этот проект отвечал энергетическим интересам и России, и Европы.
И бенефициар данной ситуации один — это Соединенные Штаты, активно продвигающие свой сжиженный природный газ (СПГ) на европейские рынки. Однако это был очень хороший повод задуматься о перспективах отношений Запада с Россией. Пока и в Вашингтоне, и в европейских столицах бытует мнение, что с Москвой невозможно говорить, пока президентом является Владимир Путин, мы так и будем наблюдать всевозможные русофобские акции, которые бьют в том числе по интересам самой Европы.
Мне бы очень хотелось, чтобы прагматизм и реализм среди западных политических элит восторжествовали, а страны Запада возглавляли деятели масштаба Генри Киссинджера, которые могут просчитывать свои дальнейшие действия, четко понимать собственные национальные интересы и интересы России, а также посредством дипломатии и искусства компромисса уметь договариваться. К сожалению, сегодня я этого не вижу.
— Вы справедливо упомянули о необходимости уважения в международных делах в отношении древних цивилизаций Китая, Индии, стран Ближнего и Среднего Востока и других. Россия всегда последовательно продвигала данный подход в своей внешней политике. Давайте вспомним, что еще в 2009 году бывший президент США Барак Обама провозгласил политику «поворота на Азию» (pivot to Asia). Сегодня, в условиях фактической заморозки наших отношений с Западом, многие стали говорить о жизненной необходимости нашего «разворота на Восток», который понимается у нас глобальнее, включая и Азиатско-Тихоокеанский регион, и Ближний и Средний Восток, и Африку, и Латинскую Америку. К примеру, наш «заклятый друг» Турция проводит спорную политику в Центральной Азии и Закавказье, при этом баланс интересов и реализм, о котором вы говорите, в отношениях между Москвой и Анкарой отчетливо проявляются. Индия, Китай, Иран также выстраивают политику, опираясь сугубо на собственные интересы. Как вы считаете, какие риски и угрозы могут нас ожидать на глобальном «восточном» фланге российской внешней политики?
— Меня несколько удивляет, что некоторые эксперты только сейчас задумались о необходимости «разворота на Восток», притом что этот процесс Россия запустила еще с конца 1990-х годов, а сам термин «разворот России на Восток» закрепился в наших стратегических документах еще в конце 2000-х — начале 2010-х годов. Поэтому об этом географическом императиве наше руководство думает уже не один год, и это никак не связано с проведением специальной военной операции или санкциями, под которыми мы находимся как минимум восемь лет, а фактически и дольше. Достаточно вспомнить пресловутые поправки Джексона — Вэника (поправка 1974 года к закону о торговле США, ограничивающая торговлю со странами, препятствующими эмиграции, в частности из СССР. — EADaily), которые затем были де-факто заменены «актом Магнитского» 2012 года.
Действительно, Азиатско-Тихоокеанский регион, Ближний Восток — это очень сложные, конфликтогенные регионы, полные антагонистических противоречий. Но опять же в этом и заключается искусство дипломатии — в выстраивании равноприближенных или равноудаленных отношений с разными центрами силы. К примеру, вы упомянули Турцию. Я полностью согласен с тем, что это наш абсолютно «непримиримый друг» или «партнер», с которым у нас было множество всевозможных конфликтов на протяжении всей истории. Но это не означает, что мы не можем сесть за стол переговоров и договариваться друг с другом.
И в данном контексте наши отношения с Анкарой намного более продуктивные и конструктивные, чем, например, с той же Северной Европой, с которой мы очень мало воевали, если не брать XVII—XIX вв. Более того, можно вспомнить историю XX века и современность, когда Швеция и Финляндия являлись нейтральными странами. Ярчайшим примером является Дания, с которой Россия не вела каких-либо войн, в отличие от той же Турции. Однако насколько сложно сегодня нам с ними договариваться в силу идеологизации их позиции и действий, которые противоречат их собственным национальным интересам и традиционным внешнеполитическим доктринам.
Поэтому дипломатия и позволяет нам находить общий язык со столь непростыми и самыми разными партнерами, как Турция и другие страны Ближнего Востока. Обратите внимание, как сейчас развиваются отношения с Саудовской Аравией, что было абсолютно немыслимо во времена холодной войны. Мы продолжаем развивать привилегированное стратегическое партнерство с Индией, Китаем. Сегодня крепнет Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), которая является настоящим форумом нового, XXI века, закрепляющим ключевые дипломатические принципы суверенного равенства и взаимоуважения. Как выстраиваются наши отношения со странами постсоветского пространства, несмотря на, безусловно, имеющиеся сложности. Тем не менее это действительно взаимоотношения будущего.
Я очень надеюсь на то, что подобного рода двусторонние и многосторонние треки станут эталоном дипломатии будущего, которые многие другие центры силы тоже будут использовать в своем внешнеполитическом арсенале. Ведь, как вы понимаете, Евразией всё не ограничивается. Мы видим очень непростую стратегическую ситуацию в отношениях между США и странами Латинской Америки, мы наблюдаем за настоящей схваткой за ресурсы Африки. Поэтому необходимо уметь договариваться — в первую очередь абсолютно разным центрам силы этого нового многополярного мира. По моему мнению, очень хорошим знаком является то, что не только наши руководители, но и многие аналитики начали задумываться о необходимости смотреть на мир не только сквозь призму западоцентризма: наш мир великолепен, многообразен и потому интересен. Для всех тех, кто занимается сейчас международными отношениями, наступило золотое время, ведь есть четкое понимание того, зачем этой наукой вообще нужно заниматься как в теоретическом, так и в практическом плане.