Обзор политической ситуации в Израиле, подготовленный журналистом Габи Вольфсоном, опубликовала редакция NEWSru.co.il.
В начале этой недели премьер-министр Нафтали Беннет выступил на пресс-конференции. Это была именно пресс-конференция, когда после речи премьера журналисты получили возможность задавать вопросы. Отвечал на них Беннет, правда, в классическом стиле политика: говорил то, что хотел, совершенно не обязательно в связи с вопросом. Но отвечал. Это было единственное отличие его выступления от выступлений Биньямина Нетаньяху. В остальном же, это была в точности речь бывшего премьер-министра Израиля. Выступление началось в 8 вечера, под выпуск новостей. Беннет говорил о коронавирусе, о необходимости вакцинации, о важности дисциплины и соблюдения распоряжений минздрава. Даже пример, приведенный Беннетом (девочка, вовремя не привившаяся и тяжело переболевшая коронавирусом), как будто был взят из учебника риторики, составленного Нетаньяху. Беннет повторил, что его задача сохранить экономику функционирующей, посоветовал гражданам постараться работать из дома, уклончиво и неконкретно ответил на вопросы журналистов, и встреча закончилась.
В этом выступлении настолько не было информативного или какого-либо иного содержания, что многие задались вопросом, зачем Беннет вообще созвал эту пресс-конференцию. Ответ — возможно частичный, возможно случайный — поступил через два дня, когда телеканал «Решет» опубликовал опрос, проведенный Камилем Фуксом. В данном опросе партия «Ямина» впервые совершила скачок с 5−6 к 9 мандатам. Это лучший показатель партии, которую возглавляет премьер-министр Беннет, за последние полгода. Трудно делать далеко идущие выводы на основании одного опроса, однако в окружении Беннета убеждены, что речь идет об изменении тенденции. Стоит отметить, что результаты опроса были опубликованы еще до того, как кабинет министров по борьбе с коронавирусом принял свои последние решения: о «зеленых» и «фиолетовых» стандартах в торговых центрах, о переводе части школьников на дистанционное обучение и о новых «красных» государствах.
Говоря об опросе «Решет», нельзя не обратить внимание и на неожиданный рывок партии «Тиква Хадаша», которой по этому опросу впервые за долгое время удается преодолеть электоральный барьер. Это притом, что министр просвещения Ифат Шаша-Битон, представитель «Тиква Хадаша», остается едва ли не главной контроверсальной фигурой в нынешнем правительстве. Ее позиция в отношении вакцинации в школах совпадает с мнением некоторых активистов родительских комитетов, требующих, чтобы детей прививали вне стен учебных заведений, однако в целом ее позиция выглядит как попытка заработать очки популистскими методами. При этом в жертву приносится — эффективность борьбы с коронавирусом. Процент привитых школьников остается крайне низким, Шаша-Битон, если не виновата напрямую в таком промежуточном результате, то очевидно не прикладывает достаточных усилий для того, чтобы этот результат изменить. И тем не менее, «Тиква Хадаша» приподняла голову над электоральным барьером. Надолго ли? Увидим.
Нафтали Беннет, мягко говоря, не симпатизирует министру просвещения. Между ними были и открытые конфликты, царит взаимная подозрительность, и люди, которые знакомы с происходящим в коридорах Кнессета, утверждают, что премьер-министр был бы рад смене фигуры в кресле министра просвещения. «Шаша-Битон превратилась в обузу для всего правительства», — говорят многие в окружении Беннета. Однако премьер-министр, имеющий шесть мандатов, и опирающийся на коалицию из 61 мандата, лишен свободы персонального маневра. И дело не только в том, что Шашу-Битон поддерживает (по крайней мере, на словах) глава ее партии Гидеон Саар. Дело еще и в том, что увольнение любого министра, увеличивает ровно на одного число депутатов, желающих свести счеты с нынешней коалицией в целом и с Нафтали Беннетом в частности. Премьер-министр не может себе этого позволить.
Слабая, а по сути отсутствующая политическая опора у Беннета дает о себе знать не только в ходе дискуссий о коронавирусе. Ситуация в сфере безопасности грозит поставить Беннета в ситуацию конфликта не внутри правительства (там вялотекущий кризис по самым разным поводам остается в силе), а со своими избирателями. Убийство Иегуды Диментмана вернуло на повестку дня противоречие, с которым сталкивается любой премьер-министр от национального лагеря. Ему приходится маневрировать между своими избирателями, а зачастую и своей идеологией, с одной стороны и внешне или внутриполитическими ограничениями с другой. Наиболее естественным шагом для главы партии «Ямина», бывшего главы Совета поселений Нафтали Беннета, было бы легализовать деятельность йешивы на том месте, где ранее находился поселок Хомеш. Премьер-министр Нафтали Беннет не может сделать этого, так как закон о размежевании никто не отменял и тем более никто не отменял давления со стороны США. На этой неделе телеканал «Решет» сообщил, что президент Джо Байден демонстративно не ответил на телефонный звонок премьер-министра Беннета. Согласно информации, источник которой неизвестен и очень может быть, что он находится в канцелярии премьер-министра, возмущение Байдена вызвал отказ Беннета согласиться на прекращение строительства в Иудее и Самарии и на замораживании проекта строительства квартала Атарот. По вопросу об Атароте гнев Байдена, если таковой вообще имеет место, не обоснован, так как Беннет давно отдал распоряжение не продвигать этот проект. Но такого рода публикация безусловно на руку премьер-министру. Это дает возможность ему более наглядно и убедительно объяснить своим избирателям, почему, например, он не может гарантировать спасения йешивы Хомеш. «Премьер-министр делает все от него зависящее, но гарантировать ничего не может», — сказал в интервью «Кан РЭКА» депутат Кнессета Йом-Тов Кальфон («Ямина»).
Политические конкуренты Беннета не упускают возможности разыграть «идеологическую» карту. Бецалель Смотрич принял участие в марше правых активистов в Хомеш. Борьба за йешиву на месте поселка, разрушенного 16 лет назад, и недалеко от места теракта, совершенного неделю назад, имеет и очевидные политические аспекты.
В то время как Беннет ищет выход из крайне сложного политико-идеологического тупика, глава «Еш Атид» Яир Лапид одержал на этой неделе победу на несостоявшихся выборах главы партии. Несостоявшихся, так как в «Еш Атид» не нашлось никого, пожелавшего баллотироваться против Лапида, и он был объявлен победителем. Однако, если есть победы, которые опаснее любого поражения, это одна из них. Еще до выборов в Кнессет 24-го созыва тогдашний депутат от «Еш Атид» Офер Шелах потребовал проведения в партии праймериз. Лапид мог легко победить на этих праймериз, обеспечив себе место лидера, а партии — имидж хоть немного, но демократической структуры. Вместо этого он отклонил требование Шелаха, выдавил его из партии, а сейчас не нашел никого, кто захотел бы даже попытаться бросить ему вызов. Даже в Сирии у Асада есть формальные конкуренты. У Лапида — не нашлось.
В «Ликуде» проблема обратная. Там есть множество кандидатов на пост человека, который судя по всему, никуда не собирается уходить. Биньямин Нетаньяху все яснее дает понять, что слухи о его политической смерти были явно преувеличены. Намерение Нетаньяху сохранить свои позиции отразилось и в его попытке удалить из партии так называемых «Новых ликудников» (оппозиционную к нему группу более центристски-либерального толка) и в прямых выпадах в сторону депутата Исраэля Каца. Нетаньяху ведет себя как лидер, который чувствует, что в партии зреют зерна бунта, и он совершенно не хочет пассивно ожидать, когда эти зерна дадут плоды.
Один из ближайших политических партнеров Нетаньяху — глава партии ШАС Арье Дери — подписал досудебную сделку. То, что началось более семи лет назад как крупный коррупционный скандал, в центре которого находился Дери, заканчивается очень скромной досудебной сделкой. Наиболее интересным с точки зрения политической системы моментом является право, которое сохранил за собой Дери — вернуться в политику в любой момент. Отсутствие пометки «калон» («позорные преступления»), которая закрыла бы Дери дорогу в политику на семь лет, делает нынешнего главу ШАС потенциальным депутатом и даже министром. Еще одно дело, начинавшееся с громких заголовков, заканчивается тихо и скудно. Можно предположить, что на выборах в Кнессет 25-го созыва нас ждет новая версия кампании הוא זכאי («Он невиновен»).
В ближайшие дни правительству предстоит решать вопрос о введении ограничений на проведение массовых мероприятий. Одним из наиболее острых противников этого шага является министр финансов Авигдор Либерман. Любой удар по бизнесам — это почти всегда компенсации, то есть то, чего главы Минфина всеми силами стараются избежать. Одновременно Либерман выполняет роль политического посредника между министром внутренних дел Айелет Шакед и партией РААМ в бесконечной саге вокруг закона об электричестве. Именно Либерман инициировал проведение встречи между Шакед и Уалидом Тахой, которая закончилась согласием продолжать переговоры. Как уже многократно говорилось, никто в этой коалиции не торопится на избирательные участки. И если нужно, то глава НДИ готов играть роль «политического оператора» в этой крайне сложной коалиции.
И последнее. Глава партии РААМ Мансур Аббас заявил на этой неделе, что Израиль — это еврейское государство. «Хотим мы этого или нет, нравится нам это или нет, Израиль еврейское государство и таким оно останется», — заявил он. Даже если это заявление сделано с политическими целями, его невозможно будет стереть из коллективной памяти. Глава арабской партии, глава исламского движения признал Израиль еврейским государством и фактически отказался от намерения изменить его характер. Идея превращения Израиля в бесформенное, бессодержательное государство «всех граждан» получило серьезный удар. (newsru.co.il)
Портал 9tv.co.il опубликовал аналитическую статью французского журналиста Ива Маму, в переводе Александра Непомнящего, под заголовком «Потенциальный президент Франции Эрик Земмур — „еврей-антисемит“ или здравомыслящий человек?»
Слух о том, что еврей, делающий расистские и антисемитские заявления, становится кандидатом на президентских выборах во Франции, которые состоятся весной 2022 года, разлетелся по всему миру.
О, хуже того, пошли слухи о том, что этот якобы расист и антисемит, да при этом еще и еврей Эрик Земмур пользуется серьезной поддержкой в опросах общественного мнения, прогнозирующих именно его как вполне возможного кандидата во втором туре против нынешнего президента Франции Эммануэля Макрона.
Черт побери! Как такое вообще могло случиться? Разве Земмур и впрямь расист? Неужели его действительно влечет ультраправая волна, как заявляют многие левые? Неужто Франция скатывается в фашизм?
Ну конечно же нет. То, что на самом деле происходит во Франции, — это освобождение свободы слова. Впервые за 40 лет такие темы, как иммиграция, ислам и предпочтение элитной миграции, а не массовой миграции для кого попало, открыто обсуждаются по радио и телевидению.
Причина же, по которой все эти темы наконец стали предметом дискуссии, состоит в том, что туда — в средства массовой информации — перенес их Эрик Земмур.
До Земмура говорить с опаской о мигрантах считалось «расизмом». Любой, кого беспокоила резкая смена идентичности Франции, объявлялся «крайне правым». Быть французом и защищать французскую культуру означало «признаться в симпатиях к нацизму». Любой, кто осмеливался критиковать мусульманскую иммиграцию и ислам, немедленно клеймился ярым расистом, да еще и, Боже упаси, союзником Жан-Марин Ле Пен, а потому подвергался безжалостной критике в СМИ и даже оказывался под судом.
Важнейшее достижение Земмура состоит в том, что именно он поломал этот «позорный столб». К слову, в немалой мере с помощью Жан-Марин Ле Пен — основательницы партии «Национальный фронт». Ле Пен стала первой, кто посмел критиковать мусульманскую иммиграцию и затронул наболевшие вопросы относительно ислама.
Вот только, к сожалению, делала она это столь карикатурно и примитивно, да еще и, увы, с явным расистским душком, что СМИ и лидерам Социалистической партии было совсем несложно маргинализировать и даже демонизировать ее. А вместе с ней и те самые реальные проблемы, которые поднимал Национальный фронт. Такие как идентичность страны, роль секуляризма, конкуренция на рынке труда и статус женщин.
В 2016 году историк Жорж Бенсуссан, выступая на радио, обратил внимание общества на проблему мусульманского антисемитизма. Он был немедленно закидан жалобами «антирасистских» организаций и отдан под суд. И хотя его трижды оправдали, это запугивание возымело действие. У кого после подобного правового марафона хватило бы смелости еще раз обращаться к столь проблемному вопросу о месте ислама в западном обществе в целом и во Франции в частности?
Обвинения в адрес Земмура по поводу расизма вызваны не только вопросами, связанными с иммиграцией, но и многочисленными судебными исками, которые исламистские и «антирасистские» организации, также некоторые политики подавали против него. В большинстве случаев судьи оправдывали Земмура, но иногда и нет.
Несколько раз судьи признавали его виновным. Так, в 2011 году он был осужден за утверждение о том, что «французов иммигрантского происхождения полиция останавливает чаще, чем других, поскольку большинство наркоторговцев — черные и арабы. Это факт». Земмура признали виновным не потому, что он лгал, а потому, что не смог обосновать это утверждение в суде. Ведь со времен Второй мировой войны французское законодательство запрещает упоминание этнической принадлежности в официальной статистике. В 2020 году Земмур также был осужден за «подстрекательство к ненависти».
Обвинения в расизме и антисемитизме, выдвинутые против Земмура, исходят и от еврейского истеблишмента. Главный раввин Франции недавно объявил Земмура «определенно антисемитом, явным расистом». Франсис Калифат, президент Представительного совета еврейских организаций во Франции (CRIF), призвал евреев не голосовать за него.
Еврейский истеблишмент обвинил Земмура ни много ни мало как в реабилитации маршала Петена и режима Виши, сотрудничавшими с нацистской Германией во время Второй мировой войны. Земмур говорил, что Петен «защищал французских евреев, передавая евреев иностранного происхождения нацистам в рамках неизбежного компромисса в годы оккупации. По словам Земмура, «цифры говорят сами за себя — во Франции 40% иностранных евреев были истреблены, но 90% французских евреев выжили».
Этот тезис, однако, принадлежит вовсе не Земмуру, а Алену Мишелю, раввину и еврейскому историку французского происхождения, ныне живущему в Израиле. Исходя из трудов Мишеля, Земмур должен был сказать, что от 90 до 92% французских евреев выжили во время оккупации. Кроме того, Мишель пишет: «Вопреки тому, что утверждает Серж Кларсфельд (президент Организации сыновей и дочерей евреев, депортированных из Франции), эти цифры нельзя приписывать исключительно действиям „праведников народов мира“. Это была политика правительства Виши, которое замедляло применение „окончательного решения“ во Франции».
При этом Мишель и Земмур согласны с тем, что французским историкам чрезвычайно трудно подвергнуть сомнению популярное мнение о том, что режим Виши не мог быть ничем иным, кроме как клоном нацистского режима.
Никто до конца не понимает, зачем Земмур вообще поднял вопрос о Виши и Второй мировой войне, однако даже жесткость обвинений в его адрес не мешает ему оставаться чрезвычайно популярным в еврейской общине.
К слову, Земмур совершенно не отрицает своего еврейского происхождения и регулярно ходит в синагогу. Он ясно дает понять, что он не сионист, но столь же четко демонстрирует и то, что он абсолютно не антисионист. Земмур говорит, что он в первую очередь принадлежит к французской культуре и французской цивилизации. Он, можно сказать, еврей «наполеоновского» типа, убежденный в том, что его религиозная принадлежность должна ограничиваться частной сферой, домом или синагогой.
Во время Французской революции 1789 года, а затем при Наполеоне евреи были «эмансипированы». Им были предоставлены все индивидуальные права, которыми обладали другие французские граждане, в обмен на отказ от общинных правил, таких как обязательный брак между евреями и предпочтение религиозных законов над законами республики. Земмур недоумевает, почему эти правила, которые столь успешно ассимилировали евреев во французское общество, не были применены и к мусульманам.
Земмур утверждает, что для спасения Франция должна вернуться к политике ассимиляции. Он хотел бы, чтобы мусульмане «ассимилировали» и больше походили бы на давно состоявшихся французских граждан. «Мы должны побудить их (всех этих мусульманских мигрантов, которые приезжают во Францию) стать такими же, — сказал он, — унаследовать историю, обычаи, образ жизни, вкусы, литературу, научить смаковать слова, язык, пейзаж».
Земмур уделяет так много внимания своему желанию спасти Францию и стать французским гражданином, что иногда это даже граничит с невежливостью. В своей последней книге он без надобности ранил людей, сильно пострадавших от исламского террора. Он написал, что семьи детей, убитых в 2012 году в еврейской школе недалеко от Тулузы, повели себя как иностранцы, похоронив своих детей в Израиле, а не во Франции.
«Антропологи учат нас тому, что мы принадлежим к той стране, где мы похоронены», — написал он, по-видимому, применяя те же профранцузские стандарты для евреев, что и для мусульман. Однако еврейские семьи во Франции, которые не хотят рисковать тем, чтобы могилы их сыновей и дочерей были осквернены антисемитами, могли почувствовать себя оскорбленными.
Земмур, ставший официальным кандидатом на президентских выборах 2022 года, сможет выжить политически в течение следующих шести месяцев лишь в том случае, если средства массовой информации будут считать его жизнеспособным кандидатом, а это, в свою очередь, произойдет, только если он сможет создать вокруг себя шумиху.
Но шумиха эта может стать весьма неприятной, если не сказать злобной. Философ Ален Финкелькраут, который признает некоторые разногласия с Земмуром, тем не менее сожалеет об «анафеме», которой того пытаются предать, и говорит о Земмуре: «Он стал объектом навязчивой мстительности. Это контрпродуктивно».
Финкелькраут добавляет: «Заслуга Земмура в том, что он поставил вопрос о Франции в самый центр дебатов… Он принимает на себя экзистенциальные страдания растущего числа французов, которые задаются вопросом, останется ли Франция Францией, станет ли наконец их право на историческую преемственность уважаться или же по-прежнему будет подавляться и презираться».
В этом вся суть! Для французов, на самом деле, самый важный вопрос состоит вовсе не в том, является ли Земмур расистом или антисемитом, а в том, продолжит ли существовать Франция, какой они ее еще помнят — «с ее историей, с ее обычаями и ее образом жизни». (Автор: Ив Маму)