Китай переживает сильнейший за много лет энергетический кризис: из-за нехватки электроэнергии в стране останавливаются промышленные предприятия и регулярно ограничивается энергоснабжение жилых домов. Возникла эта ситуация из-за быстрых темпов восстановления Китая после пандемии, в результате чего спрос на электричество опередил предложение. Еще недавно главным риском для мировой экономики, исходящим от Китая, считались дефолты закредитованных компаний КНР, однако теперь на первый план выходят проблемы в энергетике. Возможные потери компаний по всему миру из-за очередного нарушения глобальных товарно-логистических цепочек уже оцениваются в десятки миллиардов долларов, а надежды на быстрое замещение угольной генерации Китая зеленой энергией выглядят все более несбыточно.
Призывы руководства партии и правительства к населению и бизнесу экономить электроэнергию были постоянным фоном новостей из Китая на протяжении нескольких месяцев. Некоторые из этих сообщений выглядели вполне двусмысленно, — например, под предлогом энергосбережения повсеместно началась борьба с майнингом криптовалют, которые давно попали под подозрение китайского руководства по совершенно другим причинам. Но к концу сентября точечные проблемы в энергетике слились в полномасштабный кризис: отключения электричества приобрели регулярный характер, затронув крупнейшие промышленные районы страны.
В частности, в юго-восточной провинции Цзянсу, одной из богатейших в стране, было остановлено почти 150 предприятий, а для более чем тысячи заводов и фабрик был введен режим энергоснабжения «два часа через два». С ограничениями в подаче электричества столкнулись и компании в еще одной важнейшей для экономики КНР провинции Гуандун, а в северо-восточных провинциях Хэйлунцзян, Цзилинь и Ляонин отключения затронули главным образом жилые районы, несмотря на существенное похолодание.
В общей сложности энергетический кризис проявился как минимум в двух десятках регионов Китая, на которые приходится две трети ВВП страны; по сообщению агентства Bloomberg, проблемы ощутили на себе такие отрасли, как автомобилестроение, производство электроники, металлургия, химпром, мебельная промышленность и т. д. Нехватка электричества уже отражается в экспортной статистике Китая по энергоемким товарам. Например, экспорт алюминия из КНР за восемь месяцев этого года снизился более чем на 10%, а экспорт стальной продукции с апреля по август упал с почти 8 млн тонн до 5 млн тонн.
Еще одним сигналом о критической ситуации стало недавнее обращение Государственной электросетевой компании Китая к российской «Интер РАО» с просьбой увеличить поставки электроэнергии. Еще в 2012 году между ними был заключен 25-летний контракт на совокупный импорт из России 100 млрд кВт·ч электроэнергии, однако в последние три года использовалось лишь меньше половины пропускной способности построенных для этого сетей (6−7 млрд кВт·ч). В 2018−2020 годах «Интер РАО» поставляло в Китай в среднем порядка 3,1 млрд кВт·ч, но с 1 октября увеличит экспорт примерно на 90% по сравнению с плановыми объемами.
Сейчас поступающие из Китая сводки с энергетического фронта складываются в картину экстренной мобилизации. На прошлой неделе китайский вице-премьер Хань Чжэн в ходе экстренного совещания призвал всех ответственных чиновников и государственные компании предпринять все возможные усилия для стабильного энергоснабжения страны. Такую же риторику использовал и Китайский совет по электроэнергетике, заявивший несколько дней назад, что поставки угля в страну будут увеличиваться любой ценой. И это не метафора, поскольку мировые цены на уголь сейчас регулярно обновляют рекорды точно так же, как и цены на газ. По данным международного ценового агентства Argus, в конце сентября котировки австралийского энергетического угля достигли максимальных показателей $ 203,65 за тонну, увеличившись за неделю почти на 13%.
Но для Китая из-за политического конфликта с Австралией уголь из этой страны теперь недоступен — китайские власти еще в прошлом году отказались от его импорта, переключившись на поставки из Индонезии, России, США, Канады и других стран. В результате за восемь месяцев импорт угля в КНР сократился на 10% к январю — августу прошлого года (до примерно 198 млн тонн), а теперь его приходится искать буквально по всему миру. Например, юго-восточная провинция Чжэцзян, также столкнувшаяся с пиковыми нагрузками на энергосистему, была вынуждена возобновить импорт угля по железной дороге из Казахстана, который обходится дороже, чем морские поставки. Летом местная энергетическая компания также впервые ввезла уголь из США. Кроме того, по сообщению Reuters со ссылкой на китайские источники, сейчас с таможенных складов активно выбирается австралийский уголь, который лежал на хранении целый год после того, как китайские власти фактически ввели запрет на его ввоз.
Ситуация усугубляется еще несколькими обстоятельствами. Прежде всего, найти уголь на мировом рынке действительно непросто, поскольку серьезную его нехватку сейчас испытывает еще один крупнейший потребитель — Индия, где угольная генерация обеспечивает более 70% производства электроэнергии. О масштабе проблем свидетельствует такая недавняя статистика: на 29 сентября на 16 из 135 индийских ТЭС запасов угля не было вообще, а более половины электростанций имели резерв менее чем на три дня. Спрос на электроэнергию в Индии подскочил в связи с выходом экономики из серии коронавирусных локдаунов — с похожими проблемами столкнулся и Китай, сделав ставку на восстановление прежних темпов роста в кратчайшее время.
Однако быстро оказалось, что этот рост не вполне адекватно обеспечен энергоносителями, даже несмотря на резкое увеличение собственной добычи угля — в первом полугодии ее объем вырос на 6,4%, до 1,95 млрд тонн. Тем временем производство электроэнергии в Китае за восемь месяцев увеличилось на 13%, и основная нагрузка легла именно на угольные электростанции, поскольку уровень воды в водохранилищах ГЭС сильно снизился из-за летней жары. В результате тепловые электростанции сработали на пределе, сжигая запасы угля, так что власти были вынуждены обратиться к шахтерам в северо-восточных регионах Шаньси, Шэньси и Внутренняя Монголия с призывом срочно увеличить добычу.
Ситуация выглядит тем более драматично, что китайская экономика по-прежнему остается заложником угля, на который приходится порядка 57% энергогенерации в стране, а международное давление на власти КНР с требованием снижать выбросы парниковых газов постоянно нарастает. Несколько дней назад председатель КНР Си Цзиньпин в своем онлайн-выступлении на сессии Генеральной Ассамблеи ООН заявил, что Китай больше не будет участвовать в строительстве угольных электростанций в рамках своего международного проекта «Один пояс — один путь», хотя раньше очень активно поддерживал это направление в таких странах, как Пакистан или Египет.
До недавнего времени китайским властям так или иначе удавалось смягчать все более жесткие экологические требования, — например, Китай декларирует цель добиться полной декарбонизации своей экономики не к 2050 году, как Евросоюз, а десятилетием позже, причем заявляет, что пик потребления нефти и газа будет достигнут к 2025 году, а пик выбросов — к 2030 году. Усилия Китая по выводу из эксплуатации «грязных» угольных электростанций действительно довольно масштабны, но пока они несопоставимы с объемом ввода новых ТЭС. Так, в прошлом году, по данным неправительственной организации Global Energy Monitor, Китай построил 38,4 ГВт новых угольных электростанций — в три с лишним раза больше, чем во всем остальном мире (11,9 ГВт), а вывел из эксплуатации лишь 8,6 ГВт угольных мощностей.
«Учитывая, что новые угольные электростанции все еще строятся и Китаю потребуются дополнительные металлургические заводы, следует ожидать, что уголь будет продолжать играть значительную, хотя и снижающуюся, роль в течение многих лет», — прогнозируют исследователи Высшей школы экономики в своей аналитической записке, посвященной развитию энергетики Китая в период XIV пятилетнего плана, утвержденного в нынешнем марте. Они обращают внимание на то, что некоторые «зеленые» амбиции, которые Китай декларировал совсем недавно, в этот документ не вошли. К примеру, в конце прошлого года Си Цзиньпин в выступлении на виртуальном климатическом саммите под эгидой ООН говорил, что к концу десятилетия выработка солнечной и ветровой энергии в Китае достигнет 1,2 тераватта (ТВт). Но в пятилетний план до 2025 года эта цель не вошла, а целевые показатели по установленной мощности возобновляемых источников энергии (ВИЭ) установлены не были. Два энергетических сценария XIV пятилетки предполагают довольно косметическое сокращение доли угольной генерации — при столь же скромном увеличении потребления энергии из ВИЭ, к которым в Китае относятся «мирный атом» и гидроэнергетика.
Нынешний энергетический кризис в целом наглядно продемонстрировал истинную цену ожиданий, что заместить угольные электростанции ветряными установками и солнечными панелями Китаю удастся быстро и относительно безболезненно. Абсолютные показатели ввода мощностей ВИЭ действительно могут впечатлять. По данным Национального энергетического управления КНР, в 2020 году в стране были построены ветровые электростанции общей мощностью 71,67 ГВт. Это был не только национальный рекорд, превысивший уровень 2019 года втрое, но и достижение глобального масштаба: во всем остальном мире мощность новых ветряных установок составила лишь 60,4 ГВт. Кроме того, в 2020 году в Китае было введено 48,2 ГВт солнечных мощностей.
Но на относительной шкале доля ВИЭ в китайском энергобалансе по-прежнему мизерна, а главное, эти источники энергии в лучшем случае лишь дополняют традиционные. Как отмечают специалисты ВШЭ, несмотря на быстрый рост производства энергии на основе возобновляемых источников, в 2019−2021 годах выработка угольных электростанций увеличилась на 330 ТВт·ч, или почти на 7%. Международное сообщество ожидало от климатической политики КНР резкого перехода к углеродной нейтральности — «прыжка», который на поверку оказался «ползком», отмечает в своем комментарии к новому пятилетнему плану Чжан Шувэй, главный экономист исследовательского центра Draworld Environment Research.
Выходом из тупика может стать строительство новых крупных гидро- и атомных электростанций, и мегапроекты в этих сегментах энергетики у Китая в самом деле есть. В гидроэнергетике Китай хочет построить еще один циклопический объект, сопоставимый с самой большой в мире ГЭС «Три ущелья» на реке Янцзы мощностью 22,5 ГВт, имеющей 32 энергоблока. В прошлом году на реке Цзиньша, притоке Янцзы на юго-западе Китая, началось возведение ГЭС «Байхетан» мощностью 16 ГВт, которая будет производить 60 млрд кВт·ч электроэнергии в год. А в атомной энергетике в нынешнем мае вместе с «Росатомом» началось строительство седьмого и восьмого блоков Тяньваньской АЭС и третьего и четвертого блоков АЭС «Сюйдапу». К 2025 году Китай планирует увеличить установленную мощность атомной энергетики с нынешних 52 ГВт до 70 ГВт.
Но все это пока относительно долгосрочные планы на фоне энергетического кризиса, который застал врасплох многих мировых аналитиков. В последние месяцы эксперты активно обсуждали проблемы крупных китайских компаний наподобие застройщика Evergrande, которые из-за проблемной задолженности оказались на грани дефолтов, способных навредить всей мировой экономике. Теперь же аналитики оценивают как вполне реальные перспективы замедления китайской экономики из-за энергетических проблем и расползание токсичных эффектов далеко за пределы КНР.
Американский инвестиционный банк Goldman Sachs уже снизил свой прогноз экономического роста Китая до 7,8% по итогам этого года против прежней оценки в 8,2%. А британская компания Russell Group, занимающаяся моделированием и анализом рисков, подсчитала, что ограничения потребления электроэнергии в Китае могут нарушить глобальные товарные потоки в общем объеме до $ 120 млрд. Наиболее затронутым отключениями электроэнергии сегментом китайского производства аналитики назвали многострадальные микросхемы, дефицит которых на мировом рынке по-прежнему не преодолен. Кроме того, нехватка электричества сильно затронула производство бытовой электроники, одежды, игрушек. Если сбои в энергоснабжении продлятся больше месяца, прогнозирует Russell Group, это может негативно повлиять на многие компании, которые сейчас торопятся сделать запасы товаров перед сезоном новогодних продаж.