Сопредседатель Латвийского комитета по правам человека (ЛКПЧ) Владимир Бузаев рассказал, что ответило правительство страны на запрос Европейского суда по правам человека об изгнании русского языка из школ и детских садов национальных меньшинств. Речь, как всегда, пошла о «советской оккупации» и защите латышской идентичности, пишет «Sputnik Латвия».
Согласно утвержденным три года назад поправкам к законодательству об образовании, с 2021 года все обучение в средних школах нацменьшинств Латвии будет проходить на латышском языке. В основных школах на нем будут 80% предметов, а в начальных — 50%. Постепенный переход к этой пропорции уже начался. Также, согласно правилам кабинета министров, с 1 сентября прошлого года латышский стал основным во всех учреждениях дошкольного образования, что существенно сократило возможности русских детей получать образование на своем родном языке.
Однако многие родители не согласились с такой участью для своих детей и решили бороться против данной реформы, подав иски в ЕСПЧ. В Страсбург ушло более полутора сотен исков трех типов: против реформы в детских садах, частных школах и государственных школах.
В марте ЕСПЧ направил правительству Латвии вопросы по искам.
В частности были заданы следующие вопросы: гарантируется ли право на продолжение уже начатого образования на языке, кроме государственного? Ущемляют ли ограничения на использование русского языка саму суть права на образование или его эффективность? Затронуто ли право на уважение частной и семейной жизни? Были ли ограничения предсказуемыми, имели ли легитимную цель и были ли соразмерны цели? Сбалансировало ли государство интересы различных групп?
Правительство Латвии подготовило в июле ответ на 97 страницах.
Владимир Бузаев рассказал о некоторых деталях правительственного меморандума в адрес ЕСПЧ.
«Правительство, как это и было в предыдущих семи выигранных ЛКПЧ делах, построило несколько линий обороны. Например, правительство сначала утверждает, что Конвенция (Европейская конвенция по правам человека —EADaily) вообще не содержит гарантий обучения на языке, отличном от официального, дошкольное образование не защищается Конвенцией, а ряд заявителей не прошли внутренние судебные инстанции или (одна годовалая девочка, зарегистрированная в очереди на детский садик с момента рождения) не являются жертвами нарушений. Все эти и изложенные ниже возражения были предусмотрены нами еще до написания жалоб и ответы на них уже включены в текст жалоб, что несколько облегчает нам составление ответного меморандума, который следует представить до 1 сентября. Правительство продолжает и старую песнь о том, что процесс обучения внутри класса на „иностранном“ языке затрагивает-де интересы находящихся вне стен школы „других людей“, ограничения-де вводятся постепенно, в щадящем режиме в течение 25 лет, и не содержат никакой дискриминации. Поэтому наши жалобы „заведомо плохо обоснованы“ или, в крайнем случае, нарушения Конвенции не было», — отмечает Бузаев.
«Что касается изложения фактических обстоятельств дела, то правительство начинает с „оккупации“ и „чудовищного наплыва иммигрантов“, хотя русская школа на территории Латвии успела к 1940 году просуществовать более 150 лет. Правительство утверждает, что в результате „оккупации“ везде господствовал русский язык, была создана сегрегированная система школ с преподаванием исключительно на русском. О том, что в этой „оккупационной“ системе более половины школьников обучались исключительно на латышском языке, а в русских школах латышский язык был обязательным предметом, правительство, разумеется, умалчивает. Правительство не желает включать в материалы дела представленные нами сведения о пострадавших семьях, в которых родители (а в большинстве случаев — и еще несколько поколений их предков) получили в Латвии образование на русском языке, отнюдь не утратив свою конкурентоспособность. При изложении имеющего отношение к делу международного законодательства правительство включило, к примеру, несколько статей Рамочной конвенции защиты меньшинств, но не упомянуло статью 15, содержащую обязанность государства обеспечивать участие меньшинств в принятии решений по вопросам, их касающихся. И это, конечно же, не ошибка, а позиция. При принятии „реформы 2018“, как и указано в наших исках, все предложения меньшинств были отклонены, а их массовые демонстрации проигнорированы. Среди заявительниц есть одна мать 4 детей, против которой Полиция безопасности два года вела уголовное дело за участие во Вселатвийском родительском собрании марта 2018 года»», — констатирует правозащитник.
По словам Бузаева, до 1 сентября должен быть подготовлен ответ на меморандум правительства.
«По результатам такой переписки суд и выносит решение, как правило, в письменном процессе. Не исключено, что этот ответный меморандум окажется нашим последним словом», — оповестил Владимир Бузаев.
Он выразил надежду, что решение будет вынесено уже в следующем году, «когда уцелевшие русские преподаватели не успеют еще разучиться преподавать по-русски».
«Если результат будет в нашу пользу, то за исполнением Латвией приговора будет следить Комитет министров Совета Европы. И будет следить тщательно, ибо в марте (за две недели до того, как ЕСПЧ приступил к рассмотрению наших жалоб) он утвердил заключение по Латвии, в котором недвусмысленно предложил отменить „реформу 2018“», — заключил Владимир Бузаев.