Чем было обусловлено и каковы результаты недавнего закавказского турне главы МИД Ирана Мохаммада Джавада Зарифа? Как в Тегеране относятся к усилению влияния Москвы и Анкары в регионе? Что принесёт Ирану разблокирование коммуникаций между Азербайджаном и Арменией? На эти и другие вопросы EADaily ответил азербайджанский политолог Шахин Джафарли.
— Как вы оцениваете итоги регионального визита Зарифа?
— В рамках своего турне по странам региона глава иранской дипломатии нигде не подписал никаких документов, и этого даже не ожидалось. Поэтому с этой точки зрения говорить о каких-то реальных и конкретных итогах не приходится. Скорее всего, этот визит был своеобразной разведкой для того, чтобы узнать позиции и мнения всех республик Южного Кавказа в сложившейся новой геополитической конфигурации после 44-дневной войны в Карабахе.
Для Тегерана важно, какие он может извлечь геополитические выгоды для себя в этой ситуации. И для того, чтобы это узнать, Зариф совершил визит во все страны региона. Отношения Ирана с Азербайджаном, Арменией и Грузией были рабочими и ровными. Никто с ними не конфликтовал и против них не шёл. Даже об отношениях Азербайджана и Ирана можно сказать, что на самом высоком уровне они весьма хорошие, несмотря на некоторые проблемы, существующие ниже в бюрократической иерархии и среди общественности двух стран. Это в основном касается того, что азербайджанская общественность к Ирану относится настороженно, а в иранском парламенте отдельные лица говорят довольно неприятные вещи в адрес Баку. Но, несмотря на это, руководство двух стран было заинтересовано в сотрудничестве.
Президент Азербайджана во время встречи с Зарифом подтвердил курс страны на углубление сотрудничества между Баку и Тегераном. В свою очередь Зариф поздравил Азербайджан с победой в связи с освобождением своих территорий. Этот обмен любезностями является своеобразным месседжем для будущего развития отношений.
— Насколько новая геополитическая реальность в регионе соответствует интересам Тегерана? Как в Иране реагируют на усиление позиций России и Турции в регионе? Считают ли это угрозой своим интересам?
— Новая геополитическая реальность создаёт для Ирана определённые риски. Несомненно, после войны влияние России и Турции на Южном Кавказе усилилось. Ввод российских миротворцев в Карабах усилил влияние Кремля и в Баку, и в Ереване, потому что таким образом Россия укрепилась в роли модератора между Азербайджаном и Арменией в карабахском вопросе. Это нынешняя реальность.
Что касается роли Турции, то её открытая поддержка Азербайджана, а также создание совместного с Россией мониторингового центра по Карабаху намного усилили её позиции в регионе. По сути, Турция созданием указанного центра в Агдамском районе Азербайджана легализовала своё военное присутствие на Южном Кавказе.
С другой стороны, и это ни для кого не секрет, после обострения на северном участке границы Азербайджана и Армении в июле 2020 года, прошли самые крупные военные учения между странами, после чего часть турецкого контингента осталась в Азербайджане. Об этом говорил даже президент Азербайджана Ильхам Алиев в своих интервью во время 44-дневной войны. И даже то, что в стране остались турецкие истребители F-16. До сих пор нет никакой информации о том, что этот контингент выведен из Азербайджана. То есть прошлогодние события позволили Турции значительно укрепиться в регионе, турецкое влияние в Азербайджане в значительной степени возросло.
Участие президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана в военном параде в Баку (10 декабря 2020 года. — Ред.), а затем подписание ряда соглашений между странами настораживает Иран. В Тегеране не обеспокоены усилением влияния России на Южном Кавказе, потому что она является их стратегическим партнёром и в этом регионе они союзники. Сюда можно отнести множество экономических проектов, а также то, что Иран подписал соглашение о свободной торговле с ЕАЭС. Поэтому их не столько Россия беспокоит, сколько Турция.
Напомню, что во время 44-дневной войны Иран стянул к своим северным границам войска. Почему? Азербайджан никогда не допустил бы каких-либо провокаций в отношении Ирана, и в Тегеране тоже понимали, что от нас никаких угроз в их стороны не исходит. Однако свои войска к границе они всё же стянули. Думаю, это было сделано из-за того, что в случае взятия Азербайджаном Мегринского коридора Иран потерял бы общую границу с Арменией, а Азербайджан получил бы прямой выход на Турцию. Что, по мнению Тегерана, было угрозой для них. Думаю, что, именно опасаясь этой перспективы, они стянули войска к границе.
Кстати, во время визита Зарифа в Ереван он там открыто заявил, что «территориальная целостность Армении — это их «красная линия». Почему тогда территориальная целостность Азербайджана не была «красной линией» для Ирана? Думаю, это был открытый месседж Ирана именно по Мегринскому коридору.
— Как Тегеран будет реагировать на инициативу Эрдогана о создании платформы с участием шести стран региона?
— Конечно, Иран не хотел бы оставаться за бортом экономических процессов в регионе. И визит Зарифа в страны региона говорит о том, что Тегеран пытается узнать позиции трёх закавказских республик относительно «шестисторонней платформы», или формата «3+3», как говорят некоторые. Впрочем, тут нужно отметить, что иранцы не будут довольны тем фактом, что главными игроками в этом формате будут Россия и Турция. Тегеран готов подключиться к воплощению этой идеи на практике, но только в качестве равноправного партнёра Москвы и Анкары. Иран активно принимает участие в проекте международного транспортного коридора Север — Юг, где уже налажено сотрудничество между Москвой, Баку и Тегераном. Между Азербайджаном и Ираном налажено сотрудничество в энергетическом секторе, в частности в вопросе возведения ГЭС на реке Аракс. Поэтому Иран не отказывается от экономического сотрудничества.
Однако «формат шести» — очень сложный вопрос, потому что тут нужно говорить ещё и о грузино-российских отношениях, и без улучшения этих отношений будет сложно. Грузинская сторона уже заявила о том, что её участие в этом формате вместе с Россией на данном этапе невозможно. Поэтому Грузия тут под вопросом, пока можно говорить, пожалуй, о пяти странах, но не о шести.
— Как разблокирование коммуникаций между Арменией и Азербайджаном скажется на Иране? Это может повлечь экономические потери для Тегерана?
— На самом деле в открытии коммуникаций учтены и иранские интересы. Потому что эти коммуникации позволят Армении обеспечить железнодорожное сообщение через территорию Азербайджана не только с Россией, но и с Ираном. Предварительные соглашения уже есть. Железная дорога, которая соединит Армению и Иран, пройдёт через территорию Нахичевани. Тем самым в подписанном лидерами России, Азербайджана и Армении 11 января в Москве заявлении учтены и интересы Тегерана.
С другой стороны, Азербайджан проложит газопровод в Нахичевань , а дальше — в Турцию через территорию Армении, по тому же Мегринскому коридору. В таком случае позиции Ирана сильно слабеют, потому что он поставляет газ в Нахичевань по бартерной схеме с Азербайджаном. Когда в полную мощность заработает проект «Трансанатолийский газопровод» (TANAP), часть газа будет поступать сначала в Турцию, а оттуда — и в Нахичевань. То есть роль Ирана в энергообеспечении Нахичевани в любом случае снизится.
Здесь нужно также сказать, что и следующие в азербайджанский анклав грузовые машины будут больше использовать Мегринский коридор, а не территорию Ирана. Там не будет никакого таможенного контроля, а только российские пограничники, которые после определённого контроля будут пропускать машины. Эта дорога намного короче, чем через Иран. Вывод: влияние Тегерана на Баку будет снижаться.
Беседовал Анар Гусейнов