В Иране надеются на то, что 46-й президент США Джо Байден вернётся к Совместному всеобъемлющему плану действий (СВПД), позволяющему отменить часть изнурительных санкций в отношении Тегерана, заявила в интервью корреспонденту EADaily кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института востоковедения РАН, доцент РГГУ Лана Раванди-Фадаи. По ее мнению, Америка может быть вообще не причастной к недавнему устранению Мохсена Фахризаде.
— Уважаемая Лана, что сейчас происходит в Иране после убийства Мохсена Фахризаде?
— Естественно, что, скорее всего, в правительстве Ирана обсуждается, как можно на это ответить, чтобы в следующий раз никому неповадно было. Хотя, на мой взгляд, если ответ и последует, то он будет относительно символическим.
— Что это значит?
— Понимаете, иранцы все риски достаточно серьёзно взвешивают. Давайте вспомним произошедшее в начале года убийство военного деятеля Касема Сулеймани. Как тогда иранцы ответили американцам? Они взяли и, предупредив их, нанесли несколько ударов по военным базам, которые находятся в Ираке. Ни один человек тогда не погиб! Потому что после предупреждения американцы успели вывести своих солдат с территории баз. Возможно, что и сейчас будет что-то подобное. Я думаю, что иранский ответ может быть очень взвешенным.
— Это достаточно интересно. Вызывает уважение то, что Иран не хочет кровопролития.
— Нет, конечно. Не хочет. Тем более, что страна находится в очень сложном положении — экономика разрушена. Войны там никто не хочет.
— Это происходит, в том числе и потому что иранцы хорошо понимают свою ответственность за будущее? Ведь если на Ближнем Востоке полыхнёт, то очень многим мало не покажется.
— Конечно. Естественно, что затем в конфликт могут быть вовлечены многие другие страны. И ещё я думаю, что иранцы прекрасно помнят войну с Ираком, которая длилась 8 лет. А до этого была революция. Она, конечно, не была такой кровавой, как в России. Но всё-таки после революции и войны очень много сил и средств ушло на восстановление нормальной жизни. Естественно, это всё очень свежо в памяти, очень многие люди — сегодняшнее поколение в Иране — участники этой войны, и они взвешивают все риски.
— В иранском обществе сейчас нет ощущения раскола? Оно выглядит сплочённым, понимает, что может произойти с приходом к власти в стране прозападных политиков? А вообще, хотя бы на бытовом уровне, люди такую возможность обсуждают?
— Конечно, мы сейчас наблюдаем раскол, но он всегда был. И сегодня тоже идёт борьба между консерваторами и реформаторами. Но это не направлено на раскол самого общества. Мы не можем сказать за весь народ, у людей разные мысли и мнения. Кто-то следует одному, другой другому. Тем более, что в связи с санкциями настроение у людей не очень хорошее. В Иране сейчас труднейшее экономическое положение, повышенная смертность от коронавируса, наблюдается дороговизна и даже отсутствие некоторых медицинских препаратов и продуктов. Люди смотрят на внутренние проблемы страны и, конечно, могут не понимать деталей внешней политики, могут быть недовольны сегодняшним правительством.
— Экономические проблемы — это всё из-за санкций? Если бы их не было, то жизнь в Иране была бы намного лучше?
— Да. Несмотря на то, что тяжёлые времена для Ирана наступили ещё в 2010 году, когда закрыли SWIFT, такого как сейчас ещё не было. Люди — и бедные, и те, кто побогаче — просто в отчаянии. Ситуация действительно тяжёлая.
— Как в Иране отнеслись к конфликту между Арменией и Азербайджаном?
— Несмотря на то, что Иран — это шиитская страна и азербайджанцы, наши бывшие соотечественники, тоже шииты, но в последнем конфликте Иран больше всё-таки больше поддерживал Армению. Это было связано со многими факторами, в том числе с некими историческими событиями, которые развивались между Азербайджаном и Ираном после распада Советского Союза. Ещё в Иране критично смотрят на близкие отношения между Азербайджаном и Америкой, а особенно — с Израилем. В Иране видели, что Азербайджан воевал на территории Карабаха израильским оружием.
— Наверное, присутствовал и турецкий фактор?
— Да, он тоже сыграл роль, Турция оказала определённое влияние. Иран тоже обеспокоен тем, что азербайджанское меньшинство — самая большая этническая группа в их стране. Беспокоят Тегеран высказывания об объединении двух Азербайджанов — иранского и бакинского. Естественно, что проблему сепаратизма никто не отменял. Но мы опять не можем сказать, что у всех людей в Иране одинаковое мнение, одинаковое настроение. На севере, конечно, проживает большинство азербайджанцев и, естественно, они на стороне Азербайджана. Были случаи, когда они пытались остановить военный груз, который назначался для армян. Обсуждали помощь иранского правительства. То есть, разные настроения, разное отношение к конфликту. Поэтому не так всё просто.
— Через Иран военные грузы шли в Армению?
— Если я не ошибаюсь, это были российские грузы, а Иран только помог их доставить, предоставил трансфер. Мне постоянно присылали видеоролики, и я видела, как шли эти грузы. Но всё-таки я бы проверила достоверность данной информации.
— Скажите, а как в Иране отнеслись к вероятной победе Байдена на выборах в США?
— Это сложно. Существует разное отношение к этому. Большинство считали, что ни Байден, ни Трамп ситуацию не изменят. Иранские консерваторы, как мне кажется, делали упор на Трампа, а реформаторы на Байдена. Байден уже несколько раз заявлял, что продолжит линию Обамы, вернётся к СВПД. Мы помним, как менялись отношения при Обаме. Когда он пришёл к власти, первое, что он сделал, это сказал, что Америка должна протянуть Ирану руку помощи.
— Понимаю. Есть мнение, что глава США — Трамп, который всегда подчёркивал своё хорошее отношение к Израилю, хочет немного «хлопнуть дверью» и напугать Иран, заставить его более лояльно относиться к Тель-Авиву? Компромисс на этот счёт возможен?
— Когда Трамп пришёл к власти, и меня попросили это прокомментировать, я сказала о том, что Трамп непредсказуемый. Но Трамп оказался намного более предсказуем, чем многие предыдущие президенты. Трамп — это единственный человек, который за столь большой срок не начал войну. Мы видели, что по отношению к Ирану у него была очень жёсткая риторика, он угрожал Ирану. Потом Иран ответил ему ударом по американской военной базе. Естественно, большинство в Америке, среди американского Конгресса, ожидали от Трампа действий, что он ответит, что начнётся война. Но он этого не хотел и не сделал. Да, он нарушил ядерную сделку, что ещё сильнее ударило по Ирану. Но, в то же время, он не начал военных действий. Когда мы говорим об убийстве Мохсена Фахризаде, то здесь прослеживается явная провокация. Потому, что Трампу остаётся всего два месяца, а Израилю явно невыгодно, если в США придёт новое правительство, которое поддержит курс Обамы с потеплением отношений между Вашингтоном и с Тегераном.
— В перспективе, Россия и Иран могут стать полноценными союзниками, в том числе, и в военной сфере?
— Я уже их считаю полноценными союзниками, конечно, не стратегическими, так как между ними всегда будет какая-то конкуренция, и каждая страна в первую очередь будет соблюдать собственные интересы. Но в то же время и у России, и у Ирана много общего — это, например, обеспечение безопасности в Средней Азии и в Закавказье. Поэтому я и считаю, что Москва и Тегеран уже полноценные союзники.