Действительно ли мы живём в демократической стране? Таким вопросом задается Жорж Монбио (George Monbiot) на страницах британской газеты Guardian в статье под заголовком «Великобритания — демократия только по названию», опубликованной 4 июня 2020 года. EADaily публикует перевод статьи целиком, без изменений.
****
Действительно ли мы живём в демократической стране? — вполне реально задаться таким вопросом. Тогда как правительство вгоняет страну в одну катастрофическую ситуацию за другой, похоже, что нет никаких способов призвать его к ответу. Утвердившаяся в нашей стране власть защищена серией линий круговой обороны. Стоит только начать разбираться с ними, как становится ясным, что Соединённое королевство является демократией лишь в самом слабом и неглубоком смысле этого понятия.
Начнём хотя бы с политически ориентированной финансовой поддержки. Наша система позволяет миллиардерам и корпорациям проплачивать (с политической целью) неограниченные суммы и перевешивать тем самым весь остальной электорат. Подавляющее большинство денег в адрес Консервативной партии приходит от кучки очень богатых людей. Всего пять менеджеров офшорных фондов дали ей 18 миллионов фунтов за последние десять лет. Секретная «Группа лидеров» (Leader's Group) жалует крупных финансовых доноров особой привилегией прямого доступа к премьеру и членам правительства в обмен на их деньги. Привлечение богачей и обхаживание их с целью выиграть выборы развращает наших политиков, заменяя демократию на плутократию. Эта грубо несправедливая система дополняется прямым жульничеством, таким, например, как нарушение платёжных ограничений и негласное финансирование лживой онлайн-рекламы.
Избирательная комиссия, долженствующая выполнять функции регулятора, сознательно лишена каких-либо властных полномочий. Максимальный штраф за выигранные неправедным путём выборы (или референдум) составляет каких-то 20 тысяч фунтов за каждое доказанное мошенничество. Демократия что-то уж больно дешева в нашей стране.
Несмотря на такую массированную поддержку Консерваторам всё же не удалось заполучить большинство голосов на последних выборах. Однако благодаря нашей нелепой, давно изжившей себя непропорциональной first-past-the-post (термин из лошадиных бегов со значением «обошедший на финише») избирательной системе, 43,6% голосов, полученных ими, обеспечили им сокрушительное большинство парламентских мест.
Парламентские структура и символика едва ли могут быть лучше спланированы для отчуждения народа (от механизма принятия политических решений). Ведь даже эмблемой парламенту служит спускающаяся решётка крепостных ворот — средство вытеснения людей за пределы крепости-власти, которая говорит о том, что мы закрыты, от нас избавились. Решётка на эмблеме вершится короной, напоминающей нам, что власть всё ещё символизирована в неизбираемой фигуре главы государства. Многие её реальные полномочия перешли (в отсутствие кодифицированной конституции) к премьер-министру.
Этими полномочиями рутинно злоупотребляют все правительства. Премьер обходит парламент, осуществляя руководство страной с опорой на специальных советников. Когда те совершают катастрофические ошибки, правительство имеет возможность решать, открывать или не открывать публичное расследование. Если таковое всё-же открывается, то правительство диктует условия и назначает председателя комиссии. Всё равно как если бы уголовному преступнику было бы позволено самому решать, доводить ли дело до суда, а если доводить, то с какой формулой обвинения и какой будет состав суда.
Даже когда расследование действительно проводится, премьер-министр имеет право отменять выработанное комиссией заключение, как Борис Джонсон проделал это с докладом о российском вмешательстве в функционирование британской политической системы, который так и остался неопубликованным. Уж не содержал ли он деталей незаконных дотаций в адрес Консервативной партии? В отсутствие парламентского расследования и текста доклада комиссии по безопасности, мы можем только гадать. Подобные неординарные властные полномочия дали возможность Джонсону приостановить заседания парламента прошлой осенью до того, как Верховный суд отменил его решение. Таким же образом Джонсон прекратил на этой неделе дистанционный доступ для парламентариев, таким образом отрезав многих из них от выполнения функции наших представителей во власти. Таким образом он сам является монархом с пятилетним сроком царствования, а группу советников стоило бы называть парламентом.
Палата лордов — это следующая линия круговой обороны внутри первой. Часть мест в ней закреплена за наследственными аристократами пожизненно. Другая часть зарезервирована под епископов. Остальные места раздаются как подарки фаворитам или по протекции, сохраняя власть внутри давно сложившегося сословия. Многие места достаются крупным политико-финансовым донорам, усиливая реальную власть денег. В некоторых других странах такую практику сочли бы коррупцией. Даже когда народные согласие и доверие рушатся, как это происходит теперь на фоне вирусной пандемии, не существует эффективных каналов, через которые мы могли бы влиять на формирование правительственных решений.
Эти формально означенные линии ещё подкрепляются оборонительными отрядами, действующими вне круга власть имущих. Таковы, например, печатные издания, в большинстве своём принадлежащие миллиардерам. К тому же действует целая сеть непрозрачно фондируемых мозговых центров, которая формулирует и «обкатывает» политические инициативы, потом адаптируемые правительством. Персонал этих «центров» вхож в резиденцию премьер-министра, свободно циркулируя туда и обратно.
Наша политическая система внешне выглядит как демократия, но в сущности контролируется антидемократическими силами. Мы находимся не на той стороне спускаемой решётки в воротах властной крепости, беспомощно наблюдая, как важные решения о нас принимаются без нашего участия. Если говорить о тёмных сторонах жизни, высвеченных коронавирусным фиаско, то напрашивается главный вывод: необходимы радикальные изменения.