Израильская экономика достаточно уверенно преодолеет последствия эпидемии коронавируса в 2020 году, но столкнется с рядом проблем в 2021 году — об этом свидетельствуют данные экономического прогноза Банка Израиля. Ранее банк прогнозировал снижение объемов экономики в текущем году на 5,3%, ныне — на 4,5%.
Не исключено, что новые данные стали основанием для решения не изменять учетную ставку в 0,1%. При этом в Банке Израиля заявили о полной готовности в случае негативных сценариев развития экономики использовать как учетную ставку, так и любые другие имеющиеся в распоряжении регулятора возможности.
Согласно опубликованному новому прогнозу, к концу 2020 года уровень безработицы опустится до 8,5% (8% — в прежнем прогнозе), к концу 2021 года — до 5,5% (4% — в прежнем прогнозе). В новом прогнозе указывается, что уровень ВВП сократится до 4,5% (5,3% — в прежнем прогнозе, апрельском). В 2021 году темп экономического роста будет 6,8% вместо 8,7%, согласно прежнему прогнозу.
Дефицит государственного бюджета в 2020 году составит 11,5%, уровень государственного долга возрастет до 74% по отношению к ВВП. Это приведет к тому, что резко вырастет стоимость обслуживания государственного долга. Банк Израиля отмечает резкое снижение уровня экономического кризиса, достигавшего на пике эпидемии 36%: ныне уровень оценивают в 19%. В Банке Израиля отмечают, что данные прогноза корректны при отсутствии второй волны эпидемии коронавируса. (9tv.co.il)
В Израиле из-за новой вспышки коронавируса закрыты 18 учебных заведений и детских садов. Такие данные предоставило Министерство просвещения в понедельник, 1 июня. (mignews.com)
17 месяцев затяжного политического кризиса закрепили в сознании израильтян представление о политической системе страны, как о гиперактивном, плохо поддающемся прогнозированию подростке, способном в каждый конкретный момент выдать что-то экстравагантное и не всегда приятное. И словно для того, чтобы не обмануть ожидания избирателей, политики, едва придя в себя после трех предвыборных кампаний, стали так активно нападать друг на друга, что сложилось впечатление, будто предвыборная кампания только начинается. Журналист Габи Вольфсон в обзоре политической ситуации в Израиле за неделю на портале newsru.co.il пишет:
Давид Амсалем («Ликуд») против Изхара Шая («Кахоль Лаван») по поводу юридического советника правительства, Ави Нисанкорен («Кахоль Лаван») против Шломо Караи («Ликуд») вновь по поводу Авихая Мандельблита, Мири Регев против Бени Ганца (без повода). Это лишь частичный список столкновений, имевших место в коалиции на этой неделе. Оппозиция не отстает, но ей положено. А в коалиции неспокойно, во всяком случае на поверхности. «Если все это не прекратится, то может возникнуть динамика, которую невозможно будет остановить», — сказал то ли с опаской, то ли с надеждой глава правительственной коалиции Мики Зоар. В период коалиционных переговоров он был резко против союза с «Кахоль Лаван», однако понимая, что иного пути сформировать коалицию нет, открыто против создания правительства национального единства не высказывался. Сегодня, когда он должен утихомиривать страсти внутри коалиции и обеспечивать функционирование огромной системы коалиции двух партий, Зоар не скрывает своего раздражения. «В „Кахоль Лаван“ кажется забыли сменить дискету. Мы уже не на выборах, уже создана коалиция, хватит», — заявляют в его окружении.
Несмотря на шероховатости и взаимные обвинения, в политической системе убеждены, что до конца 2020 года распад коалиции не угрожает. Сразу после праздника Рош а-Шана должен быть утвержден государственный бюджет. Процесс утверждения бюджета обещает быть непростым. С одной стороны, ожидается сокращение бюджетов в рамках борьбы с бюджетным дефицитом. С другой стороны, министры — особенно новые — поведут борьбу за бюджеты, без которых очень трудно что-то сделать, например, в таком ведомстве, как министерство развития и продвижения общинности. Схватка обещает быть ожесточенной.
После утверждения бюджета, полагают в Кнессете, Нетаньяху займется оценкой ситуации. В политических кругах убеждены, что он ни на секунду не расстался с мечтой о «коалиции 61» без НДИ и «Кахоль Лаван», что позволило бы ему принять законы, гарантирующие ему юридическую безопасность и после начала суда. Вероятность принятия таких законов более чем сомнительна, но в оппозиции продолжают утверждать, что именно это является стратегической целью премьер-министра. «Если к концу декабря Нетаньяху увидит, что у него по-прежнему есть большинство, позволяющее сформировать коалицию, он вполне может спровоцировать взрыв», — сказал мне на этой неделе опытный политик в Кнессете.
Версия президентства (летом 2021 года Нетаньяху покидает пост премьер-министра, становится президентом и на семь лет укрывается от «судебной расправы») кажется маловероятной и сторонникам премьера, и его противникам. «Нетаньяху любит играть наверняка и действует всегда очень обдуманно и осторожно. Никто не гарантирует ему успех на выборах президента, поэтому вряд ли он будет выдвигать кандидатуру». Этими словами два человека — один из окружения премьера, второй из оппозиции — порознь, независимо друг от друга объяснили на этой неделе, почему Нетаньяху не пойдет в президенты.
Но все это вопросы будущего. А пока что Нетаньяху оказался в ситуации, которую он не любит и опасается сильнее всего: против него выступили правые. Не те, кто стали правыми для того, чтобы попасть в Кнессет, а идеологическое крыло «Ликуда» и Совет поселений.
Интервью, которое несколько недель назад дал посол США в Израиле Дэвид Фридман газете «Исраэль а-Йом», прорвало плотину молчания вокруг «сделки века». Стало ясно, что далеко не все так розово, как хотелось думать изначально. Трамп готов (вроде бы, и то с оговорками) предоставить Израилю возможность распространить суверенитет на 30% Иудеи и Самарии. Остальная территория должна быть передана Палестинской автономии для создания там независимого государства. Палестинского государства.
На левом фланге дилеммы нет. Для тех, кто там, любая аннексия территорий Иудеи и Самарии есть зло, односторонняя она или согласованная. Скорее всего Тамар Зандберг обвинила бы палестинцев в предательстве их собственных интересов, если бы они вздумали согласиться на нечто подобное. Евреи слева всегда лучше знают, что хорошо для палестинцев.
А на правом фланге наблюдается острый когнитивно-политический диссонанс. Распространение суверенитета — это несбыточная мечта идеологических правых на протяжении более чем полувека. В день публикации этого текста исполняются 53 года со дня начала Шестидневной войны, в ходе которой Израиль получил контроль над Иудеей и Самарией. Вскоре после войны возникло движение за единую Эрец Исраэль. С тех пор вопрос распространения суверенитета стал едва ли не главным на повестке дня национального лагеря. Но не менее важным принципом стал принцип отрицания самой идеи создания Палестинского государства. И эти принципы пришли в столкновение. Есть и практическая сторона. План Трампа дает палестинским арабам четыре года, чтобы одуматься и взять на вооружение тактику Бен Гуриона 1948 года: брать то, что возможно, и торговаться об остальном. Четыре года есть у палестинцев для того, чтобы принять решение. В этот период любое развитие или расширение поселков де-факто будет заморожено. Те, кто знакомы с реальностью в Иудее и Самарии, знают, что возможность развиваться и планировать ценнее, чем непосредственное строительство в настоящий момент. «Речь идет о геттоизации евреев в поселениях и о смертельном ударе по поселенчеству», — завил в эфире «КАН РЭКА» Матан Каана, депутат Кнессета от блока «Ямина».
Встреча премьер-министра с лидерами поселенцев их опасений не успокоила. Они забили тревогу. Атака справа на Нетаньяху началась. Никто не знает, чем руководствовался премьер-министр, решив оставить блок «Ямина» в оппозиции также как никто не знает, мог ли он привлечь его в коалицию. Но сейчас энергичная, голодная фракция, оставшаяся правофланговой, получила позицию для атаки на премьер-министра. По всей видимости, они эту возможность не упустят. «Даже в условиях нынешней раздробленной и разрозненной оппозиции у нас есть возможность попортить кровь правительству», — сказал Матан Каана.
НДИ также намерена использовать оппозиционные возможности для того, чтобы доставить неприятности коалиции. Авигдор Либерман и его партия планируют подать законопроект о принятии конституции в Израиле. Пока неизвестно, о каком именно проекте идет речь. Вместе с тем очевидно, что шансы на утверждение равны нулю. Расчет НДИ на то, что коалиция проголосует против, и это представит ее в достаточно неприглядном свете. При этом лидеры НДИ не торопятся брататься с остальными оппозиционными партиями. Либерман не принимает участия в заседаниях глав оппозиционных партий, чтобы не появляться на одном форуме с Айманом Удэ и прочими лидерами Объединенного арабского списка. (newsru.co.il)
Портал 9tv.co.il опубликовал аналитическую статью Амира Тахери, сотрудника Института Гэйтстоуна, в прошлом (1972−1979 гг.) главного редактора иранского издания «Кайхан», в переводе Александра Непомнящего, под заголовком «Цугцванг для ближневосточного Труффальдино».
Ливан, подобно известному герою Карло Гольдони, разрывается между служением сразу двум господам. Проблема в том, что требуют они от него вещей несовместимых, а потому любой выбор чреват для Ливана еще большим усугублением и без того непростой ситуации.
По мере того, как общественное недовольство в Ливане то затихает, то разгорается с новой силой, все шире и громче звучат дискуссии о том, чем же оказался вызван нынешний кризис.
Список обрушившихся на Ливан несчастий и бед велик.
Это банковский кризис. Он стал результатом своего рода финансовой пирамиды, затеянной Центральным банком этой страны три года назад ради привлечения иностранных капиталов. Это и недавнее падение цен на нефть, вызвавшее резкое сокращение денежных переводов от работающих в богатых нефтью странах ливанцев. Это и оказавшаяся слишком тяжелой обузой для больной экономики, раздутая сверх всякой меры сеть госслужащих, созданная политиками, стремящимися купить голоса или заслужить расположение своих кланов и конфессионально-этнических групп, а потому изобретающих ненужные ставки и должности. И это, конечно же, коррупция — вечное проклятие большинства развивающихся стран, ставшая в Ливане, едва ли не образом жизни.
Добавьте ко всему этому продолжающийся уже не первый год политический кризис из-за особенностей «ливанской модели», распределяющей государственные посты на основе конфессионально-этнической принадлежности, и вы получите идеальные условия для охватившей страну жесточайшей бури.
Одним словом, ясно, что большинство ливанцев крайне недовольны своим нынешним положением и сильно обеспокоены собственным будущим. А оба этих ингредиента, как известно, являются ключевыми в том коктейле обид, который неизбежно побуждает общество к бунту.
Но что, если самая главная причина прискорбного ливанского цугцванга лежит где-то за пределами сомнительного экономического управления и типичной для страны третьего мира коррупции?
Что, если потрясения, будоражащие сегодня Ливан, отражают процесс фундаментального переосмысления обществом модели своего национального государства? Той самой национальной парадигмы, что определяет как суть и форму нынешнего существования государства, так и восприятие совместного будущего.
Ливан оказался одним из тех государств, которым было суждено, реализуя собственное конфессиональное и этническое разнообразие, создать на международной арене место, служащее убежищем для благополучия, творчества, диалога, обмена мнениями и компромисса между конкурирующими друг с другом силами.
Возможно, это звучит банально — мол, Ливану была предначертана судьба ближневосточной Швейцарии, точно так же, как Уругвай стал гаванью мира в Южной Америке, Сингапур — в Азии, а Австрия — в Центральной Европе. Но стоит заметить — всякий раз, когда Ливан действительно следовал этому предназначению, он процветал, когда же, напротив, отклонялся от своей роли или оказывался вытеснен из нее иностранными державами, он страдал.
В 1958 году, всего лишь через десять лет после обретения независимости, Международный валютный фонд признал Ливан богатейшей страной на Ближнем Востоке и в Северной Африке с точки зрения валового внутреннего продукта на душу населения. В том первом региональном докладе МВФ Ливия была названа самой бедной страной, в то время как Турция оказалась второй после Ливана, а Иран — пятым после Египта. Более того, именно Ливан в то время стал играть ведущую культурную роль в том, что с 1960-х годов преподносилось как «арабский мир».
Несмотря на некоторые шероховатости в пути, в том числе столкновения на религиозной почве, часто становившиеся результатом интриг со стороны соперничающих иностранных держав, ливанскому обществу все же удалось создать тот самый «ливанизм» — Libanité по-французски — коллективное ощущение национальной сопричастности, принадлежности к единому целому. Которого, как хорошо известно, так трудно бывает достичь.
«Ливанизм» олицетворял Ливан как дом средиземноморской нации с традицией мореплавания, насчитывающей 5000 лет, при этом одну из старейших частей сразу обеих Римских империй — как западной, так и восточной, и, конечно же, один из первых регионов, приветствовавших христианство.
Что не менее важно, эта идентичность гармонично сочетала в себе и богатейшее наследие целого пласта исламской и арабской традиции, унаследованной от династии Омейядов, мамлюков и, в конечном счете, Османской империи. И даже недолгое пребывание под французским мандатом тоже наложило отпечаток.
То, что происходит сегодня, на наших глазах, можно при желании, назвать попыткой смены парадигмы. И состоит она в том, чтобы, уничтожив «ливанизм», заменить его новой концепцией, в которой Ливану отводится сомнительная роль передового бункера пан-шиитской революции во главе с тегеранскими аятоллами.
«Ливан является самой передовой базой «Фронта сопротивления», — сообщил аятолла Мохсен Араки, глава расположенного в Тегеране Управления по сближению исламских общин.
А для аятоллы Али Юнези, советника президента Хасана Рухани, Бейрут является одной из четырех арабских столиц, которые «мы сейчас контролируем».
В своем единственном интервью для прессы покойный генерал Кассем Сулеймани рассказывал, как посещал Ливан когда ему и его вооруженным соратникам хотелось, без всяких виз и какой-либо необходимости связываться или информировать кого-либо из ливанского правительства. Ведь Ливан был для него лишь частью «зарождающейся империи», которую он стремился построить для Верховного лидера Али Хаменеи.
Сегодня Тегеран считает, что ему удалось навязать Ливану смену парадигмы на пути к созданию единого Ливана вместо радужного левантийского многообразия. Это ощущение в полной мере было отражено в недавнем интервью, предоставленном Тегеранскому пресс-центру Хаджи Садеки — специальным представителем Хаменеи в Революционной гвардии. В нем Садеки рассказал о поездке в Бейрут, где он провел «целую ночь» с Хасаном Насраллой, в ходе которой лидер «Хезболлы» представил подробный отчет о своем плане «стереть Израиль с карты» и «ликвидировать израильское веселье».
Садеки убежден, что создание правительства, полностью контролируемого «Хезболлой» и подотчетного ей, означает «окончательную готовность Ливана» взять на себя отведенную ему роль в едином Фронте сопротивления.
Безусловно, может статься, что Насралла, будучи коварным и ловким политиком, сумел создать у аятолл несколько преувеличенное ощущение собственной лояльности Тегерану, дабы облегчить дальнейшее бесперебойное перетекание иранских средств в свои карманы.
Вместе с тем, нет никаких сомнений в том, что Тегеран, установив «консенсусный» кабинет Хасана Диаба, в котором «Хезболла» обладает решающим словом по всем ключевым вопросам, цель полного контроля над Ливаном полагает достигнутой.
Впрочем, вера Хаменеи в то, что именно он теперь является хозяином ливанской судьбы, может быть несколько преждевременной, если не сказать больше. Ведь построить империю не так просто, особенно если потенциальный император выглядит, мягко говоря, голым даже в своей собственной вотчине.
Так или иначе, новое ливанское правительство может повторить печальный опыт Труффальдино из «Слуги двух господ» Гольдони, пытавшегося удовлетворить их обоих и потерпевшего в итоге неудачу и там, и там. Диабу предстоит решать проблемы Ливана, обслуживая мутные планы аятолл по созданию собственной шиитской империи.
Вот только интересы сегодняшнего Ливана совершенно не совпадают с интересами Ирана. Ливан нуждается в стабильности и мире, чтобы оживить экономику, привлекая иностранные инвестиции, возрождая туризм и развивая себя в качестве центра услуг для международной торговли и высокотехнологичных отраслей. Иран же, как держава, полная решимости напрочь перекроить карту Ближнего Востока, если не всего мира, напротив, хочет для Ливана напряженностей и конфликтов.
Иначе говоря, один хозяин хочет, чтобы Ливан стал веселым и жизнерадостным пляжем, а другой — суровым и унылым бункером. И в реальной жизни, в отличие от театра, Труффальдино в какой-то момент придется выбрать что-то одно. (Амир Тахери. Источник: «Институт Гэйтстоуна»)