С сербским добровольцем Бояном Джаферовичем мы познакомились в 2017 году в госпитале, где он лежал после полученного на Авдеевской промзоне тяжелого ранения. Сейчас он уже полноценно вернулся на службу, а в ближайшем будущем планирует получить российский паспорт, отказавшись предварительно от сербского гражданства. Боян — один из тех сербов, которые приехали в Новороссию добровольцами, планируя вернуться обратно, в Сербию. Но отказались от этих намерений, обретя здесь вторую Родину. «Я люблю Сербию, и я хотел бы поехать проведать родных, но уже как гражданин России», — говорит Боян Джаферович.
Мы встретились с ним в центре Донецка, поговорили о реабилитации, которую он еще не завершил, о Донбассе, о статусе Косово и об отношении сербского правительства к воевавшим на Донбассе добровольцам.
— Ты уже рассказывал во время нашего знакомства в одном из донецких госпиталей о том, что приехал на Донбасс в январе 2015 года добровольцем. В начале 2017 ты был тяжело ранен на «промке». Чем занимался после ранения?
— После ранения я чуть больше полугода проходил реабилитацию, но со службы меня, к счастью, не уволили. По приказу Александра Захарченко, царство небесное, раненых, тех, кто потерял руки и ноги, не увольняли, а оставляли на должностях, которые они могут занимать по состоянию здоровья. Я остался на службе, и до начала этого года тянул суточные наряды, а уже с января стал ездить и на позиции.
— Ранение дает о себе знать?
— Да, после тренировок и когда меняется погода.
— У тебя еще не завершен процесс лечения и реабилитации, что сейчас тебя беспокоит?
— В левом плече осталось восемь осколков. Я не знаю, почему их сразу не достали, говорили, что они не будут мешать, но в итоге они мешают. Врач объяснил мне, что работоспособность моей руки сейчас — 30 процентов от 100 возможных, потому что сломан сустав.
— Что тебе нужно сделать, чтобы восстановиться полностью?
— Мне нужно приготовиться к операции по удалению осколков и к эндопротезированию — замене сустава.
— Ты сейчас собираешь средства на это, насколько я знаю?
— Да, мне не под силу одному оплатить лечение, тем более, что заказывать протезы нужно в Европе.
— Как обстоят дела с получением российского гражданства?
— Сейчас я собираю документы на получение российского гражданства, от сербского планирую отказаться. У меня семья на Донбассе, да и сербское правительство меня не устраивает. Многие сербы чувствуют себя преданными своим правительством.
— Что ты думаешь по поводу отношения официальной Сербии к ополченцам?
— В Сербии некоторым добровольцам, воевавшим на стороне Донбасса, дали условные сроки. Одновременно Сербия помогает солдатам ВСУ и украинскому правительству деньгами и боеприпасами. Имелись доказательства, что Донбасс обстреливают и сербскими минами тоже .
— Это позиция власти?
— Конечно, это позиция власти. Если бы среди сербов провели опрос, они однозначно высказались бы за то, что Сербия должна помогать народу Донбасса, а не украинским фашистам.
— Что ты думаешь по поводу дела добровольца Горана Чирича, экстрадиции которого требует Сербия?
— Его закрыли из-за какого-то сфабрикованного дела, которое инициировали уже после 2015 года. Тогда как Горан с 2015 года находится здесь. Сербская власть потребовала его экстрадиции только в 2019 году. Почему им потребовалось четыре года, чтобы обратить на это внимание? Если бы он был виновен, его могли бы сразу привлечь к ответственности, а не спустя четыре года подавать в розыск. У меня тоже были проблемы с сербской властью из-за документального фильма о Косово, где я критиковал позицию Сербии по этому вопросу.
— Тебя преследовали в Сербии за фильм о Косово?!
— Да, потому что я критиковал сербское правительство. Мне говорили — ты не должен был плохо высказываться о правительстве и говорить о притеснениях сербов в Косово.
— Были ли опасения, что тебя будут преследовать из-за войны на Донбассе?
— Нет. Нас тут было больше 15 человек, и мы все думали, что вернемся в Сербию, в том числе для того, чтобы вернуть Косово.
— Наверное, поэтому вас и боится правительство?
— Некоторых моих знакомых, вернувшихся из Донбасса, арестовали еще в аэропорту. Сербское МГБ проводило разбирательства, изучало их страницы в Фэйсбуке, и, если там были фотографии с оружием, им давали условные сроки.
— Много сейчас тут сербов осталось воевать?
— Лично я знаю около десяти человек, у некоторых уже есть дети.
— Можно ли сказать что Донбасс стал второй Родиной для приехавших сюда сербов, для тебя в частности?
— В первой половине 18 века тут появились сербские поселения в Бахмутской области, и в районе Славяносербска. Так что я могу сказать, что это — наша историческая Родина.
Кристина Мельникова