На Донбассе воюют немало людей, родившихся на разных континентах, придерживающихся порой противоположных убеждений, разговаривающих на разных языках. Но всех объединяет одно — они защищают справедливость, воюют на стороне правды, на стороне тех, кто взял в руки оружие не для того, чтобы напасть, а для того, чтобы защититься от нападения. Один из таких людей Алексис Кастильо (позывной «Альфонсо») — коммунист по убеждениям и колумбиец по происхождению, который верит в мир во всем мире, в коммунизм, в победу континентальной революции в Латинской Америке, о которой мечтал Че Гевара, и в победу Донбасса. В свое время не смог остаться равнодушным к тому, что происходит на Донбассе и приехал сюда защищать мирных жителей в этой гибридной войне, которую, по его мнению, инициировал Запад ради установления собственной гегемонии. С Альфонсо мы познакомились еще в 2017 году, когда он пришел на митинг по случаю 100-летия Октябрьской Революции на площадь Ленина в Донецке. Тогда он пришел на костылях после полученного на фронте серьезного ранения. Интервью мы смогли записать только сейчас, поговорив о Донбассе, Латинской Америке, социальной справедливости и победе, которой не может не быть, пока по эту строну фронта воюют такие убежденные люди.
— Алексис, откуда ты и чем занимался до войны?
— Я колумбиец, до войны жил в Испании, работал поваром, строителем, был левым активистом — сотрудничал с разными антифашистскими организациями, защищал людей. Например, тех, которые не могли выплатить ипотеку или аренду. Добивался того, чтобы их не выкинули на улицу.
— Я знаю, что ты сейчас состоишь в компартии ДНР. Как ты пришел к левым убеждениям?
— Мне было лет 14 или 15, когда я сделал этот выбор. Я много читал, мне очень нравится история. Именно через изучение истории и ее закономерностей я понял, что за коммунизмом будущее. Тем более, что в истории было очень много достойных подражания людей, которые считали себя коммунистами и боролись за рабочий класс, к которому принадлежал и я сам.
— Почему тебя небезразлична тема социальной несправедливости?
— Потому что рабочий класс — это мой класс, и он ущемлен в своих правах. Я по собственному опыту знаю, что такое бедность. Мои мама, папа, дедушка и бабушка тоже принадлежат к этому классу.
— Ты раньше интересовался историей России? Как относился к СССР?
— Я немного знаю российскую историю, но она огромная, у меня есть много пробелов, которые я стараюсь восполнять. СССР для меня — это шаг в будущее, лучшее государство в истории человечества. Хотя, конечно, при его строительстве было допущено немало ошибок. На мой взгляд, распад начался после ХХ съезда партии. Именно тогда начались какие-то шатания, брожение. После Сталина все стало рушиться, было слишком много ревизионизма, который в итоге и погубил Советский Союз. Так что основная причина- внутренние проблемы номенклатуры, а также и международное давление, холодная война. Думаю, причин немало.
— Как ты узнал о происходящем в Донбассе?
— Я узнал из СМИ, а потом искал подробности через интернет. Я увидел, что на украинском майдане были нацисты, обратил внимание на фашистскую символику, и для меня было важно разобраться, что это за нацистский реванш? Я стал искать информацию, постепенно вникал в происходящее. А последней каплей, после чего я решил приехать, было 2 мая в Одессе, когда нацисты убили много людей.
— В Испании была доступна правдивая информация, или ты искал альтернативные источники?
— Искал альтернативную информацию, потому что правительство Испании официально поддержало Украину, и во многом эта информация была не более чем русофобской пропагандой. Я это знал уже давно, и не только из-за Украины. Поэтому я изучал различные источники, в том числе читал местных блогеров.
— Много ли было в Испании сочувствующих Донбассу?
— Конечно, у меня были друзья из разных организаций, с которыми мы обсуждали Майдан, Украину. Эта тема постоянно звучала в наших разговорах, мы не могли равнодушно относиться к тому, что здесь убивают людей.
— Когда ты приехал на Донбасс?
— 15 октября 2014 года я уже был в Ясиноватой. Там в то время была учебная база батальона «Восток», где я начинал службу. Поначалу я был стрелком. Самое первое фронтовое направление, где я оказался — окрестности Пантелеймоновки, а потом мы попали уже в район аэропорта — на монастырь. Там в то время были очень сильные обстрелы, и именно под аэропортом я прошел настоящую боевую закалку. А после этого мы воевали в районе Веселого, затем в мае 2015 года нашу роту перевели в батальон «Хан» — отдельный батальон спецназначения. Ты знаешь, мы в то время были разведчиками и, как разведчики, мы находились в разных местах — в Зайцево , на Спартаке, в Докучаевске, Гранитном, Ленинском, Саханке. В общем, практически на всех направлениях. Сейчас я не могу говорить о своей службе. В августе 2017 года я получил ранение, пострадал от прыгающей мины, установленной диверсантами. Тогда погиб мой командир. Я потерял четырех командиров на этой войне.
— Ты помнишь свой первый бой, что ты чувствовал? Не хотелось вернуться назад?
— Когда по нам стреляли из минометов было страшно, а когда я стрелял — страшно не было.
— Ну это логично.
— Что я чувствовал, я не могу тебе объяснить, но понимал, что делаю то, что должен, рискую не зря.
— Это для тебя больше антифашистская борьба?
— В том числе, но не только. Запад, Евросоюз помогают Украине. Эта война- еще и война против империализма США, которые во время Майдана специально привели к власти свой марионеточный режим.
— То есть для тебя донбасский фронт — это часть гибридной войны двух систем?
— Здесь борьба идет не только против фашизма, но и против империализма США, против западной гегемонии.
— Связан ли Донбасс в этом контексте с движениями сопротивления в Латинской Америке?
— В Латинской Америке сейчас не так горячо, но можно сказать, что партизанская война против империализма, управляющего нашим континентом, продолжается. В Латинской Америке действуют разные группы и организации со своими целями. В Колумбии, в Парагвае, в Бразилии, в Эквадоре.
— В чем проблема левых режимов в Латинской Америке, что им мешает вести сплоченную борьбу?
— Империализм сейчас очень силен, и он оказывает все большее давление на наш континент, они делают все, чтобы не допустить левых к власти, не гнушаются и заказными политическими убийствами.
— Возможно ли появление лидеров уровня Фиделя и Че Гевары?
— Я надеюсь, что такие люди появятся.
— Как ты себя чувствуешь в Донбассе? Комфортно? Нет ли разницы менталитетов?
— Ну первое время по окопам я бегал с тетрадкой, записывая туда русские слова. Культура, конечно, отличается, но мы все люди, и можем понимать друг друга. Многое мне нравится, искусство, еда… А музыка — это же вообще международное явление.
— Мы с тобой встречались в местном рок-клубе как-то раз. Ты рассказывал тогда, что любишь Цоя, тебе не мешает языковой барьер понимать его тексты?
— Люблю Цоя, Арию. Если я что-то не понимаю, то всегда могу уточнить смысл у друзей или заглянуть в Google-переводчик.
— А какая у тебя любимая песня Цоя?
— В зависимости от настроения. Но вообще «Спокойная ночь» и «Группа крови».
— Ты поддерживаешь отношения с FARC (колумбийскими партизанами)?
— Да, я поддерживаю контакты с несколькими людьми оттуда. Они уже несколько раз пытались сложить оружие, но мир не получается, их представителей регулярно убивают. Причем не только партизан, но и просто социальных активистов. Это происходит практически ежедневно, и я уже не успеваю об этом сообщать. Один из моих знакомых приезжал несколько раз в Донецк с антифашистским караваном левой итальянской группы Banda Bassotti. Но они уже оставили вооруженную борьбу, сейчас организовали кооператив, их община занимается производством продуктов.
— Кто для тебя примеры для подражания?
— Их много. Из Латинской Америки это, конечно, Че Гевара, но его все и так знают. У меня позывной Альфонсо. Я взял такой позывной в честь командира колумбийских партизан Альфонсо Кано — руководителя FARC, он погиб в 2011 году в результате артналета на партизанскую базу в джунглях.
— Какие у тебя планы на будущее?
— Нужно закончить войну здесь, дождаться мира, а потом уже планировать дальше. Тем более, что у меня тут подрастает сын. Может быть, я буду тут не до конца жизни, но точно до конца войны.
Кристина Мельникова