В Донецке почтили память историка, поэта, журналиста и ополченца Добровольного коммунистического отряда бригады «Призрак» Всеволода Петровского (позывной «Ковыль»), погибшего пять лет назад во время Дебальцевской операции. Возле открытой в память о Петровском на здании его родного вуза ДонНУ мемориальной доски 10 февраля собрались студенты и преподаватели университета, друзья Всеволода, приехали его родители, уже долгое время занимающиеся врачебной практикой во Флориде. У Всеволода, как говорят они, тоже была возможность уехать за границу как до войны, так и после, но он был патриотом не на словах, а на деле — любил Донбасс, любил своих друзей, и не мог остаться в стороне от трагедии, обрушившейся на эту землю.
В юные годы, после школы, как рассказывают его родители, Всеволод придерживался умеренных проукраинских взглядов, но постепенно эволюционировал до убежденного коммуниста.
«Он после школы был сторонником мягких проукраинских убеждений, но так было построено образование, так преподавалась история в школе в то время. За 10 лет он, анализируя, исправляя ошибки, сильно изменился, возмужал, и к 2014 году пришел убежденным левым, марксистом. Именно поэтому, когда он решил вступить в ополчение, он пришел в бригаду „Призрак“ Алексея Мозгового», — говорит отец Всеволода Вячеслав Владимирович.
Родители говорят, что повлиять на сына было сложно даже в его детские годы, он уже тогда обладал критическим мышлением и ко всем выводам приходил самостоятельно, без какого-либо влияния и авторитета взрослых.
«Он проявлял с детства стремление к правде, он всегда защищал правду, и имел свои четкие убеждения. Мы дискутировали с ним по тем или иным вопросам уже с тех пор, когда он был ребенком. Он стройно выражал свою позицию, и нам иногда просто нечем было крыть. Я не могу сказать, что мы как-то целенаправленно воспитывали его. У меня такое ощущение, что это было самовоспитание, воспитание, построенное на противостоянии. Он очень много читал, он читал о пионерах, а когда ему было шесть лет, он прочитал устав компартии, и мог спорить со взрослыми на эту тему. Уже с маленького возраста, если он во что-то верил, то обоснованно и до конца. С детства он, будучи совсем неконфликтным ребенком, был готов отстаивать правду с кулаками, если того требовали обстоятельства. Как-то Сева подрался, мы удивились, спрашивали, из-за чего, оказалось, что тот мальчик оторвал ножку кузнечику. Он никогда не обижал людей, запрещал нам критиковать своих друзей, очень много читал, читал разнообразную литературу. Любил поэзию, и в последнее время больше всего любил Маяковского», — вспоминает мама Всеволода Татьяна Авенировна.
К событиям «Антимайдана» в Донецке изначально у Всеволода Петровского не было четкого отношения. Как он сам рассказывает в одном из интервью, он в то время недооценивал их значения, хотя и принимал участие в митингах и дежурствах у памятника донецкому Ленину, на которого тоже покушались националисты.
«В 2013 году Сева очень пострадал от националистов во время показа в Донецке фильма о московском антифашисте, его тогда сильно избили. С тех пор и началась борьба, уже в то время он начал говорить о том, что может быть война, о том, что что-то готовится. В феврале, когда мы с мужем смотрели ТВ и говорили „какой ужас, детей убивают“, он отвечал — „вам показывают кусочек, вы не можете увидеть всей картинки“. И это оказалось исторической правдой. Нам показали лишь избиение этих студентов, и не показывали, что они делали до этого», — вспоминает мама ополченца.
Всеволод рассказывает в своем последнем опубликованном интервью, что окончательное понимание происходящего пришло к нему после событий 2 мая в Одессе, что именно тогда отпали «все интеллигентские сомнения». С тех пор он начал заниматься военной журналистикой, работал на «Интерфакс» и Министерство информации новой республики, а потом решил, что этого мало и вступил в ополчение. Как следует из его интервью, Всеволод был сторонником большой Новороссии, критиковал Минские соглашения.
Внутреннюю борьбу в Новороссии, как говорил Петровский, определяет противостояние двух концепций. Первая — создание Большой Новороссии как широкомасштабного исторического и социального проекта для бывшего Юго-Востока Украины. Именно этот проект, «имеющий ярко выраженную социальную, антиолигархическую составляющую», по его словам, являлся доминирующим на первых этапах борьбы. И именно за Новороссию, а не «самостийную ДНР» ехали воевать первые добровольцы Славянска. Идеи Новороссии, как масштабного исторического проекта, по мнению Петровского, входят в конфликт со второй концепцией, которую продвигает «либеральное крыло» Кремля. «Первая составляющая этой концепции — отказ от национализации и прочего опасного для кремлевских элит „коммунизма“. Вторая — отказ от расширения Новороссии и даже от возвращения оккупированных территорий ДНР и ЛНР. Консервация двух марионеточных „маленьких Приднестровий“ в искусственных „минских границах“. Третий пункт (логично вытекающий из двух первых) — отказ от попыток построить народовластие и самодостаточную экономическую систему», — говорил он в 2015 году.
Погиб Всеволод Петровский во время боев за Дебальцево, навсегда вписав свое имя в историю родного края, как когда-то его дальний родственник большевик Григорий Петровский, в честь которого назван город Днепропетровск и Петровский район Донецка, уже шестой год обстреливаемый ВСУ. Любопытно, что Григорий Петровский принадлежал к той части партийного и государственного аппарата УССР, которое отвергало идею возможности существования отдельной от Москвы украинской советской государственности. Представляя Украину в составе комиссии по подготовке союзного договора, он поддерживал проект Сталина о вхождении советских республик в состав РСФСР, а при подготовке Конституции СССР выступал против построения союзного государства на конфедеративных началах.
Сейчас Всеволоду Петровскому посвящена книга его товарища и единомышленника Станислава Ретинского «Донбасс в глобальном противостоянии». «Всеволода Петровского невозможно было заставить слепо верить идеям, только когда та или иная мысль проходила школу его критики, он начинал в нее верить, и уже готов был отдать за нее свою жизнь», — говорит Ретинский, вспоминая о друге, погибшем пять лет назад за свои идеалы. Всеволод Петровский оставил после себя стихи, которые во многом оказались пророческими:
Такие слова не звучат по-доброму.
Обычного воздуха им не хватает.
Царапают горло, стучат по ребрам.
И падают замертво, не долетая.
Их нужно высаживать в поле маковом.
В поле раненом, в поле страстном.
Они прорастут непохоже, инаково.
Красным на красном. Красным на красном.
И целовать железными строками —
на губах написать их бритвой опасной.
Они потекут горячими соками.
Красным на красном. Красным на красном.
Пересохнет земля от дневного зноя.
Свернется кровь на лице непокорном.
Останется слово твое с тобою.
Черным на черном. Черным на черном.
Стихотворение «Птица, имя которой тебе неизвестно» написано Петровским еще в 2011, но в нем уже ощущается предвестие войны, которая длится шестой год, забирая жизнь у десятков таких же молодых и талантливых людей, каким был Всеволод — поэт, журналист и ополченец.
Кристина Мельникова